Франк Тилье - Жил-был раз, жил-был два

Он открыл глаза, когда хлопнул багажник. Какая-то фигура села в машину и тронулась с места. Поль посмотрел на циферблат рядом с рулем: уже 7:35. Он заснул.

Свинцовый день наваливался на город. Справа белесо и влажно отсвечивал известняк скалы. Горный хребет исчезал в тумане. Поль выпростался из-за руля с ощущением, что вылезает из консервной банки. Спина хрустнула. Он оперся о мокрый кузов и, сжав челюсти, потер ноющее колено. Он явно слишком стар для всей этой хрени.

Направился к стойке регистрации, как и накануне, когда решил подробнее расспросить о Габриэле. Ноздри дрогнули, уловив запах горячего шоколада. Из расположенного в глубине гостиницы зала доносилось позвякивание ножей и вилок. Ромуальд сидел за компьютером. Он удивился, увидев капитана жандармерии в таком виде — помятая одежда, растрепанные волосы.

— Мне нужно с вами поговорить, — сразу приступил к делу Поль. — И в каком-нибудь более укромном месте, если возможно.

Ромуальд пошел предупредить жену, которая суетилась, подавая завтраки, сказал, что скоро вернется, и повел Поля в гостиную прилегающего дома, куда можно было попасть через дверь за стойкой.

— Это по поводу Эдди, полагаю? Он звонил мне вчера вечером, чтобы взять отгул. Его пытались обворовать.

— Нет, не по поводу Эдди. На этот раз по поводу вас лично.

Ромуальд казался искренне удивленным. Поль включил свой планшет, продолжая краем глаза наблюдать за собеседником.

— Вы же хорошо знали Жюли Москато, верно?

Повисла долгая пауза.

— Жюли Москато? Она… она работала в гостинице одно или два лета. Почему вы мне задаете такие вопросы в семь утра? Прошло как минимум тринадцать лет и…

— Я знаю, когда это было. Она работала у вас в июле две тысячи шестого и июле две тысячи седьмого, а еще стажировалась неделю, пока училась в старшем классе, в феврале две тысячи шестого. Наверняка была хорошим работником, раз вы выказывали ей такое расположение.

— Расположение? Послушайте, я не знаю, чего вы хотите, но у меня полно дел. Так что если вы…

— Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели один фильм, но до этого я должен узнать, где вы были вчера в районе шестнадцати часов.

В это время на Солену и Габриэля напали со слезоточивым баллончиком.

— Я был здесь, а где еще мне быть? Вы приходили задать мне вопросы о Москато сразу после полудня, если помните. И даже опросили моих клиентов. Потом я оставался на месте. Несколько человек регистрировались в это время и могут подтвердить мое присутствие…

Поль сунул ему в руки планшет:

— Ладно, я вам верю.

Кадык Ромуальда задергался, как поплавок, когда он включил просмотр. Лицо разом побелело. Он обреченно остановил видео, и в этот момент Поль понял, что тот уже видел запись.

— Где вы это взяли?

— Видео датируется четвертым февраля две тысячи восьмого, — скорее всего, оно было снято камерой Жюли Москато. Четвертое февраля — это за месяц до ее исчезновения. На этих кадрах мужчина вступает в сексуальные отношения в одном из ваших номеров на первом этаже с юной девушкой в парике, прекрасно знающей, что ее снимают… Вы подтверждаете, что речь идет о вас?

Едва заметным движением головы Таншон выразил согласие.

— Отлично, вы готовы сотрудничать, это вам зачтется. На данном этапе у нас имеются два варианта. Первый: вы немедленно объясняете мне, что там произошло, разговор остается между нами, а потом я решаю, какой ход дать нашей неофициальной беседе. Второй вариант: я возвращаюсь сюда через два часа и арестовываю вас в рамках дела Жюли Москато и мы запускаем машину судопроизводства. Выбор за вами.

Поль блефовал, никакого дела Москато больше не было, да и вообще никакого дела. Но Таншон этого не знал.

— Моя… моя жена не в курсе, — пролепетал он.

— В таком случае я вам советую выбрать первый вариант.

— Я… я не знаю, что вам сказать. Это было так давно… Господи…

Казалось, ему сейчас сделается дурно. Габриэль помог ему сесть. Сам он предпочел остаться стоять.

— Давайте действовать по порядку, чтобы освежить вашу память. Для начала, кто эта девушка в парике? Жюли Москато?

Ромуальд Таншон сжал руки между колен. Его щеки опять начали краснеть.

— Вам бы тоже не помешало сесть.

Поль наклонил голову. От взгляда, который бросил на него собеседник, у его ног разверзлась пропасть.

— Жюли держала камеру. А та, что в парике, — это ваша дочь.

В эту секунду Поль испытал желание размозжить ему голову, потому что этот скот наверняка врал, потому что в любом случае он спал с молоденькой девчонкой, потому что существовал этот мерзкий фильм. А еще потому, что в свое время Ромуальду удалось отлично скрыть свои игрища, а ведь жандармы неоднократно бывали здесь в рамках расследования. И вот за месяц до своего исчезновения Жюли засняла его в той грязной сцене.

Он сдержал себя, стоял не шелохнувшись, свесив кулаки вдоль тела. Таншон скорчился еще больше, похожий на старую больную собаку. В конце концов он решился заговорить:

— В то последнее лето, в две тысячи седьмом, ваша дочь часто заезжала за Жюли на велосипеде, после работы. Она ждала ее у стойки регистрации, мы с ней немного болтали. Потом они вместе уезжали, такие неразлучные, вроде понимали друг друга с полуслова. А еще позже Жюли начала мне намекать, что… что…

— Продолжай.

Ледяной тон. На «ты». Ромуальд выложил свою историю.

— …что я приглянулся ее подружке. Я развесил уши и позволил себя облапошить. Молоденькая шестнадцатилетняя девушка, миленькая, заинтересовалась типом вроде меня… Потом и сама Луиза стала говорить мне всякие любезности, ну прямо кадрить меня. В прикиде панка она казалась старше своего возраста, но она была несовершеннолетней, а я — женат. Я не хотел, чтобы все зашло еще дальше…

Он сучил пальцами, как ребенок, которого застукали на краже конфет.

— Потом, в середине июля кажется, Луиза уехала с вами на каникулы, я ее больше не видел и в глубине души почувствовал облегчение. Но в следующем году, где-то в январе, она отправила мне свои документы и заявление с просьбой нанять ее на лето, заверяя, что тоже хочет немного подработать. Она меня открытым текстом завлекала, капитан, клянусь.

— Прекрати.

— Это заявление было всего лишь предлогом. Внизу страницы была приписка, где говорилось, что она будет здесь завтра вечером около полуночи. Мне оставалось только открыть ей дверь. Вот так между нами это и началось, холодной зимой в начале две тысячи восьмого…

Поль по-прежнему не мог в это поверить, но чувствовал, что Таншон искренен. Как же получилось, что он, отец, ничего не заметил и не заподозрил? Все те ночи, которые Луиза, как она заверяла, проводила у Москато… Ни разу она не заговорила о гостинице и уж тем более о желании там поработать.