Геннадий Сорокин - Афера для своих

– В этом киоске продают откровенную бурду: виноградный сок, разбавленный техническим этиловым спиртом. Советский «Солнцедар» по сравнению с этим вином – напиток богов, нектар!

– О, о спирте! – оживился гость. – Во всех ларьках продают спирт «Роял», самый популярный спиртной напиток. Когда я смотрю на него, то все время думаю, что если НАТО надумает с нами воевать, то обойдется без применения ядерных ракет и ковровых бомбардировок промышленных центров. Пугало времен холодной войны – бомбардировщик «Б-52» американцам пора сдавать в утиль. Атомные подводные ракетоносцы – туда же! Для покорения современной России достаточно отравить спирт «Роял», и полстраны в ауте валяться будет. Если так и дальше дело пойдет, то не НАТО, а мы сами себя в угол загоним и сдадимся американцам без боя.

– Уже сдались. Политически независимое, самодостаточное государство никогда не согласится принимать гуманитарную помощь от своих вчерашних врагов.

– Это ты про «ножки Буша»? Говорят, их в Америке запрещено продавать. В этих окорочках столько антибиотиков напихано, что в аптеку ходить не надо. Съел пару окорочков – и здоров!

Ефремов поднял рюмку.

– За что выпьем? – спросил он.

– За нас, за ментов! Мы при любой власти без работы не останемся.

После первой рюмки мужчины поели, выпили еще по одной. Настало время поговорить о деле.

– Слушал я тебя в прошлый раз, – начал Ефремов, – и вспомнил, как мы с тобой у Козодоева были, как он с нами через губу разговаривал. Ворон, признайся, у тебя не было ощущения, что он ждал, когда мы на колени встанем и к его столу на четвереньках поползем? У меня было. Клянусь, я бы его, мерзавца, прямо там растерзал, да ты не дал.

Ефремов с сожалением вздохнул, посмотрел в окно и продолжил, не глядя на собеседника:

– В советских фильмах белогвардейцы всегда аккуратно и чисто одеты, гимнастерки отутюжены, сапоги начищены. Разговаривают вежливо, без матов. Спрашивается: почему они проиграли в Гражданскую войну? Как народ мог поменять стабильность и величие страны на иллюзорные обещания всеобщего равенства и братства? Равенство – это миф. Не было никогда в человеческой истории равенства и не будет. Всегда были бедные и богатые и всегда будут. Так почему же народ пошел за большевиками, за комиссарами в потертых тужурках? А вот почему! Все белогвардейцы были славными парнями, но среди них водились сволочи типа Сергея Козодоева. Одного на тысячу хватит, чтобы народ возненавидел власть и правящий класс. Сережа-то Козодоев, когда был у папаши заместителем, собой ничего не представлял, а говорил с нами, как фараон с рабами. Имел бы он возможность – вызвал бы надсмотрщиков, и всыпали бы они нам с тобой по первое число, чтобы «его царское величество» зря не беспокоили. Вот такие-то дела, брат! Одна паршивая овца все стадо портит.

Ефремов посмотрел гостю в глаза и спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал:

– Ворон, я хочу посадить Козодоева-младшего.

– За что? – нисколько не удивившись, спросил гость. – За то, что с нами невежливо разговаривал, ядовитым перегаром на нас дышал? Ты, Игорь, не забывай, что уголовное дело по Козодоеву у меня в производстве было…

– Погоди! – перебил хозяин. – Виктор, ты согласен, что Козодоев – сволочь и преступник, чудом избежавший ответственности за убийство? Он после освобождения за ум не взялся. Он как презирал нас, так и презирает. Я хочу…

– Теперь ты погоди! – остановил Ефремова гость. – Ты красиво начал: монархисты, справедливость, преступник, избежавший возмездия. Только все это – не для меня. Я реалист. С юридической точки зрения Козодоев – не преступник. Срок давности привлечения его к уголовной ответственности прошел, значит, он перед законом чист. Эта тема закрыта. Но если тебе спать не дают попранные идеалы справедливости и добра, то возьми пистолет, приди поздним вечером к Козодоеву домой и перестреляй его и всю его охрану. Если подойдешь к делу с умом, то процентов пятьдесят, что тебя не разоблачат. Сам же сказал, что Козодоев – сволочь и ублюдок, а значит, и с раскрытием его убийства лоб расшибать никто не будет, все на разборки между конкурентами спишут.

Ефремов молча встал, вышел из кухни в комнату. Он предвидел такое развитие событий и подготовился к их продолжению.

– Посмотри, как она тебе? – Игорь положил перед гостем фотографию девушки в школьной форме.

– Ничего чувиха, – осторожно оценил гость. – Симпатичная.

– Десять лет назад, – начал издалека Ефремов, – эта девушка была моим агентом. Ее зовут Наташа Голубева. В декабре 1982 года она училась в десятом классе.

– Как ты ее смог завербовать? – удивился Воронов. – Несовершеннолетних же нельзя на связь ставить?

– Вербовка была неформальной, агентурное дело я не заводил, но Наташа добросовестно работала на меня. Со временем наши отношения переросли из деловых в личные, и я стал подумывать: а не жениться ли на ней? Как раз в это время, десять лет назад, вот эта квартира, где мы сейчас сидим, стала моей, но в ней ничего не было: ни мебели, ни вещей. Я занял денег, начал обставлять новое жилище. Когда квартира была готова к визиту Голубевой, она попалась мне с другим парнем, и наши отношения на том закончились.

– Грустная история, только при чем здесь Козодоев?

– Сергей Козодоев сидел за одной партой с Голубевой, и она убедила меня, что он не способен на убийство. Это раз. А теперь два: если бы Козодоев не убил любовника своей матери, то у меня было бы больше времени на девушку, и я бы обставил квартиру не в конце декабря, а гораздо раньше. Тогда, десять лет назад, я день и ночь пахал на раскрытии убийства Бурлакова, и с Голубевой мог встречаться от случая к случаю. Как ты думаешь, это веские основания, чтобы я навсегда возненавидел этого подонка?

– Игорь, так ты себя просто образцово вел в его кабинете! Подумать только, он тебе свадьбу расстроил, а ты ему даже в морду не дал.

Ефремов уловил иронию в словах коллеги, но и к этому обороту он был готов.

– Никто про мой облом, кроме тебя, не знает, – признался он. – Козодоев вообще не в курсе моих отношений с Голубевой. А с ней я расстался без скандала и выяснения отношений. Я предложил ей зайти ко мне в райотдел – забрать компрометирующие ее фотографии, но она не пришла. Фотки я сжег, о Голубевой забыл, но когда с Козодоевым столкнулся лоб в лоб, то разом про все вспомнил.

Воронов не поверил в историю о злом разлучнике Козодоеве, который к тому же не знал и даже не догадывался, что разрушил отношения между взрослым мужчиной и своей одноклассницей. Воронов не поверил Ефремову, но постановка вопроса ему понравилась.

«Мстить за поруганную любовь – дело благородное. Это не за хамское поведение человека в тюрьму упрятать, это чувства, патетика! Посмотрим, куда он дальше повернет».