Артем Чепкасов - Принцип бумеранга

– Олег, на Кирова убой. Заявка со станции скорой помощи, городская пэпээс уже на месте…

Город сиял разноцветными неоновыми вывесками на каждом здании, однако света в окнах жилых домов не было. И всё же, не смотря на ночь, панельно-деревянный, каменно-кирпичный великан жил. Хотя люди да машины в большинстве своём уже и досматривали сотые сны, молодёжь ещё бодрствовала. Для них, у кого кровь в жилах бурлит, ночь, известное дело, – друг. Одним ради поцелуев и посиделок на скамейках во дворах домов, другим ради шальной наживы через гоп-стоп, третьим поискать закладочку, ширнуться да успокоиться. И бдели ещё дежурные расчёты караулов пожарных машин, дежурные бригады скорой медпомощи и врачи в дежурных больницах, охранники в банках, магазинах да на складах. И, конечно же, полицейские пешие наряды, мобильные экипажи и следственно-оперативные группы. Ночная жизнь любого большого города.

Олег Рассказов, эксперт-криминалист и лысый водитель их дежурной машины были из числа последних. Молоденькая девчонка в штатском, – дежурный следователь, которую так бесцеремонно разбудили средь ночи, не принадлежала полицейскому ведомству, а была из районного следственного комитета. Прислонившись маленькими головой и плечиком к стеклу, за которым, будто в сказке, проплывали размытые дождевыми каплями яркие огни, она досматривала сон. Наверное, о большой и чистой любви, коей в реальной жизни еще не встречала: без слез и крови, без истерик и обвинений, без боли и сумасшествия.

Машина дежурной группы остановилась у обычной пятиэтажной панелькой среди трёх длинных десятиэтажных общаг. Когда-то общежития были студенческими, а пятиэтажка – жильём для преподавательского состава, но лишь для семейных. Холостые педагоги обитали там, где и студенты, мешая молодым спокойно кутить все студенческие годы напролет. Однако педагогическую академию лет семь как закрыли, и в её корпусах расположилось множество фирм да магазинов самой различной масти. А в общагах обитали все, кто угодно, но студенты из других ВУЗов были в меньшинстве. Зато было через край гастарбайтеров из такой близкой и почти родной Средней Азии, неустанно кричащей о самостоятельности, невзирая на то, что её дети круглый год зарабатывали в России, а не дома. И к ним привыкли. Олег и сам всегда покупал фрукты да ягоды только у торговцев из жарких южных стран, каждый раз начиная и заканчивая обращение словом: «Уважаемый». Азиаты и кавказцы очень любят это слово, много им не надо, и Рассказова они ни разу не обманули.

В преподавательском доме тоже жили разные люди, и, пожалуй, ни один из них педагогом не был. Но, как правило, они были потомками тех, кто когда-то учил, как правильно среди детворы сеять вечное, разумное, доброе.

Машина скорой медпомощи застыла у второго подъезда. Вся бригада дремала в салоне, не выключив свет. Рядом припарковался новенький УАЗ-Хантер экипажа ППС из городского отдельного батальона, но внутри находился только водитель с погонами старшины полиции на форменной кожаной, как и у Олега с экспертом, куртке, да сигаретой во рту. На немолодом лице шофёра без труда читалась, спать ему не хочется, однако до жути скучно.

– Я констатировал смерть женщины, но патрульные не отпускают. Сказали вас дожидаться, а у меня ещё вызовов много, если так-то разобраться, – монотонно проворчал врач и зевнул, не прикрыв рот ладонью.

– Причина смерти? – спросила следователь.

– Вероятнее всего, разрыв печени, если так-то разобраться. И обильная кровопотеря. Один точный удар. Смерть наступила где-то за час до нашего приезда, – всё так же безразлично ответил медик и, пожав Олегу руку, передал ему справку.

– Профессионал бил? – уточнил Рассказов.

– Не думаю. Он там с коллегами вашими беседует. Пьяный в дугу, поэтому так удачно и попал ей. Снизу-вверх бил, левой рукой. Бытовуха, как у вас говорят, если так-то разобраться.

Олег поблагодарил врача, на что тот вздохнул и развёл руками:

– Не за что мне спасибо говорить. Красивая была, если так-то разобраться.

– Всё равно, спасибо, – поддержала Олега следователь.

– Да, ладно, – отмахнулся врач. – Мы поедем? А то ничем уже не поможем, если так-то разобраться.

– Езжайте,– поспешно ответила следователь и спросила водителя экипажа ППС. – Труповозку вызывали?

Старшина полиции, продолжая курить, пожал плечами. Он шофёр и его задача рулить, куда скажет старший экипажа. Не более того. А кто там кого вызвал, ему неинтересно.

– Пойдём, глянем, – не то спросила, не то предложила следователь оперу, безразлично глядя в след бесшумно выезжающей со двора машине скорой медпомощи.

– Пошли, – согласился эксперт вперёд Олега. – Какой этаж?

Шофёр ППС показал два пальца и втянул в себя сигаретный дым.

– Немой? – поинтересовался Рассказов и шофёр, выпустив облачко дыма, кивнул.

Олег улыбнулся и пошёл за следователем с экспертом.

Обычная дверь квартиры, деревянная и обшарпанная, была открыта настежь. Пьяный молодой человек в испачканной майке и спортивных трико с закатанными штанинами сидел в крохотной кухне на табурете. На столе, кроме литровой банки, наполовину наполненной прозрачной водой, было множество простой посуды. Глубокая железная чашка с остатками салата и закопчённая сковорода с жареным картофелем, блюдце с осиротевшим куском ржаного хлеба да стрелами зелёного лука и плоская тарелка с двумя кусочками вареной колбасы. Культурно люди отдыхали, ничего не скажешь. Но внимание опера привлекли три вилки и три гранённых стакана, один из которых валялся под столом, где успокоились и две бутылки из-под водки.

Нож с пластмассовой рукояткой чёрного цвета, широким длинным лезвием лежал на подоконнике, – подальше от сидевшего. Постовые к орудию преступления не прикасались. Их задачей было задержание предполагаемого преступника и охрана место происшествия до прибытия следственно-оперативной группы, ничего не трогая. Зря только вилки не отодвинули от задержанного. Однако мужчина вёл себя спокойно, не быковал, да и вряд ли понимал, что происходило в его однокомнатной квартире. На вошедших, даже не посмотрел, и, казалось, ко всему потерял интерес. Понурив голову, он тупо глазел в пол, на лужу, которую эксперт – криминалист, как и пятна на лезвии ножа, обязательно назовёт неизвестной жидкостью бурого цвета, похожей на кровь. Жидкость тянулась дальше из кухни через короткий коридор в небольшую комнату, отчего было ясно, убиенная сначала лежала в одном месте, а потом её перетащили в другое. Там и обнаружили. На боку, на стареньком диване. Руки мёртвой девушки и одна нога свисали к полу, голова неестественно упёрлась в боковую спинку. Не худая и не толстая, среднего роста, с длинной рыжей косой. В мир иной она отошла в халате с нелепыми ромбиками пёстрых цветов, полы которого были сильно задраны, отчего оголились залитые кровью живот, белые кружевные трусики и стройные ноги. Лицо с открытыми глазами ничего не выражало. Едва уловимо чувствовался сладковатый запах крови.