Виталий Бегеза - Дело оперативной разработки № 777

– Давай переставим мою машину, неизвестно, сколько нам в Серпухове сидеть.

Подошли к парковке, где в переднем ряду стоял мой новенький Х5, а за ним старая «тойота».

– Ну, где она? – спросил Стас.

– Вот…

– Эта? – Он кинул взгляд на «тойоту».

– Да нет же…

– Ого, ты, что ли, на «хмыре», – в его голосе зазвучало неподдельное изумление, – да ещё новом?

«Хмырем» на жаргоне был БМВ Х5, машина совсем не дешевая. Старшему лейтенанту полиции не по карману. Что тогда подумал Стас, я не знаю, но на самом деле объяснение было простым – мы с женой, как только переехали, продали кое-какую недвижимость и свои машины в Волгограде. Поняв, что на квартиру в столице денег все равно не хватает, решили купить надежную дорогую машину. Тем более что у Юли уже была высокооплачиваемая работа, и мы могли себе это позволить.

Мы переставили мою машину на бесплатную парковку и на служебной отправились в Серпухов. По дороге прихватили еще одного опера, тот как раз отсыпался после ночи. Я никогда не был в Серпухове, лишь приблизительно представлял, что он находится в ста километрах на юг от Москвы. И если бы я появился в своем костюме на задворках этого провинциального города, то сразу привлек бы внимание. Поэтому в Серпухове пришлось остановиться возле торгового центра, чтобы приобрести «спецодежду» – черный спортивный костюм и бейсболку.

В итоге мы подъехали к машине оперативников около полудня. Они уже устали нас ждать. Сменили их, встав на небольшой горке. Отсюда был хорошо виден угнанный белый «ренджровер эвок», на который ребятам удалось установить маячок. При этом мы находились достаточно далеко – так, чтобы тот, кто придет за машиной, нас не заметил. А прийти он должен был обязательно – довольно часто дорогие угнанные машины несколько дней «отстаивают» в окрестностях больших городов, чтобы убедиться, что их никто не обнаружил. А затем уже перегоняют в гараж, где перебивают номера или разбирают.

Всякая засада чревата тем, что рано или поздно внимание наблюдающих начинает рассеиваться. На заданиях в Волгограде, когда следить надо было всю ночь, мы дежурили посменно – один спит, второй караулит. Бывало, что мои напарники засыпали.

Я вспомнил свою службу в Чечне, наши дежурства на так называемой «трехминутке». Заступая в охранение части, мы прятали БТР в специально отрытом окопе, накрывали машину сеткой и сидели в ней всю ночь, ожидая появления врага. Сон мог стоить жизни, причем не одной. Там мы тоже спали по очереди. Но и там находились парни без мозгов в голове. Помню, я отдежурил свое время, разбудил наводчика Колю Москвина, он спал, разумеется, прямо в машине, в спальном мешке – была осень, горы вокруг уже покрылись снегом, к ночи холод спускался в долину, и на кустах садился инеем. Я залез в нагретый им спальник и почти сразу заснул. Спал плохо, и когда в один из моментов открыл глаза, увидел, что наводчика в БТРе нет.

Нам запрещалось покидать пост, запрещалось выходить курить – вышел, снайпер щелк тебя в голову, и всё. Нет ни Москвина, ни его автомата. Чаще всего воровали и убивали солдат ради оружия. Я вышел на связь, по рации сообщил старшему, так мол и так, пропал наш боец. Он сразу начал тревогу бить, да и я уже весь начеку, сна ни в одном глазу. Потом сообщает, отбой. Выяснилось, Москвин, замерзнув, ушел на отапливаемый КПП, расположенный неподалеку, погреться. И ничего мне не сказал. А через пару дней, уже не в наше дежурство реальное нападение на пост случилось. Хорошо, ребята не спали.

И после такой двухгодичной подготовки у меня словно рефлекс выработался – не спать в засаде. Но, несмотря на бодрствование всей команды, «ренджровер» мы чуть не упустили. Несколько часов он стоял без движения. Тем временем спустились сумерки. Стас достал термос и разлил чай по стаканчикам. Отвлеклись буквально на минуту, но именно в этот момент наша птичка, которая до сих пор была неподвижна, упорхнула. Вот черт! Оставалась одна надежда – на маячок. А он не желал ловить сеть и до сих пор показывал, что «ренджровер» не двигается с места. Что же делать? Ведь, скорее всего, машину гонят в мастерскую поблизости, где угонщики смогут обнаружить наше следящее устройство.

Наконец, когда уже стемнело, маяк проснулся. На окраине города, рядом с кладбищем. Мы рванули туда. Высокий одноэтажный дом, высокий забор, двор с гаражом и какие-то машины во дворе. Кажется, заходи и бери злодеев. Увы, есть одно «но» – мы шагу не можем ступить на частную территорию без постановления на обыск или арест. Поэтому последовательность действий в данном случае такова – мы отзваниваем в МУР, оттуда наш оперативник едет к следователю, туда, где возбуждено уголовное дело об угоне, затем опер стоит над душой у следователя и ждет, пока тот выпишет постановление на неотложный обыск, затем, с этим постановлением едет к нам.

Начало неотложного обыска затянулось на несколько часов. Мы же все это время следили за домом, ждали, не выедет ли из ворот наш «ренджровер». Наконец, приехал оперативник и привез не только постановление, но и несколько человек нам в подмогу.

В кино часто можно увидеть, как полицейские стоят у двери, звонят в звонок – типа откройте, дескать, мы пришли вас арестовывать. И за это время преступники вылезают в окно, или уходят по черному ходу. Ничего подобного – мы начинаем ломиться сразу и со всех сторон, так чтобы ошеломить злодеев, и не дать никакой возможности им сбежать. И здесь кто-то пошел по крышам, кто-то в дверь, кто-то через забор. Помню, там оказалась огромная овчарка, кавказец. К счастью, в вольере.

В гараже стоял наш «ренджровер». Пахло краской, паленым наждаком. И там же, в гараже, мы задержали человека в рабочей одежде – перебивщика. Пока мы ждали постановления на обыск, он успел перебить VIN номера. Еще день, и машина могла уйти в неизвестном направлении, скорее всего в сторону среднеазиатских стран, бывших советских республик – там эти машины и по сию пору пользуются большой популярностью. Самого же хозяина дома не оказалось. Была лишь его жена, которая, конечно, как бы ничего не знала.

К утру приехал Костров. Во дворе мы обнаружили и изъяли еще несколько машин: такой же «рэнджровер-эвок», «ландкрузер», «нисан». Потом в результате экспертизы выяснилось, что все они были в угоне.

В итоге мой первый день на Петровке оказался гораздо длиннее двадцати четырех часов. Впрочем, мне было не привыкать – воры работают круглосуточно и без выходных, а нам надо не только их ловить, но и отчитываться об этом. Зачастую ночью выслеживаешь преступников, а днем докладываешь, пишешь отчеты и рапорты, договариваешься с СОБРом, службой ДПС и так далее – спать некогда. Многие жены уходят от работников сыска из-за ненормированного графика, где времени на семью остается немного. К счастью, это не мой случай.