Александр Аввакумов - Поверженный Король

Лобов лежал на койке, боясь закрыть глаза. Он услышал, как стал посапывать его сосед по койке. Темнота в камере становилась все гуще и гуще. Луна, освещавшая камеру, стала исчезать за стенкой. Глаза Фомича стали закрываться, а тело вновь приобрело невесомость. Сон сморил его, и он заснул. Разбудило его легкое прикосновение руки. Лобов вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял контролер.

– Тихо, – произнес он. – Вставай и выходи из камеры.

Лобов осторожно сполз с койки и, обходя валявшуюся на полу обувь сокамерников, вышел из камеры. Вслед за ним, осторожно ступая, вышел контролер.

– Пошли, – произнес контролер и повел Лобова по длинному коридору.

– Стой! – последовала команда контролера.

Лобов остановился у дверей камеры. Контролер открыл дверь и втолкнул его темноту. В камере было так темно, что Лобов не сразу увидел сидевшего на койке Хирурга.

– Ну, как жизнь, сладенький? – услышал он знакомый голос Хирурга. – Ты еще помнишь, меня?

– Да – коротко ответил Лобов.

– Это хорошо, что ты не страдаешь провалами памяти. Так, вот, слушай, что я тебе скажу. Ты должен передать акции Менделевского химкомбината человеку, которого я тебе назову чуть попозже. Я знаю, что у тебя есть еще несколько квартир в Менделеевске. Их тоже придется передать нашим людям, как и рынок в Елабуге. Тебе хватит колбасного цеха и пекарни.

– Хирург! Ты меня просто раздеваешь. Скажи, а на что будет жить моя семья? У меня маленький ребенок, мне бы хотелось, чтобы у него был гарантированный кусок хлеба.

– Я заметил, что ты Лобов, не отличаешься сообразительностью. Ты, же сам, это все отобрал у людей. Почему ты, сейчас, цепляешься за все это, словно это ты заработал непосильным трудом? Главное, сейчас, в твоей жизни – вовремя поделиться своим добром с товарищем.

Глаза Лобова уже привыкли к темноте, и он смог различить в темноте фигуру Хирурга. Вместе с ним в камере находилось еще три человек, которые сидели сбоку от него.

– Если я не соглашусь? Что тогда?

В камере послышался негромкий смех.

– Сладенький! Здесь такого не бывает. Это ты там, на воле, что-то из себя представлял – здесь ты никто, и фамилия твоя, никак. Ты, просто, тюремная пыль! Ты понял меня.

– Да, Хирург, я все понял. Я сделаю все, что ты скажешь.

– Значит, договорились. Жди, тебе скажут, что нужно будет делать дальше.

Через секунду дверь камеры открылась, и в дверях появился контролер. Лобов вышел из камеры и последовал за ним.

***

– Как дела в Альметьевске? – спросил Абрамова начальник Управления. – Что дали обыска?

– Пока сказать еще не могу, мне еще не звонили, – ответил Виктор и положил трубку.

«Что же он не звонит?», – подумал он и, подняв трубку, стал набирать номер Альметьевска.

Трубку снял дежурный по отделу милиции. Переговорив с ним, Виктор попросил его разыскать Сергеева. Оперативник позвонил где-то, через полчаса.

– Павел! Вы адрес, где может находиться Чекист, проверили? – поинтересовался Абрамов у него.

– Виктор Николаевич! Мы обложили этот адрес, но перехватить Чекиста не смогли. Похоже, его предупредили местные сотрудники милиции. Есть информация, что его вывезли на машине депутата Государственной думы.

– Почему, вы так решили?

– Во-первых, об этом сообщил источник. Во-вторых, кроме этой машины, из ворот коттеджа больше ни одной машины не выезжало. Уйти пешком, он просто не мог, так как коттедж был плотно блокирован.

– Понятно, Павел? Давай, докладывай вовремя, чтобы мне не пришлось разыскивать тебя.

Абрамов достал из сейфа документы и стал их сортировать их по стопкам. Выбрав из них все, что касалось Лобова, он достал дело и стал их подшивать. Закончив эту нудную канцелярскую работу, он убрал документы и собрался обедать. У самых дверей кабинета, его вернул на место, телефонный звонок. Подняв трубку, Абрамов услышал голос Васильева.

– Привет, Виктор Николаевич! – произнес он, словно ни чего между нами не произошло. – У меня к тебе дело, когда можешь подъехать?

Абрамов взглянул на часы.

– Не раньше, чем через два часа.

– Подходи….

В назначенное время Виктор приехал в прокуратуру республики. Прежде, чем войти в кабинет, он поправил свой галстук и постучал в дверь. В кабинете, Васильева находился адвокат Лобова – Разин. Тот сидел за журнальным столиком и знакомился с уголовным делом.

–Проходите, гражданин Абрамов. Поговорим….

Виктор поздоровался и присел на стул, стоявший у стены.

– Извините меня, Виктор Николаевич, – произнес Васильев, – мне нужно ненадолго отлучиться, минут на пятнадцать, не более. Вы, пожалуйста, дождитесь меня в кабинете.

Васильев вышел, оставив Абрамова один на один с адвокатом. Разин повернулся к нему лицом и оценивающе посмотрел на него. Задержав свой взгляд на его до блеска начищенных полуботинках, он улыбнулся.

– Уважаю людей, которые умеют следить за своей обувью. Я давно хотел с вами познакомиться и поговорить. Скажите мне, Виктор Николаевич, как поощрило вас государство за ликвидацию этого бандитского формирования, которым судя по материалам следствия, руководил мой клиент?

Абрамов сидел, молча, стараясь сдержать свои эмоции. Он не хотел общаться с этим человеком по двум причинам: во-первых, он боялся возможной провокации со стороны сотрудников прокуратуры, а, во-вторых, этот человек, за деньги защищал лидера бандитской группировки.

– Что, вы, молчите, Виктор Николаевич? – вновь, спросил он Абрамова. – Видно, забыло государство повесить вам на грудь медаль за это. Я раньше тоже был таким же, как вы максималистом, верил людям, государству. Однако, поверьте мне, переболел. Теперь для меня намного важнее деньги, а не эти железки, которыми одаривает нас государство. Вы, подумайте, что вам даст смерть моего клиента? Думаю, что ничего? В крайнем случае, о вас поговорят с недельку, а за тем, забудут. Поймите, только деньги, делают человека свободным. Свободным мыслить, творить, спорить. Судя по вам, вы на закате своей милицейской карьеры. Дополнительная звезда на ваших пагонах, не решит ваше будущее. Помогите мне. У вас будет много денег, столько, сколько вы никогда не заработаете в своем МВД. Почему, вы молчите? Ну, скажите, хоть, что-нибудь?

Абрамов молчал. Разин был неплохим психологом и каждое его слово, как гвоздь, впивалось в его тело и от этой правды, звучавшей из его уст, Виктору становилось все больней и больней. Наконец, дверь открылась, и на пороге появился Васильев. Он сел за стол и покопавшись в бумагах, достал постановление о прекращении уголовного дела в отношении его.

– Вот здесь распишитесь, пожалуйста, – произнес он и ткнул своим пальцем в постановление.

Абрамов достал свою ручку и поставил подпись. Васильев убрал постановление и внимательно посмотрел на него.