Наталья Жердецкая - Линия разлома

Майор натянул на себя пальто, взял папку и попрощался с молодежью:

– Все, друзья мои, по домам. Завтра предстоит трудный день, а я на доклад к Авдееву.

Утром следующего дня оперативники отправились к Коротковой. Когда подъехали, застали ее одетой в дверях дома. В руках она держала баул, очень напоминающий докторский в старину.

Похоже, Елизавета Васильевна решила уехать?

Однако, при виде группы она как будто вздохнула облегченно и пригласила всех пройти в дом.

– Вы чего-то боитесь? – спросил Голубчиков, когда все уселись за столом на кухне.

– Нет, не боюсь. Теперь уже никого не боюсь. Отбоялась, – Короткова встала и привычным движением поставила чайник на плиту, потом достала чашки и продолжила: – Снов своих боюсь. От них никуда не деться. Чаю будете? – спросила гостей.

– Да уж, не откажемся, – ответил за всех майор.

Ринат и Рита сидели тихо, с удивлением наблюдая за происходящим. Они были уверены, что едут задерживать особо опасного преступника. А тут такое. Почти домашняя обстановка, чай, беседа. Впрочем, Сергеичу оба доверяли, поэтому молча наблюдали.

Вчера после работы Ринат провожал Жукову домой. Они шли пешком. Благо, погода располагала к прогулке. Тепло, весенний ласковый ветерок. Шли, держась за руки, и, конечно, обсуждали преступление. Они были уверены или почти уверены в том, что оба убийства совершила Елизавета Васильевна. Одно им было неясно: как такая хрупкая женщина смогла убить Пряхина и оттащить его тело с места преступления? А так, все складывалось в единую картину.

Свои соображения они высказали Сергеичу, когда ехали утром на задержание. Майор выслушал их, усмехнулся, пожевал губы и сказал задумчиво:

– Она не преступница. Она жертва, – и замолчал. Так и добирались тихо, без разговоров.

– А я к вам собиралась, – Короткова первая нарушила молчание. – Вот, тут кое-что собрала, – и она указала рукой на баул, – там дневник Юрочки. Я нашла его вчера, когда вещи перебирала, – сказала, всхлипнула, отвела глаза. Продолжила: – Он ведь раньше ничего такого не писал. Я не знала. А там такое. Как прочитала, так и собралась к вам каяться. Уж простите меня. Я его убила, – сказала так тихо, кажется, прошелестела губами, – топором, спящего. Сил моих больше не было. Да и боялась я. Зверем был, – и зарыдала в голос, причитая: – Юрочка, Юрочка, прости!

Какое-то время все сидели тихо. Лишь всхлипы нарушали звенящую тишину. Но надо было работать и разбираться дальше с этим делом.

Голубчиков понимал, что все намного глубже и трагичнее. К тому же требовалось установить, кто убил Пряхина, и что он делал во дворе Елизаветы Васильевны накануне убийства. Поэтому взял себя в руки и казенным голосом спросил:

– Гражданка Короткова, чем вы убивали гражданина Короткова?

– Топором зарубила, – ответила та.

– Можете предъявить нам орудие убийства?

– Да, – она встала, подошла к баулу, раскрыла его. Там, завернутый в старую тряпицу, лежал топор с пятнами крови на лезвии и топорище. Не дожидаясь следующего вопроса, сказала: – Я его прятала среди дров в сарае.

– Ну что ж, – все тем же официальным голосом распорядился Голубчиков: – Стажер, составляй протокол изъятия, Ринат, беги за понятыми. А вы, гражданка, рассказывайте, как и почему совершили нападение, – достал бумагу, ручку и приготовился писать признательные показания Коротковой.

Елизавета Васильевна перестала плакать, вытерла слезы, глубоко вздохнула, набралась смелости и начала рассказ.

Сергей Сергеевич внимательно слушал, не перебивал, изредка что-то писал в протокол.

История, рассказанная Коротковой, и дневник ее сына повергли в шок оперативников. Согласно всем законам развития, ничего из ничего не появляется. Любому событию предшествует цепочка обстоятельств. Так и трагедии, как правило, случаются на подготовленной почве.

Когда-то давно в Мохове, на окраине, жила обыкновенная тихая девушка. Мать – пенсионерка, она – помощник библиотекаря в местной библиотеке. Так сложилось, что звезд с неба Лиза не хватала, десятилетку окончила с тройками. Дальше учиться не стала. Пошла работать. С юношами не складывалось. Всем после первого свидания надо было одно – затащить ее в постель. А тут еще мама с детства стращала, что для девушки честь превыше всего. «До брака – ни-ни, – говорила она, – иначе позора не оберешься». А замуж девушку никто не звал. Слишком неприметная была. Так и жили вдвоем с мамой. Смирилась. Привыкла. Дразнили старой девой – не обращала внимания.

Но однажды спокойное течение ее жизни было нарушено.

В тот вечер, 41 год назад, она задержалась в библиотеке допоздна. Начальница попросила срочно проверить все формуляры и выписать задолжников. Было около 9 часов вечера, когда она закончила работу и закрыла библиотеку. Шла домой привычной дорогой. Но неожиданно кто-то напал на нее сзади и сильной рукой закрыл ей рот. Вокруг тихо, пустынно, ни души. Лесополоса совсем рядом. Туда и потащил ее преступник. В безопасном для себя месте крепкий, жилистый, совсем молодой парень накинулся и начал сдирать с нее одежду. Маленькая хрупкая Лиза быстро устала сопротивляться, кричать. Она молча терпела, пока подонок издевался над ней. Молилась в душе, чтобы не убил. Она даже в такие минуты думала о маме, которая, конечно, не переживет потери дочери. Мать и не пережила. Надругательство над любимой единственной доченькой уже через месяц свело ее в могилу.

А насильник тем временем, закончив свои дела, достал из сумки фотоаппарат, вспышку и начал фотографировать голую, окровавленную Лизу, лежащую на грязной траве. Вот тут-то она его и разглядела. Этим подонком оказался местный прощелыга, малолетка Егор Пряхин. «И когда ж ты, сволочь, успел вырасти», – подумала Лиза и отключилась.

Очнулась она дома, в своей постели. На стуле сидела плачущая мать. Доктор дежурил рядом с ней и ждал, когда Лиза придет в себя. В тот момент, когда девушка открыла глаза, и стало ясно, что ее жизни ничего не угрожает, матери стало плохо. Случился инсульт, от которого она не смогла оправиться.

Доктор забрал их обеих в больницу. Лиза прошла освидетельствование, сняла побои, подала заявление в милицию. Через месяц насильника осудили на 8 лет. Почти сразу после суда девушка похоронила мать. Но спокойная жизнь в Мохове ее покинула. Дружки Егора чуть ли не на каждом столбе развешивали непристойные фотографии. После чего в библиотеке ее попросили найти другую работу. И вдобавок ко всем своим несчастьям Лиза поняла, что забеременела от ублюдка. Это был удар ниже пояса.

В панике она бросилась в больницу. Там обследовали и вынесли вердикт – 30 лет, слабые почки, аборт может не пережить. Врач-гинеколог ласково посмотрела на Лизу и сказала: