Фридрих Незнанский - Слепая любовь

— Я слышал, не надо повторяться, Константин Дмитриевич. Я отказываюсь от любезного предложения господина Осипова и не требую оплаты произведенных расходов. Надеюсь, такой ответ вас и вашего друга устроит?

— Что-о?! — уже завопил Меркулов.

— Да, и последнее, идите оба к черту.

Турецкий со злостью швырнул трубку на телефонный аппарат. Увидел глаза Ирины. Сжал кулаки и процедил:

— Они оба, старые пердуны, у меня уже вот где сидят! — Он резко ткнул себя пальцем в шею и сильно закашлялся.

Ирина бросилась к нему, обхватила руками, помогла опуститься на диван. Сказала торопливо:

— Успокойся, Шуринька, бог с ними, ты весь побелел, так же нельзя, водички принести? Ложись-ка ты и больше не бери трубку, я сама поговорю, если будут звонить, все, родной мой, успокойся, накапать валерьянки? Или валидольчик пососешь? Я принесу!

— Ничего не надо, успокойся сама… Как же ты была права… То-то у меня сердце находилось не на месте…

— Ну, что теперь делать, Шуринька, придется начинать, видимо, все с начала. Мы ж с тобой не бросим эту дурищу?

Они обратили наконец внимание, что в дверях стояла Нина и внимательно разглядывала родителей. Заметив их взгляды, спросила:

— Я так мыслю, что-то с Юлькой случилось, да? Раскрыли ее инкогнито? И она дала деру?

Ну никакого тебе почтения ни к делам своих родителей, ни вообще к особой значимости возникшей ситуации. Родители переглянулись и… улыбнулись. Вот она — та самая, защитная реакция молодого поколения от всяческих стрессов, угнетающих их родителей.

— Я бы на вашем месте среди коллег по работе ее пошарила. А с подругами, как я поняла, у нее напряженка.

— Следователь растет, — улыбнулась Ирина. — А что, послушаем совет серьезного человека?

— И правильно сделаете, родители, — независимо заявила Нинка. — Все, прошу утром не беспокоить, я сплю.

— Душно сегодня, — Ирина поморщилась. — Совсем уже дышать нечем. Ты как себя чувствуешь?

— Ничего, проходит… Пойдем-ка и мы, все равно до утра уже ничего не изменишь…

1

Ночью прошла сильная гроза, и к утру стало прохладнее, народ чувствовал себя бодро. Хотя настроение у всех было ни к черту…

Сыщики сидели за столом и молчали, не глядя друг на друга. Словно чувствовали себя виноватыми, хотя ни словом, ни делом ни в чем замешаны не были.

— Филь, — спросил Турецкий, — ты давно виделся с Наташей?

Агеев неопределенно пожал плечами:

— Не то чтоб виделся, но перезванивались. Разговор, не стоящий особого внимания. Разве что чисто психологически… В основном, что слышно о Юльке, она ж отчасти в курсе дела. Была здесь, слышала. Потом в двух словах пересказала свой разговор с ней в кафе. Обращаю ваше внимание, что память у девчонки почти феноменальная, можно было запросто проверять по расшифровке нашей записи. И ничего не скрывала, все — теми же словами. Я даже удивился слегка. Не знаю, как ей в жизни будет с такой прямотой и честностью…

— Значит, о последних событиях она еще не знает? — сказал Турецкий. — Или уже в курсе? Может, у нее и ночевала Юлька? Тебе не трудно позвонить ей и спросить? Она на работе сегодня или дома?

— Попробуем. — Филя достал мобильник.

— Теперь к Максу, — продолжил Турецкий. — Я не исключаю, что в состоянии крайнего стресса Юлька могла кинуться за помощью к Брентону. Это худший вариант, но он возможен. И для этого ей понадобился компьютер. Домашним своим она воспользоваться уже не могла. Служебным — тоже, ночью ее никто в офис не пустит. Но проверить на всякий случай стоит. Филь, это желательно тоже тебе сделать… Дальше, Нинка моя сказала, что с подругами у нее напряженка. Это вопрос надо уточнить у Наташи. Если они сегодня ночью не виделись, придется пробежаться по Кутузовскому, посмотреть, где и когда работают всякие интернет-клубы и другие заведения компьютерного плана, предъявить фотографию девушки и так далее. Этим прошу заняться Николая. И возвращаюсь к Максу. Старина, необходимо срочно влезть к Брентону. Я почти уверен, что истерическое послание Юлии может немедленно подвигнуть его на подвиги, и он примчится к ней на помощь. Где появится, когда и прочее, надо срочно узнать и приготовить достойную встречу.

— Саш, — сказал Голованов, — тут есть одна тонкость. Если этого поганца уже давно ловят и не может поймать полиция Польши и Латвии, это указывает на то, что поганец — человек опытный и искушенный. Притом следует учитывать, что наши благодетели выложили, как я понимаю, ей всю нашу секретную информацию. Не исключаю, что в порыве гнева, она уже доложила об этом Брентону. И враг, следовательно, предупрежден. Он будет вдвойне осмотрителен. Это если он все-таки решится «помочь» ей. Но я совершенно уверен в том, что при любом раскладе в Москве их встреча не состоится. Где угодно, но только не здесь. И еще. Почему вы уверены, что они пользуются только Интернетом? Разве телефонную связь уже отменили?

— К сожалению, ты прав, Сева, — поддержал Щербак. — Но на мобильник ее нас может вывести только оператор связи. Кто знает ее номер?

— Наташа знает, — сказал Филя и достал свою трубку.

— Так я пойду, — сказал Макс, поднимаясь. — А вы по ходу дела… это… — Он махнул безнадежно рукой и отправился к своим компьютерам.

— Светлана Петровна, добрый день, это Филипп Кузьмич, если помните. Да-да, тот самый. У вас все в порядке? Наташа на работе? Дома? А можно ее на минуточку? Спасибо… Привет, девушка.

— Пусть подъедет, если может. Или ты скатай, — зашептал Турецкий.

Филя кивнул.

— У тебя как со временем? Свободно? Нам полчасика не уделишь? Как зачем? — Филя засмеялся. — Соскучились по тебе. Если я подъеду через полчасика и привезу сюда, к нам, возражать не станешь? Как — зачем? Посоветоваться… Юлька пропала. Вот именно. Номер ее мобильного помнишь? Продиктуй… Хорошо, — сказал он, передавая записанный номер Турецкому. — Я еду… Значит, дела обстоят так, — сказал он, убирая в карман мобильник, — с подругой она с того дня больше не виделась. Ссора оказалась серьезней, чем нам представлялось. И у Наташи нет никакого желания видеться с ней. Окончательно разошлись пути. Девушка, другими словами, быстро растет над собой. Все, я помчался…

— Но на Кутузовский я все же смотаюсь, — сказал Щербак и тоже поднялся.

Сева, как самый солидный, поехал в Генеральную прокуратуру к Меркулову — в чужой мобильник просто так не влезешь…

Александр Борисович снова мысленно проигрывал все возможные варианты и пришел к прежнему выводу: первое — она должна была выйти на связь с Брентоном, и второе — она встретится с ним точно не в Москве, ибо Брентон уже знает, что ему готовят «теплую» встречу. И третье — Юлия, даже в угаре ненависти и любви, не кинется неизвестно куда на встречу с ним. Нет, она постарается обставить дело так, чтобы встреча произошла в безопасном для обоих месте, но обязательно ей хорошо знакомом. Опыт салона не мог не добавить ей опыта. А что за ней следят, она уже твердо знает. Прежде были подозрения, а сейчас, то есть вчера, она в этом лично убедилась… Господи боже мой, какие ослы!.. Он и себя готов был казнить за невероятный прокол. Ну почему, выслушав мнения всех, не сделал собственных выводов, как поступал, между прочим, всегда? Что ему помешало? Может, то, что дело практически не двигалось? То есть двигалось, но то, что не имело прямого отношения к безопасности Юлии. Относительно, конечно, не имело. Выдернули ее все же из притона! Но кто-то по-прежнему продолжал ей названивать…