Александр Аввакумов - Казанский треугольник

Первым человеком, которого Максим увидел, была Светлана, стоявшая в стороне от любопытствующих людей и со слезами на глазах следившая, как он с большим трудом шагал от машины в здание суда.

– Давай, поторапливайся! А то бредете, нога за ногу, словно на прогулке! – прикрикнул конвоир и ткнул Максима дубинкой в спину.

В здании суда, их сразу завели в зал заседаний и усадили на лавку у стены. Они сидели рядом и изредка переговаривались между собой. Максим не отрываясь, смотрел только на Светлану, а Алмаз на Лилию, которая была на последних неделях беременности.

Кроме Светланы, в зале присутствовали лишь родители Алмаза. Своих родных Максим так и не увидел. Процесс протекал вяло. Государственный обвинитель с большим акцентом зачитывал результаты проведенных следствием экспертиз, показания подсудимых. Некоторое оживление внес Шамиль Бариев, который стал рассказывать, как он наткнулся на сарай со шкурами. Он проходил по делу в качестве свидетеля и поэтому не стеснялся в выражениях. Суд неоднократно прерывал его и просил избегать нецензурных выражений. Он вновь начинал говорить и никак не мог обойтись без матерщины. В результате суд арестовал его на пятнадцать суток за явное неуважение к суду. Его вывели из зала суда, и прокурор самостоятельно зачитал его показания, которые он дал в момент его задержания со шкурами.

Адвокаты Алмаза и Максима стали доказывать, что каких-либо доказательств, подтверждающих причастность их подзащитных к кражам с меховой фабрики, стороной обвинения предъявлено не было, что все обвинение построено лишь на показаниях подсудимых, которые оговорили себя в процессе следствия, заявив, что принимали участие лишь в сбыте овчинных шкур. Данные показания были сделали ими вынужденно Так как у Фазлеева была беременна сожительница, и постоянные допросы могли отрицательно сказаться на ее здоровье, а у Маркова – мать была при смерти. Единственное, в чем эти ребята виноваты, так это в том, что были знакомы с Андреем Бариновым, неоднократно судимым за различные преступления. Да, он им предлагал совершить разбойное нападение на контейнеровоз, но их подзащитные нашли в себе мужество и, не побоявшись угроз, отказались от совершения этого преступления.

Выслушав прения сторон, суд удалился на совещание, а всех присутствующих в зале заседания попросили выйти в коридор.

***

Алмаз и Максим сидели в зале под наблюдением конвоя. Они тихо разговаривали, стараясь не привлекать внимание конвоя. Максим рассказал, что вместе с ним в камере сидел Сергей Фомин, который оказался милицейской «уткой». Рассказал, как между ними произошла ссора, в результате которой менты его сильно избили. Алмаз удивлялся, как другу удалось вычислить эту подставу. Секретарь пригласила всех в зал. Когда люди расселись, вышла судья, и зачитала результативную часть приговора.

Фазлеев Алмаз за сбыт заведомо краденого имущества приговорен к трем годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии усиленного режима. Максим, помимо этой статьи, был осужден за оказание сопротивления работникам милиции при исполнении ими должностных обязанностей. Ему дали шесть лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима и с возмещением ущерба автопарку милиции.

Услышав приговор, Светлана заплакала. Максим смотрел на нее и, стараясь ее как-то успокоить, всем видом пытался показать, что доволен приговором. После того как все родственники покинули зал, конвой повел их уже осужденных, к машине.

– Держись, Максим! – крикнула Светлана. – Я все сделаю, но вытащу тебя из зоны! Верь мне! Я люблю тебя! Слышишь! Люблю!

Их почти силой затолкали в фургон, и машина тронулась.

ЭПИЛОГ

Максим уже пять суток отбывал наказание в штрафном изоляторе, так как демонстративно в присутствии осужденных, отказался выходить на работу в шахту. Администрация колонии спокойно отнеслась к этой дерзости заключенного, который бросил лопату и отказался работать. Марков за свои полтора года успел сменить три лагеря, в которых он зарекомендовал себя только с отрицательной стороны. Его переводили из штрафного изолятора в помещение камерного типа, надеясь, «сломать» его волю, но все попытки были безрезультатными, он по-прежнему держал воровскую марку. Его авторитет быстро рос среди осужденных. Вскоре, он был назначен ворами в законе «смотрящим над положением» в этой зоне.

Зона, куда он в этот раз попал, именовалась среди осужденных не иначе, как «красная», то есть в ней власть над осужденными держали «общественники», или как еще их называла администрация, «лица, осознавшие содеянное и вставшие на путь исправления». Таких зон, как эта в Воркуте, было всего две. Остальные жили по обычным воровским законам.

Зона была рабочей, и каждый день десятки заключенных, отправлялись в забой добывать уголь. Случай с Максимом был первым за последние полгода, когда зэк отказывался работать. Раньше там процветали воровские законы, но с приходом нового начальника, жизнь в зоне резко изменилась. Кого-то из «отрицаловки» удалось сломать, кого-то перевести в другие колонии. Ходили слухи, что отдельных заключенных просто убили, списали, как погибших в забое от взрывов метана. Никто не проверял достоверность этих слухов. Зона числилась благополучной и комиссии туда не приезжали.

И вдруг, серьезное ЧП! Отказ от работы и кого заключенного, который осужден по первому разу. Был бы вор, а здесь неведомо кто. Маркова закованного в наручники, привели в кабинет начальника колонии.

За большим столом, покрытым зеленым сукном, сидел громадного роста полковник внутренней службы. Марков представился, как требуют правила внутреннего распорядка и, не моргая, уставился на начальника.

– Ты, кто по жизни? – спросил его полковник. – Вор или ненормальный? Ты, наверное, не понимаешь, что никто тебе не позволит здесь возродить воровские законы? У нас нет воров, и никогда не будет! Ты меня понял? Здесь, я хозяин! Я решаю, как будут жить осужденные. Если встанешь у меня на пути, раздавлю как муху! Еще никто не пытался здесь устанавливать свои порядки! Не получится и у тебя! Ты просто исчезнешь, и никто не будет заниматься твоей смертью. Ну, умер, ну с кем не бывает. Север! Заболел и умер! Ты видел наше кладбище? Там лежат воры по круче тебя. Ты по сравнению с ними, просто «сявка». Видишь, они лежат, а я живу и жить буду, даже когда и ты будешь там лежать.

Он нажал кнопку на столе и за спиной Маркова появился конвой.

– Десять суток штрафного изолятора для начала, – скомандовал полковник.

Максима повели через плац, на котором уже полчаса мерзли заключенные, ожидавшие ночную проверку. Было ужасно холодно. Если в средней полосе еще стояли теплые осенние деньки, то здесь уже лежал снег и сильный северный ветер хозяйничал на бескрайних просторах тундры.