Инесса Давыдова - Падение Вавилона

– Доступ имели восемь человек.

– Восемь? – переспросил в недоумении полковник, глядя на список из шести фамилий.

– Шестеро – списочный состав КБ и двое из отдела безопасности. Я и Тороненко Петя. Но он умер от инфаркта в 1993 году, не дожив до своего сорокалетия один день.

– От него могла пойти утечка?

– Нет, он к технике не подходил. Сомнительных контактов не имел. Образцовый партиец.

– А вступить с кем-то в сговор?

– Исключено. Все было под контролем.

– Что входило в его обязанности?

– Следить за обстановкой внутри лаборатории. Он отвечал за сохранность данных и обязан был предотвратить диверсию, если таковая планировалась.

– У вас есть хоть какая-то документация? Ваши доклады? Журнал происшествий? Графики смен? Хоть что-то?

– Ничего, – Дежнев покачал головой.

– Итак, начнем с Султанова. Опишите его.

Размяв трясущиеся пальцы, Дежнев поморщился от неприязни.

– Басмач недобитый.

Вахрушев живо представил Дежнева в роли цербера-гбшника, важно расхаживающего по коридорам проектного института. Как он придирался к любому, кто попадался ему на глаза, собирал сведения и строчил донесения.

– Почему вы так говорите?

– Потому что это правда! – выпалил свидетель. – Он был из местных баев. Каста неприкосновенных. Ничего из себя не представлял. Женился удачно. Попал в семью партийного шишки. Чуть что – прикрывался своим тестем.

– Он мог скопировать программу?

– Султанов? Нет. В лабораторию он спускался только когда делегации приезжали. В обычный день ровно в девять утра заходил в кабинет, ровно в шесть уезжал домой на служебной «Волге». Киргизы русских к кормушке не допускали, между собой пирог делили. Русскому зарплату и грамоту в зубы, а тот дурень и радуется. Руководство, естественно киргизы, – на лаврах почивало. В санаториях отдыхали, премиальные выписывали. Что случись – русский виноват, а если научный прорыв – только благодаря грамотному руководству. Когда проверки приезжали, он больничный брал. Уезжали – сразу на работу – и как огурчик! Хитрый, изворотливый. Устроил в КБ троих своих племянников и двух сестер. Я все его делишки разоблачал. Писал куда надо.

– Ясно, – лицо полковника мрачнело с каждым выпадом свидетеля. – Перейдем к Новаку…

– Говорю вам, это он! – тут же взорвался от негодования Дежнев. – Интервент недобитый.

– Давайте по существу. Факты. Чем он вызывал у вас подозрение?

– Да всем! Напомажет личико смазливое и улыбочку натянет. Дамочки ахают и охают. Проходу ему не давали. Были, конечно, перегибы и с их стороны, но не без его попущения.

– Что вы имеете в виду?

– Да писали дамочки на него докладные, мол, так и так, забеременела от товарища Новака, прошу принять меры. А какие меры? Я что, абортарий?

– Почему вы считаете, что утечка могла пойти от Новака?

– Так он единственный, кто контактировал с америкашками, – Дежнев прищурился и выпалил: – Султанова тогда не было!

– Вот как? Расскажите, – оживился полковник.

– Помните совместный проект наших и америкашек «Союз-Аполлон»?

– А как же!

– Сам проект был осуществлен в 1975 году летом, но был длительный период подготовки. В 1970 году, кажется, в октябре, Султанова и Новака вызвали в Москву. Басмач подумал, что по шапке получит и, как обычно, сказался больным. В Москву полетел Новак, а сопровождал его Ячин.

– Кто такой?

– Его личный, как сейчас принято говорить, телохранитель. Наш человек. Ячин Сергей Михайлович. Тогда ему чуть за двадцать было. Он всегда при Новаке был. Полетели они, стало быть, в Москву, а там, оказывается, совместная встреча двух стран. Ох, как Басмач локти кусал. А Новак, естественно, такой возможности не упустил. Красовался перед вражескими генералами, как девица на выданье. Приехал весь важный, с подарками от америкашек. Ходил по КБ и всем показывал очки и ручку золотую. Тьфу! – Дежнев сплюнул, не рассчитал и попал на стол. – Крыса продажная.

Вахрушев картинно уставился на плевок.

– Вернемся к фактам.

– Да… – Дежнев смутился и вытер стол рукавом рубахи, – так вот, встреча была рассчитана на два дня. Ячин потом докладывал, что на три часа потерял Новака и его жену, которая, кстати, поехала за счет КБ. Они только в гостинице встретились.

– Как Новак объяснил свое отсутствие?

– Придумал сказочку о том, что они с Ячином в ГУМе потеряли друг друга из вида. Ячин? Потерял? Да он иголку в стоге сена с закрытыми глазами найдет!

– Правильно я вас понял? Новак был тем, на ком держалось КБ?

– Я бы так не сказал. КБ держалось на Северцеве Вениамине Витальевиче. Он из Мурманских был. Башковитый мужик. Значился главным конструктором. А Новак был замдиректора. Он и проектировал, конечно. Когда не было испытаний, не вылезал из лаборатории. Но все прорывы совершал Северцев. Новак ставил задачи и мыслил абстрактно, а Северцев их воплощал.

– Утечка могла быть от Северцева?

– Нет, – Дежнев помотал головой. – Само собой, что событие предпоследнего дня девяностого года его подкосило, он запил. Сел как-то пьяным за руль и… разбился.

– Когда это было?

– В 1992-м году. Тогда ОКБ ИКИ закрыли, меня перевели в Москву.

– А что было в 1990-м?

– Как? Вы не знаете?

– Мне интересна ваша трактовка событий, – уклончиво объяснил полковник.

– Это понятно, – Дежнев придвинулся и, смакуя каждое слово, заговорщически поведал: – Все началось в ноябре 1990 года. На Байконуре, где стартовал спутник с нашим оборудованием, во время старта ракеты умер инженер-испытатель, казах. Я его не знал. Но наши конструкторы с ним контактировали. Приехали оттуда смурные, особенно Новак. Он был на похоронах у этого казаха. Несколько дней меня расспрашивал о моем начальстве. Естественно, я доложил куда надо. А тридцатого декабря того же года Новак пропал.

– Пропал? – Вахрушев не смог скрыть своего удивления и тут же себя упрекнул.

– Бесследно. Ни места преступления, ни трупа.

– Расскажите подробно, при каких обстоятельствах пропал Новак.

– Тридцатого я его видел выходящим с Мордой.

– Кем?

– Ну! Этот! Как его? Фамилия противная. Мардарь! Павел Анатольевич.

– Конструктор… – вспомнил Вахрушев из доклада эксперта.

– Ага. Молодая поросль. Когда вернулись, выяснилось, что Новак пропуск потерял. Я выписал ему временный. После этого Новак исчез. Пиджак, в котором был паспорт, ключи от квартиры и деньги, так и остался висеть на спинке стула. Прочесали все здание – его нет. Меня уволить хотели, Султанов меня ненавидел, а тут такое… Отыгрался по полной. Но комиссия решила никого до конца следствия не трогать.

– Комиссия?

– Да, сборная солянка была: местная прокуратура, наше ведомство и три следака из Москвы. Мы их в воинской части разместили неподалеку от лаборатории.