Фридрих Незнанский - Встретимся в суде

«Ну и свинью же он мне подложил этой свинкой! — тосковала ночью Марина, юлой вертясь на своей части кровати, в то время как Шаров флегматично сопел на своей. — Неудивительно, что выбрал в жены дурочку. Студентку, беднячку из маленького городка. Знал, что я клюну на его материальные блага, и не предупредил обо всем остальном. Опытная женщина, уверенная в себе, сразу бы его раскусила. А я не была опытной женщиной… Зато теперь — стану! Назло ему!»

С этой мыслью Марина уснула. А наутро проснулась — прекрасная, как обычно, девочка в ожидании праздника, — чтобы пойти в институт на экзамен. Экзамен ее не волновал: как обычно, студентка Криворучко отлично подготовилась. Зато ее кровь заставлял бурлить экзамен иного рода, который она сегодня себе устроит. На котором она одновременно будет экзаменуемым и экзаменатором. И в тех же двух ролях выступит намеченный ею товарищ по этим вольным упражнениям — Валька…

Экзамен прошел как нельзя лучше. Точнее, два экзамена, но Марина могла думать только об одном. И еще о том, что следом будут и другие. Обязаны быть!

Впоследствии Баканин принес ей много удовольствия, но не однажды создавал и затруднения — своей неразумной привязанностью, своей глупой ревностью. Что поделать, если Валька по природе — семейный, как трусы до колен! Его мораль включает представление о том, что женщина и мужчина, объединенные фактом совместного траханья, обязаны принадлежать друг другу до гробовой доски… «До гробовой тоски», — про себя язвила Марина. Как можно выбрать что-то одно, зная, что этим актом отрекаешься от всего другого? И с какой, спрашивается, стати она должна себя так ограничивать? Нет, Валька решительно не годился ей в спутники жизни. Шаров как муж был предпочтительнее. Шаров не требовал объяснений. С ним достаточно было соблюдать элементарные правила вежливости: ночевать дома и точно в срок возвращаться с работы.

Можно задержаться, но ненадолго: в пределах получаса. Точность — вежливость королей. А если по выходным жена ездит навестить подругу или маму, то муж не имеет оснований возражать, не правда ли? Шаров никогда не возражал.

Правда, он больше и не целовал ее по утрам, немедленно после пробуждения, когда — Марина знала — она бывала особенно красива. В первые месяцы их совместной жизни целовал, а после того, как она сексуально оставила его в покое, переключившись на Вальку Баканина, почему-то перестал. Но, в конце концов, может быть, это элементарное совпадение. Не все супруги сохраняют привычки новобрачных. Страсть увядает не так быстро, как свадебный букет, но все-таки увядает.

Одним словом, в целом Марина приходила к выводу, что ей повезло с мужем. По крайней мере, она намерена так считать, пока Шаров помогает ей, а не мешает. Как она поступит в случае, если существование Шарова станет ей мешать? Ну, когда такое случится, тогда она и озаботится этой проблемой. А пока будет считать, что ей повезло. И что тогда, на первом курсе, приняв предложение Шарова, она совершила правильный ход.

Александрбург, 24 марта 2006 года, 22.45.

Юрий Гордеев, Роберт Васильев и группа неизвестных

— Ну как, Юрий Петрович, — спросил Роберт Васильев, отпив апельсинового сока из стакана, — я был прав? Город-то оказался кафкианским?

— Правда твоя, Роберт, — согласился Гордеев, готовясь расправиться со шницелем. — Даже хуже. Кафке и не снился такой махровый бред. Перестаю понимать: то ли местные работники прокуратуры настолько изолгались, что все вместе дружно сошли с ума, то ли намеренно меня с ума сводят. Ничего, они у нас никуда не денутся! Дай только добраться до Москвы…

— Но мы же не можем улететь в Москву, не увидев Баканина.

— Об этом не беспокойся: не предоставить свидания с Баканиным они просто не имеют права!

После трудового дня, как это уже вошло у них в обыкновение, адвокаты ужинали в гостиничном ресторане. Судя по ценам, его работники верили в легенду о том, что у москвичей денег куры не клюют. Однако тратить усилия на поиски другой точки общественного питания не хотелось. Все же здешние салаты, шницели и мясо по-венгерски обнаруживали свое приличное качество. Вот только ни Роберт, ни Юрий Петрович не заказали к этим блюдам ни пива, ни вина. Время, проведенное в коридорах областной прокуратуры, настолько одурманивало голову, что дополнительное одурманивание было бы уже чрезмерным. В противовес ему хотелось ясности.

— Грубо работают ребята, — высказался в адрес тружеников облпрокуратуры Гордеев. — Я, конечно, не допущен ко всем материалам, но подозреваю, что в таком виде, каким оно сейчас выглядит, дело Баканина развалится, не дойдя до суда.

— А судьи работают с ними в одной связке, Юрий Петрович!

— Да, Роберт, надо думать, что так. В противном случае эта безобразно сляпанная халтура не имела бы ни малейшего шанса… Я только не понимаю: зачем? Это явно не тот случай, когда надо повесить дело об убийстве все равно на кого. Баканин — солидная персона, бизнес у него не маленький. Полагаю, что кому-то выгодно… Да, простите?

К адвокатам, сидевшим за столиком вдвоем, подошел какой-то человек немалого роста. Борцовские мускулы топорщили на плечах серый, в мельчайшую клетку, костюм. Роберту показалось, что борец спрашивает, свободен ли у них третий стул — при том, что мест в ресторане хватало. Однако, судя по реакции Гордеева, речь шла о другом.

— Уж вы простите, что вмешиваюсь, — басистым шепотом прогудел борец, заговорщически наклонившись к адвокатам, которые непроизвольно сблизили головы. — Услыхал я, что вы говорите: Баканин, Баканин… Это не тот ли, случаем, Баканин, который «Уралочка»? Не тот, у которого дружка убили, Айвазова?

— Именно тот, — подался вперед Юрий Петрович.

— Наконец-то! — с облегчением выдохнул борец. — А вы из Москвы? Приехали с этим убийством разбираться? Ну, вас-то мне и надо! Есть у меня, что сказать об убийстве Айвазова. Давно бы сообщил, да боюсь. Милиция у нас такая, что с ней лучше не связываться. Себе дороже.

Роберт понимающе кивнул.

— Но вам все расскажу, если пообещаете не выдавать меня до поры до времени. Обещаете?

— Сделаем все, что в наших силах.

— Только здесь базарить не стану. Больно народу много. Доедайте, чего заказали, и пошли.

Гордеев промокнул губы салфеткой, скомкал ее и бросил на тарелку со следами шницеля.

— Мы готовы. Поднимемся к нам в номер? Розовощекое лицо борца отразило попытку сомнения:

— Нет, в номер не пойду. Стремно как-то. Потом каждая собака настучать может, что я здесь был. Пройдемся по свежему воздуху, если вы не против.

Роберт, частыми глотками допивая свой апельсиновый сок, подумал, что ситуация ему не нравится. Не то чтобы ему не понравилось то, что его бесцеремонно оторвали от ужина, хотя это тоже обычно ни в кого не вселяет восторг, но когда незнакомый человек в угрюмом, враждебном городе зовет прогуляться на свежем воздухе на ночь глядя, здесь невозможно не уловить что-то подозрительное. В одиночку Роберт ни за что не отважился бы на такую авантюру. Предложил бы борцу выбрать для свидания хорошо освещенное место, где в любую минуту можно позвать на помощь, или катиться подобру-поздорову со всеми своими сведениями… Но Юрий Гордеев — тертый калач, и если он сразу согласился на условия борца, значит, уверен, что все идет как надо…