Фридрих Незнанский - Вспомнить себя

— Ну вот, удостоилась, стало быть! — передразнила она Сергея. — А раз понял, так позвони да поезжай. Я что, сама в девках не бегала? А ты не смотри, не смотри! — строго прикрикнула она на жениха. — Ишь, моду взяли, смотреть с укоризной! Давай, Сашка, действуй, а мы тут приготовим чего-нибудь да посидим ладком.

— Ох хитра! Консультация ей нужна! Что ж, я думаю, доктор не откажет. А вот Антону я позвоню, что машина мне сегодня больше не понадобится, так надо понимать?

— Вот! А говорит, что я хитра! А сам-то, как та лиса! Дай только лапку положить, а там уж и весь в сани забрался… Да конечно, куда по ночам-то бродить, когда вон места сколько угодно, а, Сереж?

— Правильно. Чего от добра добра искать. Только ты уж, Сашок, того, не подведи мужской род!

— Ах, ты! А вот я тебя! — тетка замахнулась на жениха. — Рода он мужского!..

Так и ушел Турецкий, слыша за спиной веселый смех…

Он позвонил Антону, и тот его понял, сказал, что задержится, наверное, надолго, да и в гостинице нужно порядок навести, так что ждать его не надо. А Лину Александр попросил захватить с собой все, что ей понадобится завтра на работе, поймать такси и ехать ему навстречу. Лина сперва не поняла сути предложения, но потом до нее дошло, и она удивилась, с чего бы это, мол? И Турецкий просто объяснил ей, что разговоры могут затянуться, тетка вроде тоже посоветоваться хотела, а потом уже поздно, куда торопиться?

Поняла. Помолчала и спросила:

— А Валентина Денисовна?

— Так она ж и предложила. Тем более что никого чужих, все свои, а нападение не предвидится, хотя… Но это уж как камень ляжет.

— Ну, встречай, — задумчиво сказала Лина.

Они встретились. В полутьме салона ее глаза поблескивали странно. Заманчиво. Но Турецкий старательно сдерживал себя и говорил только о делах.

— Я сегодня выступление нашего мэра по городскому телевидению слышала. Он с этаким пафосом, — Лина улыбнулась, — говорил, что авария никому даром не пройдет. Словно угрожал неизвестным лицам.

— С чего бы это? — деланно удивился Турецкий.

— А вот не знаю… А еще сказал, что у нас сейчас работает московская бригада следователей, на счету которой сотни сложнейших раскрытых дел, а наше дело для них, мол, как семечки. Самоуверенно так заявил. Впрочем, я и не удивилась. Я же знаю, что работают, — она прижалась к Александру.

— Особенно сейчас, — усмехнулся Турецкий. И, помолчав, добавил: — А я тебе не говорил, что он нам здорово помог, нет?

— Это как? — она слегка отстранилась.

— Самым натуральным образом. По сути, назвал имя главного виновника. Ни больше ни меньше. Вот так, дорогая. Поэтому у него есть все основания. Не испугался.

— Вон как… Я начинаю его всерьез уважать… А у него были причины?

— Для испуга? А как же. Я ж рассказывал тебе сегодня.

— Да ну тебя!.. — и Лина засмеялась, решив, что все это Сашины розыгрыши, приколы.

Пока доктор и пациентка, удалившись в дом, занимались своими лечебными делами, Александр вместе с Сергеем нажарили на летней кухне мяса и залили его остатками кетчупа. А потом отправились не под яблоню, а на веранду, где поставили стол на четверых — свои же, и принялись ужинать.

Саша с помощью Сергея, который добавлял смешные подробности, рассказал, уже не второпях, о происшествии прошлой ночью, как-никак оба участники, и за столом снова стоял сплошной хохот. Только что не сквозь слезы. Хотя даже драматические моменты они ловко обыгрывали, особенно когда Хонин прыгнул с ножом на спину Сереже, но получил стволами под дых и потом долго икал, не понимая, что произошло.

Может, и смешно, но за всеми этими шутками Лина увидела наконец действительную картину происшедшего, и ей стало страшно. Ведь убивать же пришли! А эти смеются… Ничего мужики не боятся, неужели еще остались настоящие?..

Где-то уже к одиннадцати, когда тетка стала чаще моргать, Сергей велел ей отправляться спать, и она послушно удалилась в дом. А Сергей сказал:

— Мы вот посоветовались с супругой моей будущей и решили, что вам, ребятки, — передразнил он, повторив любимое слово Турецкого, — наиболее целесообразно будет устроиться вот здесь, на веранде. И тихо, и воздух свежий, и Сашок спит чутко, я по прошлой ночи понял. И вообще, интуиция, стало быть, у него, имеется, а это штука не частая. Поэтому иди, забирай матрасы, белье, одеяла, да и на покой. Все сказал. Спокойной, стало быть… тьфу! — Спите спокойно…

Лина смотрела на Александра влюбленными глазами.

— И как это тебе удалось?

— Что именно?

— А вот это все, — она обвела глазами вокруг себя.

— Сам не знаю. Наверное, и тетка поняла, что в жизни не все так просто получается. Есть нюансы. Надо что-то пережить, передумать… Она ж ведь, я знаю, тоже всю жизнь в дядю Леву была влюблена, хотя тот был чуть ли не вдвое старше ее, совсем еще девчонки. А теперь вот Сережа… Но я, прежде чем… так сказать, нам с тобой познакомиться поближе, хотел бы еще одно маленькое дельце провернуть.

— Интересно? — удивилась Лина, которая уже разделась и лежала, закутавшись в одеяло.

— Мне сегодня пришла эта мысль в голову. Чего я все на себя тяну? Есть же помощники! Пусть тоже потрудятся. За доброе слово, а не за деньги. Вот я сейчас сделаю один звоночек в Москву, и ты все сразу поймешь.

Лина посмотрела на него с некоторой опаской, но и с нетерпением.

Турецкий отыскал в меню номер Макса и сделал вызов.

— Здорово, старина. Ты уж увидел, что это я. Послушай, бродяга, то, чем вы с Милой занимаетесь, это государево дело. За это, надеюсь, Меркулов отстегнет вам на пропитание. В смысле — на кофе с чипсами. А вот то, о чем я хочу тебя попросить, смогут однажды оценить только два-три благодарных человека. Но хороших. И на большее можешь не рассчитывать. Как тебе условия?

Ночь была. Тихо. Даже суда в порту не ревели, отдыхали. И Лина прекрасно слышала этот диалог.

— Ну, чо… — прошамкал Макс, чем-то похрустывая. — Я так понимаю, это тебе лично, ага?

— Логично, Штирлиц. А задачка проста, как… как что? — спросил у Лины, — и сам же ответил: — Как жареный сухарик с запахом бекона.

Макс загоготал, что уже само по себе было явлением необычным, во всяком случае для него, великого молчальника.

— Борисыч, неужто там у вас моей закуской пахнет?

— У меня слух острый, бродяга. Так слушай. У меня есть телефонный номер. Запиши на всякий случай: два, тридцать два, семь, шесть, пять, четыре. Чей он и откуда — загадка. В каком городе и кто конкретно номером владеет — тоже загадка. Для всех, без исключения. Но не для тебя. Я правильно мыслю, бродяга?

— Я усек. Опять рутина, — пробурчал Макс.

— Почему, это творческая работа!

— Какая творческая, Борисыч? Мне даже этим вашим паучком скучно заниматься. Так уж пусть, раз хорошенькая девушка просит. Она хорошенькая?