Оливье Норек - Мертвая вода

— Никак не могу понять, что она делает здесь, вдали от дома, в таком труднодоступном месте, — отметила Ноэми.

Зачарованный буйным великолепием природы, Юго не посмотрел, куда ставит ногу, и поскользнулся на голом валуне, вызвав крошечный обвал мелких камешков, что скатились по склону и исчезли в щели между скалами. Спустя долю секунды Ноэми и Юго услышали, как те горохом застучали по стенкам. Значит, там находится почти невидимая пропасть, в которую мадам Сольнье рисковала свалиться, когда Ноэми встретила ее здесь впервые. Теперь они обнаружили точное месторасположение расселины. Ноэми подошла к краю и глянула вниз. Пикассо тоже приблизился и зарычал.

— Тут не меньше трех метров, — прикинула она. — И все заросло чертовым дроком.

— Давай я пойду первым, — с неловкой любезностью предложил Юго.

— Хочешь меня обидеть?

Ноэми включила маленький фонарик, зажала его в зубах и, цепляясь за кусты, шаг за шагом начала осторожно спускаться.

— Ну как? Видишь что-нибудь?

Оказавшись перед колючей завесой, она опустилась на колени, сняла свитер, обмотала им руку и, не обращая внимания на вцепляющиеся в шерсть колючки, стала раздвигать ветки. Направив луч фонарика прямо перед собой, за зарослями дрока она обнаружила старый деревянный крест, стоящий у скалы.

На нем острием ножа было коряво нацарапано «Алекс. 1984–1994».

— Что за черт. Еще одна могила? — огорчилась Ноэми.

Она достала мобильник и, прежде чем подняться, сделала фотографию.

— Думаю, я догадываюсь, зачем Сольнье приходит сюда, — сообщила Ноэми, отдавая Юго совершенно разодранный свитер.

— Взгляни на свои ладони, можно подумать, ты сражалась с котом!

— В этой истории и правда есть кот, только если я о нем расскажу, ты решишь, что я сумасшедшая.

Ноэми вздрогнула от порыва холодного ветра, и Юго потер ей спину, чтобы согреть.

— Как пожилая дама может спуститься в эту пропасть, не переломав себе все кости? — спросил он.

— Пожилая дама — не знаю, но если ты скинешь ей двадцать пять годков — вполне возможно. И я не думаю, что сюда ходила Сольнье. Посмотри.

Ноэми вывела на экран изображение креста и продолжила размышлять вслух:

— На кресте имя Алекса. Поэтому совершенно логично, что его поставили Жанна или Серж Дорен. Но здесь снова что-то не то с датами.

— Да, тысяча девятьсот восемьдесят четвертый — тысяча девятьсот девяносто четвертый — это десять лет, возраст мальчика.

— Точно. Но попытайся влезть в их шкуру. Мальчишка пропал двадцать первого ноября девяносто четвертого года, тогда думали, что это простое похищение. Однако кто-то установил крест именно здесь, будто был уверен, что Алекс мертв. Понимаешь, что тут не клеится?

— Срок?

— Именно, срок. Этот крест был поставлен между двадцать первым ноября и тридцать первым декабря. Еще день, и на нем был бы помечен тысяча девятьсот девяносто пятый год, а не девяносто четвертый. Значит, тому, кто вырезал на дереве эти даты, хватило меньше сорока дней, чтобы убедиться, что Алекс мертв. Слишком мало, чтобы потерять надежду.

— Если я правильно понимаю ход твоих мыслей, значит кто-то из Доренов знал, что ждать уже нечего? Ты хочешь копать здесь?

— Нет смысла. Алекса уже нашли в Авалонском озере. К тому же ты видел, какая здесь почва? Скала. Никто не сможет без бурильного инструмента расковырять ее.

— Хоть это и странно, твоя находка все же не будет доказательством обвинения.

— Доказательства… Похоже, мне придется смириться с тем, что я больше не найду ни одного. Я только хочу восстановить реальную последовательность событий. Это новая зона тени, а учитывая историю с браслетом, уже вторая, которая витает над Доренами.

— Ты хочешь поговорить с ними?

— Нет, теперь я уже имею о них представление. Они скажут, что ничего не знают, что забыли, или спишут все на отчаяние матери. Как ты говоришь, у меня против них никаких доказательств. Зато есть кое-кто, кто гораздо охотнее согласится поговорить со мной.

Ноэми смахнула с экрана телефона фотографию и набрала номер Ромена:

— Давай встретимся у Сольнье? Я бы хотела напомнить ей о прошлом.

— А ты что, ничего не забываешь? — кольнул ее Валант.

— О да, многое. Можно сказать, это мой фирменный знак.

— У нас меньше чем через час экспертиза скелета по видеоконференции.

— Успеем. Так ты придешь?

— Мне надо отправить кучу протоколов и описей изъятий для Института судебно-медицинской экспертизы.

— В таком случае пошли Милка.

— Если не хочешь напугать Сольнье, советую пойти с кем-то, кого она знает. С фликом, которого она помнит ребенком.

— Майор Роз?

Ноэми припарковала машину перед трехэтажным домом из красного песчаника. Роз меланхолично разглядывал заросший диким виноградом ветхий фасад и покрытые налетом плесени оконные рамы.

— Человеческий мозг способен хранить в памяти столько же, сколько вмещает двести тринадцать тысяч DVD, — рассуждала Шастен. — Посмотрим, что удержала в памяти Сольнье.

Похоже, эта информация не поразила майора Роза.

— Все в порядке, шеф?

— Вы впервые назвали меня так, — заметил тот.

— Мне кажется, вас одолевают сомнения…

— Это просто тяжелые воспоминания.

Ноэми заглушила двигатель и развернулась, чтобы посмотреть ему прямо в лицо.

— Это ведь вы сообщили семьям о похищениях?

— Не всем. Но ей — я.

— Хотите, чтобы я пошла одна?

— Я тоже не из слабаков.

Пришлось позвонить много раз, прежде чем в доме послышались какие-то звуки. Сквозь матовое стекло они различили медленно приближающийся силуэт, и дверь наконец открылась.

— Да это мой малыш Артюр из полиции! — радостно воскликнула Сольнье.

— Здравствуйте, Маргарита, — ответил Роз нежным голосом и тоном того молодого человека, которого она знала и наверняка видела в нем и сейчас.

— Что случилось? Эльза натворила глупостей?

— Ни о чем не беспокойтесь. Вы прекрасно знаете, Эльза никогда не делает глупостей. Я просто пришел познакомить вас с Ноэми. Она тоже из полиции. У нее к вам несколько вопросов.

— Не откажусь поболтать в компании. Входите, входите, а я пока приготовлю кофе, — сказала она, прежде чем скрыться за занавеской из деревянных бусин, какую Шастен видела только у двоюродной прабабушки.

Под звяканье чашек Маргарита принесла в гостиную из кухни поднос, который и Ноэми, и Роз несколько раз были готовы увидеть летящим на пол.

— Вы помните нашу встречу там, наверху, на горке? — спросила Ноэми.

Сольнье улыбнулась ей. Той извиняющейся улыбкой, которая свойственна старикам с пошатнувшимся сознанием, когда они теряют представление о времени.

— Вообрази, что мы вернулись на двадцать пять лет назад, — шепнул Роз Ноэми.