Оливье Норек - Мертвая вода

— Тулузы? Это невозможно, — ответил прокурор. — Я уже отправил им подкрепление из Монпелье, они просто задыхаются. Сведение счетов, изнасилования и гигантский незаконный оборот наркотиков — розовый город [22] Тулузу называют «розовым городом», потому что многие дома в ней возведены из красного (розового) кирпича, цвет которого становится особенно насыщенным на закате, что придает городу специфический розовый «ореол». блекнет. К тому же нельзя сказать, чтобы ваши люди были чересчур загружены. Кто бы мог мечтать, что звезды так удачно сойдутся? У вас всего одно расследование и в вашем распоряжении целая служба. Сотрудник судебной полиции ничуть не лучше флика из комиссариата, и вам это известно.

— Вероятно, это убийство или сокрытие несчастного случая. И не дело комиссариата заниматься такими вещами, — сделала еще одну попытку Шастен.

— Слава о ваших парижских достижениях докатилась и до нас, капитан. И могу заверить вас в своем личном восхищении и уважении. Используйте багаж знаний, полученных за пятнадцать лет в судебной полиции, этого должно хватить, чтобы успешно провести первые следственные действия. А я подумаю, чем смогу помочь, если процедура усложнится. Вы согласны с таким решением?

— Вы задаете мне вопрос?

— Я предлагаю вам договоренность.

В ярости Ноэми хлопнула дверью и выскочила из кабинета, чтобы сделать еще один звонок. Разумеется, телефон Штаба она знала наизусть, а благодаря сквозным национальным картотекам шеф уже наверняка прослышал про это дело.

— Шастен!

— Вы сказали, тридцать дней, — рявкнула она.

Однако же этого оказалось недостаточно. Глава судебной полиции нашел множество укромных мест, куда можно было бы припрятать неудобного офицера, но не имел для этого никаких оснований. Ничто, абсолютно ничто не оправдывало ее удаления из столицы. Разве что оскорбительный провал, доказательство ее профнепригодности.

— Это дело всего лишь нескольких дней, — постарался он успокоить ее. — Ваша цель — доказать, что комиссариат там ни к чему. Ведь не с этими же сельскими фликами в заляпанных навозом сабо вы справитесь с таким делом. Особенно с висяком вроде этого, судя по состоянию тела. Запорите дело, всерьез наломайте там дров, пусть Тулуза отстранит вас — или жандармы, даже лучше. Ваш пост ждет вас здесь, как вам прекрасно известно. Нам же необходимо просто доверять друг другу.

Это давно забытое детское тельце в бочке становилось основным элементом плана шефа по окончательному и законному устранению капитана Шастен из судебной полиции. Единственным и непременным условием было только одно: чтобы она провалилась.

Когда Ноэми вошла в другой кабинет, к майору Розу, она застала там всю группу, ожидающую ее решения.

— Оставляем расследование за собой до нового приказа, — объявила она.

В восторге от услышанного Буске громко шлепнул по подставленной ладони Милка:

— Я знал, что вы не откажетесь!

— Молодчина, капитан, — добавил мальчишка-полицейский.

Один лишь Ромен понял, что новость эта хороша только для них, и Ноэми упорно старалась не встречаться с ним взглядом.

— Какие сроки обещают в Институте судебно-медицинской экспертизы?

— Вскрытие назначено завтра на десять утра.

— Хорошо. Буске, допросите рыбака. Милк, вы соберете для меня все протоколы дел о пропавших без вести в шести коммунах за последние пять лет. Валант, если в этих случаях производились пробы ДНК, предупредите лабораторию, что мы незамедлительно сравним образцы с обнаруженным телом. Подведение итогов каждый час.

Затем она обратилась к Розу:

— Знаю, что вам это не понравится, но мне бы хотелось также передать копию нашего расследования жандармам. Просто для консультации. Догадываюсь, что вы с ними мало сотрудничаете, но было бы обидно упустить какую-то информацию из-за вражды двух служб.

— Но если дать им какую-нибудь зацепку, они сразу же захватят все! — воскликнул Роз, извиваясь в кресле, словно на электрическом стуле.

— Да, это возможный риск. Но ведь главное — жертва, верно?

Роз сдался, а Валант все еще силился понять, что же на самом деле важно его офицеру. После месяца работы бок о бок с Ноэми он по-прежнему ничего не знал о ней и ее подлинных стимулах.

— Вы позволите мне говорить начистоту?

— Вы и прежде не были деликатны.

Ранним вечером Ноэми вернулась в дом у озера. Для начала она принялась пинать ногами чемоданы, затем с жадностью приговоренного к смертной казни стала курить одну сигарету за другой. А уж потом связалась с Мельхиором. Однако док был не из тех, кому свойственно заигрывать с пациентами или жалеть их.

— Чего вы в конце концов добиваетесь, капитан? Париж вас предал. Вам не кажется, что бегать за ним смешно? И для чего? Чтобы обнаружить там все того же Адриэля? В том же кабинете, в течение всего дня? Вы хотите быть полицейским, просто полицейским, как вы сказали. И вот вам предлагают команду, которая жаждет работать с вами; дело, за которое в другое время вы бы боролись; а вы все сердитесь и вечно раздражены. Хотя, может, это просто от страха? Вы боитесь, что уже не та, что прежде. Глава полиции полагает, что вы провалитесь. Вам хочется преподнести ему такой подарок? Вы по-прежнему стараетесь не разочаровать его? У вас только лицо изранено. Все остальное великолепно работает!

— Но если я останусь здесь, они выиграют.

— Если вы справитесь с этим делом, они проиграют. Тогда уж никто не сможет отказать вам в громком возвращении. Переведите дух, успокойтесь, а завтра, если хотите, подведем итоги. И примите снотворное, хорошо?

Перевести дух. Успокоиться. Ноэми, сжав кулаки, ощущая болезненные уколы в сердце, тщетно обошла гостиную по кругу, потом вдоль и поперек. Перевести дух, успокоиться… Легко сказать. Она находилась на грани нервного срыва, ей хотелось перевернуть все вверх дном в этом доме.

Потом завыла покалеченная собака. Опять. И в плохой момент.

Ноэми накинула пальто, побежала к дереву с наклонным стволом, где впервые увидела пса. Освещая себе путь фонариком мобильника, проскочила подлесок и оказалась перед каменным домом по другую сторону леса.

Снова нестерпимый вой.

Она перепрыгнула через стенку, ограничивающую огород, пересекла двор и замолотила кулаком в дверь.

— Полиция! — выкрикнула она, прежде чем изо всех сил заколошматить в деревянную дверь ногами.

Пес перестал выть. Послышались шаги, и дверь открылась.

В проеме возник мужчина лет пятидесяти в плотной рубашке и бархатных штанах, явно удивленный столь поздним визитом. Он открыл было рот, но не успел сказать ни слова. Ноэми дала волю своему гневу, грозно тряся перед его носом пальцем.