Виктория Селман - Границы безумия

Я подумала про собственные грязные секреты. Хранить тайны от близких порою проще, чем кажется. Однако некоторые вещи держать в себе нельзя. Иначе они сломают жизнь и тебе, и окружающим.

— Вы подозревали, что Эйдан причастен к смерти Сэмюэля Кэтлина? — уточнила я. — Поэтому так нервно отреагировали, когда я в прошлый раз заговорила о последних словах Терезы?

Маркус на мгновение растерялся.

— А, вы про тот случай… Знаете, я не уверен, можно ли вам говорить. Вы же все-таки из полиции…

— А если я пообещаю, что сказанное останется между нами?

— Да? Тогда ладно… — произнес он с заметным облегчением, словно хотел снять с себя наконец груз ответственности. — Сразу скажу: этим своим поступком я вовсе не горжусь… В общем, дело было так. У нашего соседа по улице есть «Мазерати». Ужасно дорогой. Сосед целыми днями возится с ним, пылинки сдувает… А я умудрился его поцарапать как раз накануне катастрофы. Говорить хозяину ничего не стал, иначе сильно потерял бы на страховке. А денег у нас не так уж много. Тереза весь день убеждала меня признаться. Знаю, звучит глупо, особенно после всего, что вы рассказали про Эйдана, но в тот момент я решил, что она перед смертью говорила про меня.

— Унесу вашу тайну в могилу, — с улыбкой заверила я. — Хотя знаете, на вашем месте я все-таки призналась бы. Поверьте — станет намного легче.

— Может, и так… — Тот пожал плечами.

— А теперь давайте определимся, как все пройдет вечером. Вам придется сыграть роль приманки, но, как только вы войдете в дом, мы все берем на себя. Готовы?

Тот кивнул.

Кстати, это Фингерлинг просил меня обсудить планы с Маркусом. Он сказал, что я неплохо разбираюсь в людях, а значит, лучше донесу наш замысел.

Его слова, не мои.

Я улыбнулась. На прошлой неделе Фингерлингу такая глупость не пришла бы и в голову.

В конце концов спектакль разыграли как по нотам — вплоть до уловки, на которую мы поймали маньяка.

Фингерлинг настоял на том, чтобы самолично сыграть роль Маркуса.

— Когда еще доведется продемонстрировать боевые навыки в жизни? — заявил он.

— Я и забыла, что ты у нас мастер по джиу-джитсу… Старший инспектор говорил, у тебя черный пояс?

— Само собой! — Он с явным удовольствием сделал несколько движений руками.

Пока остальные детективы с оружием наперевес рассредоточились по дому, Фингерлинг под видом Маркуса Линча уселся в кресло, спрятав между газетных страниц зеркальце, чтобы не пропустить появление за спиной убийцы.

Я предложила включить телевизор: пусть Эйдан думает, будто он в полной безопасности. Нам не было нужды слышать, как он проникает в дом. В каждой комнате стояли скрытые камеры. Когда бы он ни пришел — если намеревался прийти, — мы встретили бы его во всеоружии.

Так оно и случилось.

Я не могла зайти к Эйдану Линчу, пока ему не предъявили обвинения.

— Все-таки мы его раскололи, — заявил Фингерлинг, выходя ко мне в комнату наблюдений. В руках он держал несколько толстых папок на кольцах.

— Вижу.

Я встала, отводя взгляд от монитора, на котором транслировалась запись из комнаты допроса.

Линч говорил не умолкая. Ничего удивительного. После стольких лет молчания многие преступники хотят облегчить душу. Или похвастаться.

Но станет ли он говорить со мной? Он ведь считает, что я его предала. В представлении Линча мне была уготована особая роль — ангела-хранителя. А я, получается, вонзила клинок ему в спину…

И все же надо хотя бы попытаться.

Чтобы противостоять злу, нужно знать, как оно мыслит. Сейчас мне выпал поистине уникальный шанс. Не просто взять интервью у серийного убийцы — такое я делала не раз, — а напрямую пообщаться с психопатом, который считал, будто между нами есть связь.

Основные вехи из его прошлого я уже знала. Насилие. Сложные отношения с отцом. Шизофрения. Я знала все, что он натворил.

Не знала лишь одного — почему.

Почему в восемьдесят седьмом году, после убийства Сэмюэля, он вдруг разгулялся? Да, жизнь у него не задалась, но наверняка было что-то еще… Как ни печально, многие дети, не только Линч, подвергаются насилию — однако далеко не каждый вырастает чудовищем.

Что же его спровоцировало?

Эйдан Линч был откровенно с прибабахом. Вряд ли он сумеет выдать мне глубокий анализ своих мыслей и поступков. Может, поговорив с ним, я смогу понять, что творится у него в голове. Разобраться во внутренней логике.

Прежде чем войти в комнату для допросов, я постучала. Элементарная вежливость поможет наладить первый контакт.

— Добрый вечер, Рагуил. — Я намеренно обратилась к нему по имени, которым он сам себя нарек, чтобы напомнить о нашей «связи». — Можно ли мне сесть?

— Зиба Мак? — Линч заметно насторожился и заморгал.

Голову он слегка накренил набок, будто бы прислушиваясь к чему-то в дальнем углу. Я невольно обернулась. Пусто, никого.

— Я должна была тебя увидеть! Прости. Другого способа нет. — Я простерла к нему руки в нарочито умоляющем жесте.

— Ты не ангел. Я видел тебя там. Ты стояла возле Сатаны!

Линч говорил про Маркуса. Другого сатану он три дня назад отправил в преисподнюю.

У меня была наготове цитата из Библии короля Якова [58] Библия короля Якова — перевод Священного Писания на английский язык, выполненный под патронажем короля Англии Якова I и выпущенный в 1611 г. , излюбленной книги Линча:

— «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте» [59] Ин. 14:1. .

Я почти воочию увидела, как Фингерлинг по ту сторону зеркала вскидывает брови и бормочет: «Какого черта». Однако мой выпад произвел ожидаемый эффект.

Линч опустил плечи и улыбнулся.

— Евангелие от Иоанна, глава четырнадцатая, стих первый… — Глаза у него заблестели. — «Я есмь путь, и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» [60] Ин. 14:6. .

Я тоже улыбнулась. Сработало!

— Я должна понять тебя, Рагуил. Иначе не смогу уберечь. Игра, которую ты затеял, была очень умной, — сказала я, вновь потакая его гордости, чтобы наладить отношения. — Я знаю, как сильно ты страдал в детстве и как мучился потом от одиночества. Но о твоих деяниях я знаю непозволительно мало. Может, расскажешь мне?

Общаться с человеком, который вытворял подобные мерзости, всегда непросто. Однако без сопереживания не обойтись — иначе он не откроется. Не захочет говорить.

Линч посмотрел на руки, которыми цеплялся за край стола. Скулы у него остро проступали под тонкой кожей. Угловатые брови густились над очками. Светлая шевелюра уже начинала седеть.

На нем была рубашка с коротким рукавом, застегнутая на все пуговицы, и синий галстук. Бицепсы — крепкие, но не слишком накачанные. Руки — бледные и в веснушках; ногти вычищены до блеска и коротко подстрижены.