Павел Амнуэль - Конус жизни

– Кстати, – небрежно бросил Вакшанский, – отчет я отправил на ваш мейл и на мейл технической службы, поскольку для работы использовал рабочее время и компьютерные мощности криминалистической лаборатории. Надеюсь, вашему расследованию это не помешает.

– Нет, – вяло отозвался я, думая, что мне с этим делать и как теперь с этим жить.

Собственно, мне следовало умыть руки и заняться ловлей воров, бандитов и убийц, которые ни в Эванстоне, ни везде на земном шаре не собирались бросать воровать, грабить и убивать. Вакшанский распечатал карту с кругами, посмотрев на меня, как на питекантропа, не способного понять, с какой стороны держать каменный топор. Он хотел записать файл на флешку, но мне удобнее была бумажная картинка – ему-то какая разница?

Когда я сложил лист и положил в карман, немного помяв, что вызвало у Вакшанского усмешку и пожатие плеч, позвонил дежурный и попросил, чтобы кто-то из нас – я или Джон – выехал в магазин Шекмана, где в драке ранили молодого мужчину.

«Патрульные на месте, криминалисты выехали…»

В общем, через три дня я вытащил из кармана сильно помятый лист бумаги и сначала не понял, что это за абракадабра. Вспомнил, конечно, и уже за полночь, когда освободился от текучки и вернулся домой, разложил на столе лист, точнее – листы, их оказалось пять, – на которых было написано, какие случаи связаны с обозначенными на карте номерами.

К тому времени у меня пропало желание копаться в историях – необычных, загадочных, но не криминальных. И тогда я вспомнил слова, которые сказал Вакшанский и о которых я забыл во время разговора. «Вы не боитесь, детектив, что и до вас доберутся?» Я тогда переспросил «Кто?», не получил ответа, и мы заговорили о фактах, а не о предположениях.

Почему он задал этот вопрос? Почему и кого я должен был… точнее – мог бы – бояться? Какое ко мне отношение могли иметь нелепые, странные смерти и невообразимые звонки с того света, которого, как известно, не существует?

Пока я не вспомнил слова Вакшанского, я, разумеется, не боялся – с чего бы? Но вспомнив… Да, в центральном круге находились сотни домов, жили десятки тысяч человек. Там же находился и наш полицейский участок, и мой дом – моя крепость. Вообще-то из этого ровно ничего не следовало. Я просто поменял причину и следствие, что легко было сделать в такой неопределенной ситуации. Не круг оказался в той части Эванстона, где находятся полицейский участок и мой дом, а наоборот: я обратил внимание на «эвенты», потому, что по воле случая оказался в круге, где эти события происходили.

Эмоции требовали карту порвать и заниматься тем, за что я получал зарплату. А логика возмущалась: перед тобой загадка, и ты все это оставишь? И даже не станешь интересоваться – вдруг завтра где-то в пределах большого круга кто-то еще умрет? И кому-то позвонит умерший друг?

А если «кем-то» буду я сам?

Если явление существует, и я нахожусь внутри круга, то какая разница, интересуюсь я фактами или нет? Я – внутри, и умереть у меня, наверно, такая же вероятность, как у любого из ста тысяч – такая же, как у Джона, у капитана Берроуза, у продавцов супермаркета «Гудвин», хозяина закусочной «Роше»… Любой из них завтра или в любой другой день может взять, например, стул и начать крушить мебель, или… не знаю что… и умереть от внезапной остановки сердца, а потом, когда его тело уже перевезут в морг, он позвонит жене и расскажет о погоде или о том, что вечером задержится, или… да какая разница – позвонит и поговорит, как ни в чем не бывало.

Я мог набрать номер Вакшанского и спросить: что он имел в виду, когда спрашивал, боюсь ли я. И я не мог набрать этот номер, потому что Вакшанский догадается, что да, боюсь и ничего не могу с этим поделать.

Я набрал номер и, когда Мери ответила, не сразу нашелся, что сказать, потому что позвонил, не представив заранее разговор. Вдруг. Такие поступки были мне не свойственны, и, когда еще звучал звук вызова, я хотел разговор отменить, но не успел.

– Добрый день, детектив Златкин, – сказала Мери. – Рада вас слышать.

Вообще-то я еще не сказал ни слова, так что она скорее рада была видеть номер моего телефона.

– Нужно встретиться. – Я даже не поздоровался и понял это не сразу, а после того, как Мери испуганно сказала:

– Что-то случилось? Кто-то еще…

Да, кто-то еще. Мери верно меня поняла, и я не стал вести лишние разговоры.

Встретились мы в том же кафе, сели за тот же столик, заказали те же кофе и круассаны – возникло ощущение, что мы и не расставались. Я обратил внимание: на Мери было то же платье и те же серьги. А какая у нее была в прошлый раз прическа, я не запомнил, и это меня смутило: я обязан запоминать и такие мелочи. Как же я был увлечен разговором (или этой женщиной?), что упустил из вида, возможно, и не существенное, но почему-то, как мне показалось, важное обстоятельство.

Я не стал ждать, пока принесут кофе и мы его в молчании и ожидании выпьем, – положил перед Мери на стол карту и сказал:

– Здесь «кто-то еще». А мы с вами тут. – Я ткнул пальцем в значок «Кафе». Мы были внутри круга – внешнего, все-таки, а не внутреннего.

– Не понимаю… – пробормотала Мери. – Я не сильна в схемах и картах. Я даже машину не могу вести по навигатору. Слушаю голос, который говорит, когда и куда сворачивать, а на экран не смотрю никогда. Сбивает с толку, и я поворачиваю не там и не туда.

Она улыбнулась, и я понял, что длинная эта и не очень нужная фраза нужна была, чтобы преодолеть взаимную скованность.

Я все объяснил. Принесли кофе. Точнее, наверно, принесли. Когда я отвлекся от объяснений, оказалось, что чашки наши пусты, а от круассанов осталась половинка последнего, мы оба не знали – чья это половинка, а потому оставили лежать на тарелочке.

Вывод Мери сделала такой же, какой пришел в голову мне – а может, я ей подсказал, не помню.

– Значит, что-то есть тут, в круге? – сказала она без испуга, но с любопытством. – Разве можно на расстоянии заставить человека поступать так, как никогда раньше? Можно вызвать остановку сердца? Лучи какие-то, да? Серийный убийца, притаившийся…

Вот и началась конспирология. Чего я терпеть не могу в дилетантах – они прежде всего высказывают самые нелепые и нелогичные объяснения.

– И с того света тоже звонит таинственный серийный убийца? – Я старался скрыть сарказм, но Мери уловила, конечно, и внимательно на меня посмотрела. Внимательно и осуждающе.

– Полиция этим занимается? – спросила она, отведя взгляд. – Что-то удалось выяснить?

Правильные вопросы. И правильный акцент. Она будто отделила меня от полиции.

– Нет. Это не криминальные случаи. В полицию сообщили потому, что существует правило: сообщать о любой неожиданной смерти. Мало ли что… В большинстве случаев – и в этих тоже – патрульные только мешают врачам делать свое дело. Для патрульных – лишняя работа, для врачей – ненужная бюрократия. И довольно часто о таких смертях врачи не сообщают – если, например, внезапно умерла старушка, и нет резона привлекать полицию к очевидному случаю.