Сергей Трапезников - Жизнь Тузика Озейло. Тайна золотого ошейника

Из окна своего кабинета он видел, как к зданию подъехали две полицейские машины и оттуда вышли псы в форме. «Вот и всё, – подумал Гарсия. – А ты ещё на что-то надеялся. Дурак! Неужели ты думал, что тебе это так просто сойдёт с лап? Доверился этому поддонку Родольфо, который так любезно предоставил тебе информацию о готовящейся на фирме у Озейло проверке, а тот тебя попросту кинул. Да, точно! Так оно, скорее всего, и было. Как можно было вообще ему верить? Такие, как он, никогда не делают ничего просто так…»

Прошло ещё несколько секунд, после чего в кабинете Дэвида Гарсии, генерального директора компании StartSmart, раздался выстрел.

Похороны назначили на третий день после трагедии в метро. Тузику, который вновь приступил к прямым обязанностям мэра города, предстояло произнести длинную пафосную речь, которую потом ещё неделю будут транслировать по всем новостным телеканалам. Разумеется, выступать приходилось не только перед камерами, но и перед несчастными родственниками жертв взрыва. Тузик ненавидел подобные мероприятия всеми фибрами души, однако признавал, что это действие необходимо. По крайней мере, для того клана псов, к которому Тузейло относил любителей пожевать всякую дрянь перед экраном своего телевизора и покритиковать абсолютно всё, что есть на свете.

Раньше Тузик по-настоящему переживал за происходящее и, произнося ненавистные, никому не нужные речи вроде сегодняшней, ощущал себя моральным уродом. Но политика сделала своё дело: теперь Тузейло относился к этому как к неизбежной составляющей своей работы. Есть определённые правила, которым он, как глава города, должен неукоснительно соблюдать, причём вне зависимости от того, хочется этого ему или нет.

На обратной дороге с кладбища Тузик с Анитой заговорили лишь тогда, когда их автомобиль уже почти заехал в город. Всё предшествующее время Анита, молча глядя в окно, думала о том, сколько жизней загубил этот Гарсия, пытаясь выстроить и реализовать свои хитроумные комбинации вокруг её мужа. Не погиб бы Мануэль, не погибла бы Луна. Да что там говорить, та же Лессия Стоккол была бы жива, как и все те псы, которые случайно оказались с ней в одном вагоне поезда. Не было бы тех закрытых гробов, как под копирку, и огромной толпы псов вокруг, с впечатавшимся во взгляд выражением отчаяния. При одном только воспоминании о сценах, которые Аните сегодня пришлось наблюдать, у неё заныло в груди.

– Закрытые гробы, – проговорила Анита. – Даже не смогли как следует попрощаться с Луной.

Тузик промолчал. Ответить было нечего. Не говорить же ему о том, что, со слов следователя Монтеро, от Луны осталась только одна голова и туловище, а все остальные конечности собирали по всему искорёженному вагону. Нет, эта информация сейчас определённо была ни к чему…

– Знаешь, Тузик, а я изменилась.

– В чём же?

– Когда в ноябре пристрелили Шульца, я так радовалась, помнишь? Я так была счастлива, что он получил по заслугам. Я его так ненавидела. А сейчас поняла, что он был всего-навсего убит. Без шансов на осмысление всего того, что натворил, и исправление. Алан меня поразил сегодня. Он плакал. Он её всё-таки любил. Бывает же в жизни такое. Пёс, который отнимал жизни у других собак, тоже любил, как и мы… Гарсия застрелился, а Алан теперь будет отдуваться за то зверство, что он устроил в метро…

– Не устраивал он никакого зверства, – тихо ответил Тузейло. – Я не верю в это.

Тузик был действительно уверен в том, что произошедшее на станции «Площадь Сантьяго» не могло быть организовано его конкурентом из Мар-дель-Платы. У него не укладывалось в голове, что Дэвид Гарсия, в панике пытающийся уничтожить собачку, собирающуюся сдать его правоохранительным органам Озея, организовал целый взрыв в метро. Не сходилось.

– Слишком много странных событий произошло, чтобы я был уверен в том, что взрыв произошёл только лишь из-за Гарсии. Образование Российской Автономии не за горами, ты сама уже не раз слышала об этом. А это значит, что палки в колёса нам вставят ещё не единожды.

– Фейджа моего возьмёшь в министры?

– Меня Вегетта убьёт, ты что! – отмахнулся Тузейло. – Да и ты сама неужели не знаешь своего братца? Политика – точно не его стихия. Он никогда не пойдёт туда. Вот прокуратура или следственный комитет – это да, по его части. Он у нас любитель задачки порешать.

– Я тоже любила, – сглотнув, сказала Анита. – Расследовала что-то, интересно мне всё было. А в итоге что? Отпустила Луну на верную гибель. Как мне теперь с этим жить, я не знаю.

– У каждого взрослого пса есть своего рода «могилы», Анита, – Тузик пронзительно посмотрел на жену. – Кому-то что-то не сказал вовремя, кого-то вовремя не предупредил, какого-то пса по своей наводке отправил на место, где с ним потом произошёл несчастный случай, и он погиб. В жизни происходит очень много разных событий, и чем старше ты становишься, тем больше этих самых «могил» на твоей совести будет висеть. Об этом как-то не принято говорить, но это нормально. Особенно если учесть то, что мы с тобой в Озее далеко не рядовые жители.

– Я решила уйти из журналистики, – дослушав Тузика, сообщила Анита. – Я пришла к выводу, что это не моё. Я не могу работать в той системе, против которой у меня внутри всё протестует.

– Это не может не радовать, – согласился Тузейло.

– Буду книжки писать. Или петь пойду.

Петь Анита умела, и очень хорошо. Раньше это знал только один Тузик и относился к этому как к чему-то обыденному. Однако за время, проведённое в доме у Гастона Ортеги, о её талантах стало известно и другим псам, которые остались приятно удивлены певческими способностями жены градоначальника.

– Брайан сказал, что у него есть пёс, который мог бы мной заняться. Главное, скажи мне, если ты против. Я всё пойму. Жена-популярная певица не всегда красит политика.

– Делай, как сочтёшь нужным. Ты же знаешь, я никогда не следовал стереотипам. И, если моя жена будет известной артисткой, меня это не смущает.

Конечно, если Анита станет выступать в вызывающих нарядах, как множество нынешних исполнительниц, он, разумеется, скажет своё слово. Но Тузик знал, что до такого его жена никогда не опустится, поэтому был спокоен. Он слышал, как один из друзей Гастона, весьма авторитетный пёс в Домингосе, начал раскручивать собственного сына. И ничего страшного не произошло. Сеньора Афонсо от этого никто не стал уважать в меньшей степени, чем раньше. А раз так, то и ему бояться нечего.

– Вот и приехали, – Анита поднесла нос к стеклу и по привычке посмотрела на семнадцатый этаж, высматривая окна их с Тузиком квартиры. – Анька, наверное, уже проснулась. Ты сегодня задержишься?

– Да, – честно ответил Тузейло.