Артем Чепкасов - Принцип бумеранга

– Что здесь стряслось? – спросила следователь старшего патрульно-постового экипажа.

– Я изложил тут всё, только он ещё не расписался, – протянул молоденький лейтенант бланк объяснения, исписанный крупным почерком с обеих сторон. – Сейчас ещё рапорт напишу.

– Пиши, – сухо сказал Рассказов, читая объяснение, взятое у следователя.

Из написанного выходило, что гражданин Зайчиков по имени Александр и к тому же сын Александра, тридцати одного года от роду, ранее не судимый, работающий водителем погрузчика, весь день и днём тому предшествующим употреблял её, прозрачную, как слеза младенца. Пил без особого на то повода. Что-то отмечал, но что, не помнит. Во всяком случае, не отпуск, который отпраздновал неделю назад, когда в него и отправился. Вечером с работы вернулась супруга, Зайчикова Алёна Игоревна, семью годами младше него, и с которой они в законном браке прожили аж десять месяцев. Мужа своего женщина любила без памяти, потому, как и он без неё жить не мог. И по причине большого светлого чувства Алёнушка присоединилась к возлиянию огненной воды. Но незадача вышла, лизнула лишнего и брякнула мужу что-то неугодное, дюже обидное, ибо, как и все дочери Евы, дура полная, за что моментально получила подзатыльник, дабы знала впредь, как себя вести с главой семейства. Однако супруга стала скандалить, да столь громко, что иначе, как ножом в живот, успокоить её было нельзя. Правда, по-другому любимый и любящий муж не пробовал.

– Прочти и подпиши, – Рассказов, по-свойски, протянул бланк объяснения и авторучку убийце.

– Не буду читать, – всхлипывая, Зайчиков поднял заплаканное лицо и посмотрел на опера. – Знаю, что там.

– Тогда пиши, – согласился Олег и продиктовал. – С моих слов записано верно, мной прочитано.

Мужчина трясущейся рукой поставил автограф, и вновь уткнулся помутненным взглядом в пол.

– Труп зачем перетащил? – спросил Рассказов, вернув объяснение следователю.

– Чево-о? Какой труп? – не понял Зайчиков, подняв уже ошалелый взгляд.

– Жены твоей труп, – вздохнул Олег.

– Это вам она труп, а мне жена, – возмутился Саша и отвернулся к окну. – Холодно ей было, вот и перетащил…

– Она сама сказала, что ей холодно? – вмешалась следователь.

Да, в первую очередь было необходимым определить состав преступления – тяжкий вред здоровью, по неосторожности повлекший смерть потерпевшего, или же умышленное убийство. Разница большая. Хотел Зайчиков жену убивать или случайно у него так получилось? Всё остальное потом. Хотя выяснять особо-то было и нечего.

– Издеваетесь? – хмыкнул Зайчиков. – Ничего она не говорила. Сразу умерла. Но я понимаю, холодно ей на полу.

– Жалеешь, – с трудом сдержал усмешку эксперт-криминалист, снимавший со стаканов отпечатки пальцев.

– А как же я жену родную жалеть не буду? Люблю и жалею,– искренне удивился Зайчиков, продолжая всхлипывать. – Странные вы какие-то, полицейские, как будто не люди даже, раз такие вопросы задаёте…

– Ясно, – кивнул Олег и поинтересовался. – Один перетаскивал?

Саня замотал головой:

– Не… С Жекой… Ой, да… Один… Не надо… Один я…

– Труповозку вызывайте и понятые для осмотра нужны, – заявила следователь так, будто это было новостью, и никто не знал, что понятые должны быть. Лучше бы сказала, где их взять в начале пятого часа утра.

– А успеете закончить, пока санитары приедут? – уточнил Рассказов.

– Да, – заверила следователь.

Опер послушно набрал номер телефона дежурной части и подтвердил, что действительно совершено убийство, и труп уже остывает. Оперативный дежурный ответил, что машину спецбюро вызвал сразу, как только позвонил старший экипажа ППС и тоже сообщил о трупе. А не приехали санитары, надо полагать, из-за того, что и без этого убийства много людей мрёт в городе. А по ночам так и подавно.

– Я за понятыми, – оповестил Олег, покидая квартиру.

Выйдя из подъезда, Рассказов взглянул на общагу напротив. Света в окнах не было вовсе. Середина недели, все спали перед грядущим трудовым днём, и никому не было интересно, никто даже не знал, что всего несколько часов назад кто-то где-то умер. Да, и что с того? Тут не то, что несколько часов, а несколько минут или даже секунд назад кто-то точно покинул этот Мир. Да, даже в это самое мгновение, пока опер ломал голову, как выполнить поставленную задачу, точно никто не услышал чей-то последний, совсем неслышный, вздох. Какой-нибудь бабульки в отдельной комнате. Утром семейство встанет, увидит, завоет, и начнётся предпохоронная беготня. А пока спали и не знали. И никто не знал. Но если город постоянно думал бы об этом, то давно бы свихнулся и стал городом шизофреников. Кто-то где-то умер. Закон жизни. Однако существовал и другой Закон. В ту самую минуту, пока Олег Рассказов смотрел на тёмные окна общежития, уже кто-то где-то, громко плача, ворвался в грязный зловонный неуютный и жестокий Мир, к существованию в котором нужно долго приспосабливаться. И как только привык, научился и знаешь всё, тебя ничем уж не удивить, у тебя огромнейший жизненный опыт, ты раз, и уходишь. Навсегда. Так и не получив ни от кого чёткого ответа, в чём был смысл твоего пребывания на грешной Земле? Не сумев понять, выполнил ли задачу, поставленную перед тобой Творцом? Но пока ты ещё только появился. И это было гораздо лучше, чем, если бы тебя не стало. Дочка Олега – Олеська тоже родилась ночью, и Рассказов долго не мог уснуть. Не нужны ему были ни телевизор, ни компьютерные игры, ничто на свете его не волновало. Ворочался, вздыхал, но только на следующий день узнал, что сон к нему пришел-таки ровно в ту минуту, когда его малышка впервые закричала на руках доктора. Фамилию врача Олег запомнил на всю жизнь. Комарова – лучшая фамилия из всех. После его собственной. А ещё через день Олег узнал, что в час, когда стал отцом, умер директор его школы, которого он очень уважал. Инфаркт. В ночь после того, как освободился на условно-досрочное. Говорят, за взятку сидел, хотя Олег никогда в эту чушь не верил. Более того, Рассказов знал, кто был виноват в несправедливости, но и в это тоже долго не хотел верить. Не мог себе позволить, думать столь плохо о человеке, с которым был знаком всю сознательную жизнь. Теперь же был уверен, так всё и было, и вспоминать о своей ошибке Олег не хотел.

Где искать понятых ранним утром, оставалось непонятным. К соседям дежурный опер даже не стал стучать, зная наверняка, что в лучшем случае, к дверям никто не подойдёт. А в худшем – проснутся, посмотрят в глазок и не откроют, послав, куда подальше. И будут правы. Ну, какая ещё полиция, коли и так вставать через час и весь день работать, работать, работать. И Олег решил, написать к материалу справку, что не проводил поквартирный обход ввиду позднего времени суток. Или раннего? Чёрт! Как правильно? Да, какая разница? С новым преступлением было всё ясно – не "глухарь". Раскрыто по "горячим следам". Вот труп, вот – убийца. Мотив преступного деяния, как на ладони. А если уж быть совсем откровенным, то и в светлое время суток нелегко было найти понятых. Люди не желали, чтобы их фамилии, имена да адреса проживания каким-либо образом очутились в следственных документах. Начальство, конечно, будет умничать, грозно вопрошая, почему дежурный опер не обошел всех жильцов подъезда, не опросил их. А вдруг они что-то слышали или даже видели. Так на то оно и начальство, чтобы китайские вопросы подчиненным задавать, вводя их тем самым в ступор, вот, мол, какие мы Шерлоки Холмсы, а вам, товарищ старший лейтенант, учиться ещё и учиться. Сами бы приехали сюда и провели бы поквартирник. Однако. И ответственным из главка, как ни странно, тоже не пахло. Целое убийство было совершено, а не семейно-бытовой конфликт, как участковые называли обычные скандалы. Впрочем, было очень даже неплохо, что интерес к происшествию никто из руководства не проявил, а то замучили бы бестолковыми указаниями.