Франк Тилье - Жил-был раз, жил-был два

Габриэль не представлял, что на самом деле ищет. Он пробрался между двумя серыми горизонтальными цистернами, закрепленными на бетонных цоколях, и направился к строению, расположенному метрах в двадцати от подобия ракет на взлете. Рядом с железной дверью громоздились горы бочек. А на самой двери — замок в форме «U», близнец того, который висел на воротах. Никакой возможности войти, даже через разгрузочную платформу — металлическая штора там была намертво опущена. Значит, придется опять прибегнуть к домкрату. Вымокший до костей, с ноющими мускулами, Габриэль совершенно пал духом.

Однако он нашел в себе силы снова начать бить по металлу. Пытаясь настроить себя на решительный лад, он мысленно твердил, что, какие бы трудности ни вставали у него на пути, они не смогут помешать ему достичь своей цели. Но какова эта цель?

Через пять минут он был уже внутри. Совершенно вымотанный. Не в силах шевельнуться от боли. Дождь больше не леденил ему кости, хоть что-то. В непроглядной темноте здания он включил на полную яркость свет в телефоне и поднял его как фонарь. Простое движение воздуха, вызванное его шагами, заставило заиграть бриллиантами золотистую пыль.

Он окинул пространство взглядом, всмотрелся в перегородки, не обнаружив и следа камер наблюдения. Предупреждение у ворот служило просто для устрашения. Он изучил обстановку, прошел мимо открытого блок-контейнера, установленного на кирпичах и освобожденного от своего содержимого, и двинулся в недра склада. Широкий коридор привел его к проходам между ячейками метров десяти высотой. У него было полное ощущение, что он попал в сердце бесконечного улья. Почти все шестиугольные отделения были заполнены большими бочонками разных цветов, положенными набок. Насколько он мог прикинуть, их здесь скопились многие сотни.

Он присмотрелся к тем, что лежали на уровне глаз. Крышки были укупорены обжимными обручами, чтобы их нельзя было снять, но Габриэль постучал по некоторым кулаком: пустые. И к счастью, учитывая их содержимое. Действительно, судя по надписям на этикетках, зеленые бочки были когда-то наполнены аммиаком, красные — едким натром, а желтые — соляной кислотой. Что до черных, самых толстых и внушительных, там хранилась плавиковая кислота, одна из самых мощных. Не та разбавленная, которая поступала в торговые сети. Здесь речь шла о тысячах литров крайне высокопроцентного состава.

Что может быть лучше, чтобы заставить тело исчезнуть? Некоторые из этих веществ могли разложить человеческое существо до последней молекулы менее чем за один день. И больше не надо было задумываться, захоронить тело, сжечь его или бросить в океан. Конкретный организм просто-напросто исчезал с поверхности земли, не оставив ни миллиграмма ДНК.

И Калеб Траскман это знал. Писатель, живший всего в сотне километров отсюда, назвал это место в списке лучших способов избавиться от трупа.

У Габриэля все сжалось в груди. Немыслимо было представить себе, что Жюли могли привезти в это место и что ее…

Он не осмелился сформулировать это слово, и тем не менее оно пробилось через порог его сознания.

Растворили .

Соблюдая осторожность, Габриэль снова двинулся вперед; чудовищное слово впечаталось в его мозг. Хмельник и Траскман уже никогда не смогут заплатить за свои преступления, они ушли в небытие вместе со своими тайнами. Но Габриэль отыщет всех до последнего, кто так или иначе был причастен к страданиям его дочери.

В свете его импровизированного фонарика проступили еще один окаймленный ячейками проход и электрический штабелер, брошенный прямо на дороге, словно его водитель внезапно испарился. Вилообразные захваты штабелера были опущены вровень с полом. Габриэль подошел ближе. Если склады заброшены, то почему этот агрегат еще здесь? Он провел пальцами по сиденью и отметил отсутствие пыли. По всей видимости, транспортным средством недавно пользовались.

Габриэль напрягся и застыл на месте, затаив дыхание. С того момента, как он появился на улицах Брюсселя, он постоянно чувствовал опасность где-то рядом. Дождь по-прежнему монотонно бил по крыше. Но вид бочек, проходов, застывших пустых пространств в конце концов его успокоил. Конечно, тут никого нет. Он не заметил ни одной машины, склад был заперт снаружи, а по пути сюда он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Никто не смог бы преследовать его по сельским дорогам так, чтобы он этого не заметил.

Он снова осмотрел штабелер, потом поднял глаза к потолку. Те же бочки, на сколько хватало глаз, в которых когда-то содержались крайне опасные вещества… На ходу он постучал еще по нескольким пластиковым резервуарам. Банг, банг . Все пустые. Тогда зачем здесь транспортер?

Похоронить, сжечь, скормить свиньям, Содебин.

Дойдя до дальнего конца склада, он откинул штору из черных пластиковых лент и оказался на подступах к транспортной платформе, запертый въезд на которую видел с улицы. Именно здесь в свое время специально оборудованные грузовики разгружали или принимали на борт бочки. Отовсюду, похожие на инструменты дьявола, свисали цепи с огромными крюками, тали, лебедки и гидравлические захваты, предназначенные для перемещения грузов. Справа возвышалась большая цилиндрическая плексигласовая цистерна двух с половиной метров высотой, с краном на уровне груди Габриэля. Также он обнаружил такелаж, десятки канистр и два черных брезентовых чехла, которые свет фонарика выхватил в углу рядом с раздвижной дверью.

Подойдя ближе, Габриэль понял, что это не чехлы, а мешки для перевозки трупов, лежавшие прямо на полу. Два брезентовых, плотно застегнутых мешка. По форме и по объему они не оставляли сомнений: внутри были тела.

Он встал на колени с почти религиозным чувством измученного путешественника, добравшегося до конца пути, но сознающего, что обратная дорога будет еще труднее и мучительнее, чем та, что привела его сюда. В нос ударил запах больничных препаратов, вроде семидесятипроцентного спирта, но чуть иной. Этот запах, более терпкий, жег легкие. Правая рука так дрожала, что ему пришлось обхватить ее запястье левой, чтобы поднести к язычку молнии первого мешка. Звук, произведенный расходящимися металлическими зубчиками, показался ему невыносимым.

Перед ним было белое, как тальк, тело женщины с обритыми черепом, бровями и половыми органами, с опущенными веками. Широкий лоб, высокие скулы, квадратная челюсть. Габриэль испытал облегчение, не узнав в трупе Жюли, и сразу подумал об уроженке Восточной Европы. Он понял природу испарений, которые почувствовал, прикоснувшись пальцем к коже одной из рук, казавшейся пластмассовой: формалин. Как если бы это существо в возрасте около пятидесяти лет было извлечено из резервуара для консервации.