Александр Горский - Полнолуние

— Отошли все! Олег, я вхожу. Без глупостей!

Стальная створка распахнулась. Держа оружие на изготовку, оперативник бросился внутрь. Следом тут же заскочил Аркадий Викторович, за которым последовал участковый.

— Я не могу сейчас говорить, — пробормотал Лунин, устремляясь к гаражному боксу. — Я чуть позже перезвоню. Хорошо?

— Как это хорошо? — возмутилась Ольга Васильевна. — Ты что, отцу два слова сказать не можешь?

Чувствуя себя преступником, Илья сунул телефон в карман. Пригнув голову, он шагнул в дверной проем и тут же остановился, пытаясь сориентироваться в сложившейся обстановке. Сзади кто-то напирал ему прямо в спину. Недовольно обернувшись, Лунин молча посмотрел на толпящихся у входа людей и, укоризненно покачав головой, захлопнул дверь. Гул возбужденных голосов сразу исчез, зато хорошо стал слышен плач.

— Я не смог! Я не смог этого сделать! Я ничтожество теперь! Я трус!

Сидящий на полу Олег растирал по щекам слезы, отчего-то смешанные с кровью. Приглядевшись, Илья заметил свежий порез, пересекающий левое запястье подростка. Порез, судя по всему, был не очень глубоким, так как кровь из раны уже не шла, и лишь на лице, смешавшись с соленой влагой, она никак не хотела застывать.

— Нашел о чем жалеть, — фыркнул оперативник, склонившийся над еле живым Михайловым, — ты бы вот лучше его пожалел. Григорич, ты в больничку-то звони скорее, а то ведь, упаси бог, и этого потеряем. Перебор будет!

Аркадий Викторович, усевшись на полу рядом с сыном, прижимал к себе его измазанную в крови голову и, не переставая гладить по волосам, шептал:

— Ну что ты, сынок, все хорошо. Главное, что ты живой. Остальное ж не важно. Все хорошо, Олежа!

Правая рука полковника, та, которой он прижимал к себе Олега, тоже успела перепачкаться в крови. В голове Лунина промелькнула мысль о том, что теперь сходство отца с сыном достигла максимума возможного. Вздохнув, Илья подошел ближе к подвешенному за вывернутые руки телу Аглиуллина. Голова мертвеца была опущена вниз, поэтому стоя разглядеть лицо не представлялось возможным. Еще раз вздохнув, Илья опустился на корточки и поднял голову. Левая часть лица полностью залита кровью. Еще бы, так разодрать щеку. Интересно, чем его это так, гвоздодером? Правый висок проломлен, но крови на нем почти нет. Судя по всему, эта рана и была смертельной.

Хрустнув коленями, Илья вновь поднялся на ноги.

— Кто б мог подумать, — с явным сожалением в голосе произнес неслышно подошедший Вадим, — что его мальчишка сделает. Ринат, хоть и садюга был первостатейный, но ведь какой боец! Эх, Лунин, жизнь непредсказуемая штука! Или лучше сказать смерть? Смерть непредсказуемая. Ты как думаешь, Илюха?

— Я думаю, мы облажались по полной программе.

Илья покосился на беспрерывно стонущего Михайлова. Проследив за его взглядом, оперативник хлопнул Лунина по плечу.

— Не боись, не помрет! Раз сразу от болевого шока не загнулся, значит, ни черта с ним не будет. Максимум ноги ампутируют. А с этим, — Вадим махнул рукой в сторону Рината, — вообще можешь не заморачиваться. Помер — и хорошо! И тебе хорошо, и мне, и шефу твоему, Хованскому. Поверь мне, всем хорошо. Никто из-за этой твари убиваться не будет.

Илья промолчал. Возразить приятелю ему было нечего, хотя отчего-то казалось, что Вадим не совсем прав.

— Пойдем лучше, пока «скорая» едет, на свежем воздухе постоим. Заодно я обкурю наши успехи. — Оперативник достал откуда-то из-под полы куртки наручники. — Сейчас только скреплю семейные узы.

Вадим подошел к сидящим на полу Кнолям.

— Ну, родственнички, руки ко мне протягиваем. Все четыре не обязательно, на вас столько наручников не напасешься. Один левую, другой правую. Вот молодцы!

Выйдя из гаража, Илья какое-то время стоял молча, вдыхая выпускаемые Зубаревым клубы табачного дыма, затем удивленно, словно обращаясь к самому себе, произнес:

— Странная история… отцы убивают тех женщин, которых любят их сыновья. А сыновья идут на все, чтобы этих отцов защитить. Вадик, ты бы так смог?

— Да ради отца я бы здесь полдеревни перебил. — Зубарев в очередной раз с наслаждением затянулся. — Только понимаешь, в чем фокус, мой папаша, при всем обилии имеющихся у него недостатков, ни в жизнь меня ни о чем подобном просить не будет.

— Весь фокус в том, — Илья махнул рукой, отгоняя потянувшееся к нему табачное облако, — что совсем недавно эти ребята в своих отцах были так же уверены.

— Прям Достоевский, — хмыкнул оперативник, — «Отцы и дети».

— А это не Тургенев? — засомневался Илья.

— Ты что, Тургенев — это «Муму». — Щелкнув пальцем, Вадим отправил окурок в сугроб. — Классиков надо знать, Илюха! Может пригодиться для поддержания интеллектуальной беседы.

Решив не вступать в дискуссию, Илья отошел в сторону и достал из кармана смартфон. Открыв закладку «Избранные», он сперва попытался дозвониться отцу. Узнав, что абонент вне зоны доступа, Лунин позвонил матери. После трех долгих гудков вызов сбросили, судя по всему, Ольга Васильевна была сильно обижена и разговаривать пока не хотела.

На площадку перед гаражом почти одновременно въехали сразу две машины. Из первой, видавшей виды «газели» с красной полосой по борту неторопливо выбрались две женщины в синих медицинских куртках. Перекинувшись между собой несколькими фразами, они двинулись в сторону гаражей. Из второй машины, еще более потрепанной малолитражки, выскочила невысокая темноволосая женщина и, обогнав медиков, бросилась к загораживающему вход в гаражный бокс Зубареву.

— Где он? Где Коленька? — с каждым вопросом женщина буквально напрыгивала на прижавшегося спиной к двери оперативника.

«Михайлова… жена», — услышал Лунин обрывки разговоров в толпе. На всякий случай отойдя еще чуть дальше, он вновь открыл в телефоне папку «Избранные».

К удивлению Ильи, Хованский полученным докладом остался доволен.

— А что, неплохо поработали, — одобрил Дмитрий Романович, — и ты, и дружок твой, Зубарев. Молодцы, за неделю со всем управились.

— Как бы не совсем, — вкрадчиво отозвался Лунин, зная искреннюю нелюбовь начальника управления к возражениям подчиненных, — со второй девочкой мы так ничего и не выяснили.

— А нечего там выяснять, — благодушно отмел возражения Хованский, — нечего! Мне справочку по тому делу подготовили, я сам глянул. Слепцова эта загуляла где-то, скорее всего, в теплые края подалась. Вот если там с ней чего приключится или, наоборот, она чего натворит, вот пусть тамошние коллеги ею и занимаются. А нам на нее смысла нет никакого распыляться. Забудь!

— Так ведь…

— Забудь! — решительно отрезал Хованский и тут же добавил вновь подобревшим голосом: — Честно тебе скажу, Илюша, я так рад, что на этот раз у тебя все обошлось без всяких маньяков, извращенцев и прочей нечисти. Ты представляешь, все бы в другую степь ускакало? С одной стороны, да, если бы ты и в той степи дело раскрыл, нам, конечно, почет был за такие достижения и благодарность от руководства. А с другой стороны? Картинку видишь?