Фридрих Незнанский - Встретимся в суде

Тем не менее, как и в большом мире, здесь жили. И здесь умирали, переходя из одного мира в другой, возможно, во многом схожий с Нижним Забоем, так что местным покойникам не приходилось тратить загробное время на то, чтобы привыкнуть к новым условиям обитания…

— А чего, — медленно, чуть-чуть заторможенно повествовала почтовая приемщица Елизавета Самойлова, — я так и думала, что Родьке и Егору недолго осталось. Мужик, он ведь как начал пить по-черному, так и готов. Мой-то Петя не шибко пил, когда мы с ним расписывались, ну я и подумала, что у нас заладится. А он потом не то чтобы по-черному, но вкрепкую заливал. У нас заработать тут негде: либо получай гроши, либо едь на заработки. Я так думаю, если б заработок основательный в поселке был, меньше бы мужики бухали. Я так думаю, мужик должен себя высоко ценить. Чтоб к нему было уважение, потому что — мужик же! А если мужика никто не ценит, то он с того и пьет…

В голосе супруги Петра Самойлова звучало эпическое спокойствие, как у народной сказительницы, повествующей о небывалых событиях и героях. Елизавету Самойлову как будто давно перестало волновать и то, что ее муж попал в тюрьму за избиение и вымогательство, и то, что ее брат и шурин погибли в пьяной драке, и то, что трое ее сыновей (младшему одиннадцать лет, старшему пятнадцать), кажется, готовы повторить их неблагополучный, но, похоже, предначертанный всем мужчинам Нижнего Забоя жизненный маршрут. Глядя на выбивающиеся из-под застиранного, белого с черным узором, платка волосы Елизаветы, то ли от природы очень светлые, то ли рано поседевшие (среди нижних слоев общества старость не тождественна возрасту), Галя Романова пессимистически размышляла о том, что не могла же молодая Лиза с самого начала желать себе такой судьбы. Наверное, она по-своему любила мужа. Наверное, пыталась бороться с его пьянством. Наверное, причитала в минуты отчаяния: «Господи, за что мне это?» А теперь все в ней перегорело, и, возможно, она отчасти рада тому, что муж в тюрьме: по крайней мере, и далеко от нее, и — известно, где он находится. Скорее, Самойловой придется горевать, когда Петр, отсидев свой срок, вернется…

— У вашего мужа в последнее время перед тем, как он попал в тюрьму, появлялись большие деньги? — выпытывала Галя. — Может быть, он намекал, что вскоре материальное положение семьи улучшится?

Ей с самого начала казалась неестественной ситуация, которую заставляло предполагать признание Самойлова. Ну, как вообразить? Крепко пьющий житель Нижнего Забоя получает от московского бизнесмена заказ на убийство… Уже в этом заключается определенная несообразность: богач предпочел бы послать на такое дело профессионального киллера или доверенное лицо, а не алкоголика, который сам не знает, что ему в следующую минуту в голову взбредет. Ну, допустим, сделка состоялась, и Самойлов с родственниками выполнил условия договора. Но тогда где же деньги, которые он якобы получил от Баканина? И зачем было ему, располагая колоссальной, по нижнезабойским меркам, суммой, вымогать деньги у проезжего человека? Алкоголики — люди непредсказуемые, но не до такой же степени!

— Никаких денег мы не видели, — Елизавета Самойлова печально покачала головой, на которой белый платок выглядел, точно медицинская повязка, прикрывающая рану. — Сколько там Петя и работал в последнее время? От случая к случаю, как чего подвернется. Отовсюду его выгоняли, даже у нас, в поселке. А вы говорите — деньги! Если б не бедность, разве б он на такое пошел? Петя — он ведь не злой…

— Может быть, ваши родственники, Егор Самойлов и Родион Машкин, незадолго до смерти разбогатели?

Недоуменный взгляд ответил на вопрос лучше прямого отрицания.

— А у их семей после их смерти никаких денег не появилось?

— Чего-то не пойму, о чем вы толкуете?

— Елизавета Павловна, ваш муж в тюрьме утверждает, что еще до того случая, из-за которого он попал в тюрьму, он вместе с братом и Родионом Машкиным убил по заказу одного бизнесмена троих человек. Если это так, должны остаться…

Галя не успела договорить. Эпическое спокойствие вмиг слетело с Елизаветы, и она взметнулась с ветхого стула, точно молния:

— Петя? Да что вы такое говорите! Да как у вас язык повернулся? Чтоб Петя кого-то убил? Да еще заказ брал? Не было этого! Побить мог, но чтоб убить…

— Елизавета Павловна, — мягко остановила Самойлову Галя, — я тоже в это не верю. Но так утверждает ваш муж. Он сам так заявил следствию.

Елизавета снова рухнула на стул, заставив его заскрипеть.

— Все равно не было такого, — менее воинственно, но все так же настойчиво буркнула она. — Не могло. Что я, Петю не знаю? Не скрыл бы он от меня такого секрета. И в поселке проведали бы — шила в мешке не утаишь… Заставили его. Как пить дать, заставили поклеп на себя возвести. Слыхала я, в тюрьме и не такое бывает.

Самойлова завсхлипывала. Стянула с головы платок и принялась утирать им слезы. Слежавшиеся белые волосы, рассеченные прямым пробором, который своей шириной и розовостью напоминал лысину, внушали жалость и — отчасти — брезгливую жуть.

— Вы вот Петю не знаете, — превозмогая всхлипывания, говорила Елизавета, — а судите. А он, может, и не такой. Не корыстный. Чего заработал, тратил сразу, не копил. Гульнуть мог, это да. В семью, бывало, ничего, а все на люди… Вот двоюродному племяннику своему, Митьке, в октябре свадьба у него была, перед тем как Петю арестовали… Так он, верите или не верите, сервиз ему дорогущий на свадьбу купил! А мы все в это время последний хрен без соли доедали. «Стыдно мне, — говорит, — Лиза. Что я, как нищий, без подарка явлюсь?» Вот такой у меня Петенька. А вы говорите, деньги…

— Свадьба была в октябре? — уцепилась за эту внезапно всплывшую подробность Галя. — А какого числа?

— Да откуда ж я помню? Это вы самого Митьку спросите. А если и он не вспомнит, посмотрите свидетельство о браке. А что, для Пети это важно?

— Посмотрим, — неопределенно пообещала капитан Романова.

Галя наведалась и к двоюродному племяннику Митьке, и к Машкиным, и навестила семью покойного Егора Самойлова, и опросила других нижнезабойцев, и в итоге, покидая это малопривлекательное место, имела право гордиться собой: ей удалось установить факт, который вдребезги разбивал признание Петра Самойлова. Приходилось выбирать между двумя возможностями: припереть лжеца этим фактом к стенке немедленно по возвращении из поселка Нижний Забой — или приберечь это удовольствие для Александра Борисовича. Скорее, Галя предпочла бы второй вариант. Ведь Турецкий уже позвонил, чтобы его спустя сутки ждали в Александрбурге…

Москва, 9 апреля 2006 года, 15.10.

Леонид Ефимов — Мирослав Вишневский

Наружное наблюдение за Леонидом Ефимовым принесло свои результаты в считанные дни. Леонид Ефимов оказался весьма деятельным человеком: помимо основной работы, связанной с фирмой «Уральский инструмент», он, по-видимому, имел разнообразные интересы. Одно направление интересов связывало его с юридической конторой, которую он посетил за короткое время не менее трех раз. Второе, очевидно, влекло его к изучению чужих стран, так как однажды Ефимов посетил упомянутую юридическую контору в обществе высокого брюнета. Брюнет проживал в гостинице «Варшава» и, как выяснили агенты, являлся гражданином Польши и носил типично польскую фамилию Вишневский. Очевидно, Ефимов с Вишневским были большими друзьями, хотя, видя их вместе, так нельзя было бы подумать. Однако, не проявляя особенной приязни на людях, вдали от публики они вели интенсивные телефонные переговоры. Не прослушать которые было бы досадным упущением…