Фридрих Незнанский - Незримая паутина

— На этот вопрос я не смогу вам ответить, — сказал Кирилл Афанасьевич. — Пол дактилоскопическая экспертиза не определяет. Удалось идентифицировать отпечатки некоего лица, давно выпавшего из нашего поля зрения и подозреваемого в нескольких убийствах. Но эти сведения за отдельную плату.

— Все понятно, — мрачно откликнулся Потап, отсчитывая купюры. — У меня есть дополнительные предметы для обследования. — Он протянул Панкратову зажигалку Слона и свой серебряный портсигар, из которого Полина часто доставала сигареты. — Заберите авторучку назад, и пусть сравнят отпечатки на ней и на зажигалке. Еще на ручке и портсигаре, или, ладно, на всех трех, мне надо знать, есть ли там одни и те же пальцы. Если да, то потом договоримся и обо всем остальном. Сколько с меня?

— На вас, как на постоянного заказчика, распространяется скидка, — улыбнулся Кирилл Афанасьевич, с интересом посматривая на Потапа.

Наверняка проверил и мои пальцы, подумал тот. Ну и черт с тобой. Ты у меня тоже на крючке.

Жигулин позвонил Денису на мобильник на второй день после того, как тот улетел в Барнаул.

— Можешь не искать своего Гнедого, — сказал он, поздоровавшись. — Его труп находился в одной машине с убитым Смушкевичем. Кстати, при нем было золотое распятие, о котором ты говорил.

— А что он там делал?

— Вел автомобиль и охранял Смушкевича.

— Теперь стало понятнее, — хмыкнул Денис, — кому был нужен Смушкевич и одновременно мешал Костырев. Хотя к убийству Абрамяна, как мне кажется, это имеет косвенное отношение.

— Это не телефонный разговор, — прервал его Жигулин.

— Я к тому, что плакали мои денежки, — вздохнул Денис. — Как я теперь докажу своим заказчикам, что выполнил договор и нашел убийцу Малинина? А я на это надеялся… Ладно, теперь займемся поисками останков освободителя Иры по имени Антон. Созвонимся…

В один день Денис нашел документы, по которым был доставлен из Москвы гроб Антона Горелова, и получил копию свидетельства о его смерти. Вечером он уже был в доме погибшего.

— Я здесь по поручению следователей Московской областной прокуратуры, частный детектив Грязнов Денис Андреевич, — представился он, показав удостоверение открывшей дверь пожилой полной женщине, чья голова была повязана черным платком. — Возбуждено уголовное дело по факту гибели вашего сына, и меня попросили, если вы не возражаете, с вами поговорить.

Женщина едва взглянула на документ, всхлипнула, махнула рукой:

— А что тут разбираться… Проходите… Антошу уже не вернешь. Кормилец был… Отца и мать почитал, сестру любил. Как теперь жить будем, не знаю.

И ушла, вытирая глаза, на кухню.

— Андрей, — послышался ее голос с кухни. — Там следователь, что ли, из Москвы приехал, говорит, насчет нашего Антоши…

В передней появился высокий, высохший мужик, одетый в старенький тренировочный костюм.

— Горелов Андрей Лукич! — сказал он заплетающимся языком, и в нос ударил запах спиртного. — А супруга Матрена Антоновна. Стало быть, сыночка мы назвали в честь деда, ныне покойного. Я не возражал… А санкция от прокурора на обыск есть?

— Я обыскивать вас не собираюсь, — мягко улыбнулся Денис. — Я лишь хочу с вами побеседовать в неофициальной обстановке и посмотреть, где и как жил ваш сын.

— А, ну это пожалуйста! — Хозяин широким жестом указал на кухню. — Посидим, помянем, можно и поговорить.

Они прошли в бедно обставленную тесную кухоньку, каких миллионы по всей провинциальной России. Отец Антона достал початую бутылку и вопросительно взглянул на Дениса.

— Кому что… Человек при исполнении, — проворчала Матрена Антоновна. — Может всякое подумать. Погоди наливать, хоть стаканы помою…

— Грех не помянуть покойного сына! — возвысил голос Андрей Лукич. — Если осиротевший отец наливает! — Он не вполне твердой рукой наполнил водкой два граненых стакана.

Рядом на столе стоял еще один полный стакан — узкий, с вензелями, прикрытый куском черного хлеба.

— Его стопка, — проследил Андрей Лукич за взглядом гостя. — Его ждала, никто из нее не пил… Никто не трогал.

В кухню вошла девочка лет десяти, чем-то похожая на отца, и прислонилась к нему. Надо было что-нибудь для нее захватить, подумал Грязнов.

— А вы Антошу знали? — спросила она Дениса.

— Ленка ее зовут. — Отец обнял дочку за плечи. — Вот уж кто Антошу-то любил!

Только после того, как бутылка опустела, Денису удалось завязать разговор по существу.

— Вы же знали, Андрей Лукич, чем занимался ваш сын?

— А что тут не знать? — пожал тот плечами. — Или нам троим с голоду помирать, или пузатых этих, что всю мою кровь выпили, — он постучал себя в грудь, — за их же деньги мочить! Правильно я говорю? Что, теперь тоже на меня дело заведешь? — грозно сказал он. — Как на Антошу моего?

— Ты чего говоришь, отец? — испугалась жена. — Вы только не подумайте, мы ночами не спали, все думали, хорошо ли это, что сын в бандиты пошел… И ведь не у нас одних. А как услышим: мам, есть хочу, — она кивнула в сторону Лены, — так и махнем на все рукой… Антоша мне сказал: мама, они нашу семью ограбили. Эти бандиты наверху сидят, жиреют, соки из нас сосут. Убивать, говорит, их надо! И тех, кто их защищает.

— И только убивать! — встрял Андрей Лукич. — Я как увижу их по телевизору, ведь каждый день их жирные рожи показывают… Вот вы, прокуроры, почему их не сажаете, а? А только тех, кто им за ограбленный народ мстит?

— Кто конкретно вас ограбил? — спросил Денис, начиная обо всем догадываться. — Вы можете мне сказать?

— Ну как… — Мать Антона встала с табуретки, надела очки, достала из буфета лежавший под стопкой застиранных кухонных полотенец большой конверт с бумагами. — Вот, посмотрите сами. Вы лучше меня поймете. Вклады мы сделали, как в рекламе говорили, а нам их не вернули. Вот так.

— Ну да, реклама по телевизору, бумажки всякие цветные в почтовый ящик нам совали, чтоб только им поверили! — снова перебил жену Андрей Лукич. — Чтоб нас, дураков, обобрать сподручнее.

Денис внимательно пролистал бумаги. Это были банковские акции и финансовые обязательства… Хорошо бы ксерокопии снять, подумал он. Хотя и так все понятно…

— Значит, давайте так с вами договоримся, — сказал Денис, возвращая бумаги, — разговор у нас неофициальный, и о нем никто не должен знать. Прежде всего, те, с кем Антон был связан. Вы понимаете, что я имею в виду…

Отец и мать с готовностью кивнули и одновременно с тревогой посмотрели в сторону дочери. Та сосредоточенно слушала, приоткрыв рот.

— Лучше, чтобы о моем визите вообще никто не знал, иначе я не могу гарантировать вашу безопасность. Местным правоохранительным органам мы не вполне доверяем.

— Ну да, только бабок с рынка и могут гонять! — поддакнула хозяйка.