Артур Лесневский - Мясник из Грин Лейк

– Полгода назад у меня был роман с нашим администратором. Ничего серьёзного. Но он до сих пор пытается ухаживать за мной. Наверное, это и хотел рассказать тебе Бен. Повезло в карьере, не повезет в любви.

– Ты любишь меня? – растерянно спросил я, забыв про Бена и расчлененные трупы.

– Доктор Летсман говорит, что я легкомысленная. – Пенни отложила молоток и присела.

– Ты ответишь мне на вопрос?

– Не сейчас. После всего, что случилось…

– Думай о живых. – я стянул с нее кровавые перчатки и взял ее руки в свои. – Я виню себя в смерти Робертсона, но ты не должна винить себя в смерти Бена.

– Мы оба не должны. И для этого нам нужно найти настоящего виновного.

– Тебе не стоит в это вмешиваться. Это опасно. Что ты готовишь?

– Почки в сметанном соусе. Будешь? Иди садись.

Я ел. И кроме сметаны и горчицы я чувствовал вкус возможности. Возможности найти правду. Возможности освободиться от вины и начать жить заново. Возможности, того, что Пенни любит меня.

– У меня есть одно предположение. Насчет убийств.

– Выкладывай. – Пенни не ела. Она пила вино пыталась разогнуть пальцами салфетницу.

– Я думаю наш убийца каннибал.

– Как у Томаса Харриса?

– Вроде того.

– Чувак воспринял фразу «ты – то, что ты ешь» слишком буквально.

Мне начинало нравиться, как реагирует на все это Пенни. Без сострадания, но и без всплесков руками и стенаний, как же страшно жить. Люди умирают земля вертится. Даже я не научился за годы работы так реагировать.

– Мне кажется, ответ лежит на поверхности. А я его не замечаю. Так же как не заметил убийцу Джоуша.

– Или не хочешь видеть.

– Что значит «не хочу»?

– Отказываешься видеть. Отрицание

– Мистер Фрокайтс. Смерть наступила между четырьмя и пятью часами утра. На шее следы электрошока. Перерезано горло. Передняя брюшная стенка вскрыта, извлечены почки… – агент Скотт монотонно зачитывала результаты экспертизы.

– Орудие убийство такое же, как и других случаях?

– Судя по ранам – да. Артерии на горле повреждены одним ножом. Остальные раны нанесены другим. Как и у остальных. Мясницкие ножи.

– Когда произошло первое убийство?

– Самое старое тело долго пробыло в воде. Больше двух лет. Мы предполагаем, что это первая жертва. – вступил в разговор доктор Шейн.

– Значит, он убивает уже почти три года?

– Возможно и больше. Кто знает, сколько еще тел мы не нашли. Видели что-нибудь подобное раньше?

– Нет. Но могу сказать, что будет тяжело. У него нет особых предпочтений. Мужчины, женщины, белые, черные. Он убивает их, чтобы забрать органы.

– Вы сказали директору Кордону, что это людоед. – Скотт прищурилась.

– Да. У меня есть такой вариант.

– Тогда почему он оставляет другие органы и части тела? Почему бы не забрать все?

– Я, честно говоря, не знаю.

– Вы когда-нибудь сталкивались с подобными преступниками? Думаю, нет. Как и я.

– Что думает ваш напарник, Уилсон?

– Он вообще не думает. Поэтому я позвала вас, Маккинли.

– Агент Уилсон не годиться даже в патрульные, и вы боитесь об этом говорить?

Скотт нахмурилась. – Я позвала вас не для обсуждения агента Уилсона, а для обсуждения мотивов убийцы.

– Простите. Вы проверяли камеры с мест похищения? Свидетели. Есть хоть что-нибудь?

– В том то и дело, что ничего. Преступник действует продуманно. Он не сумасшедший. Он осторожен. Он действует спланировано. Он социопат. Убивает осознанно. Скорей всего и тела оставляет тоже осознано. Чтобы о нем знали, чтобы его искали.

– Это не утешительно.

– Вы можете проверить свои базы. Не проходил ли по вашим делам кто-то похожий…

– И что же он должен ломать? Печи? – я усмехнулся и меня охватила легкая дрожь.

– Работников скотобоен… Были у вас такие?

– Я не припоминаю, но обязательно проверю.

– Спасибо вам, агент Маккинли.

Я не проверил базы. Я игнорировал свою тревогу. Я все еще рылся в стиральных машинках, с таким остервенением, будто от этого зависела моя жизнь. Мне прислали список персонала прачечной мистера Лэндрю. Мои предположения подтвердились. Датсон работал у них уже шесть месяцев. Я записал его адрес и уже собирался выезжать, как вдруг… как снег на голову… Как голубь нагадивший на плечо…

– Агент Маккинли, вас вызывает директор Кордон.

– Директор Кордон, вызывали?

– Да, Маккинли. Не помню, чтобы у нас рабочий день начинался с обеда.

– Простите директор. У меня были важные…

– Вы вовремя не явились на работу, пропустили четыре вызова и должны три отчета. Вы неуправляемы, агент Маккинли.

– Это касалось дела Робертсона…

– Дело Робертсона больше не принадлежит нам. Как и другие. Вы отстранены. На две недели. За невыполнение должностных обязанностей и систематические опоздания. Сдайте значок и оружие.

– Да, сэр.

Я заехал к Полу. Он через зеркальце наблюдал, как сестра делает перевязку.

– Привет. Как самочувствие?

Я и без ответа видел, что хорошо. Порозовел. Наел щеки.

– Иду на поправку. Ты как? Сестра Беккет, рвите пластырь длиннее, пожалуйста.

– Вышел на Датсона, обнаружил, что у нас орудует маньяк каннибал, меня отстранили.

– Что? Как отстранили? За что? – забыл о боли, что он так изображал перед медсестрой, Ротман подпрыгнул на кушетке.

– За правильно расставленные приоритеты.

– Мак… У нас и так нехватка людей. Я бы и сам сейчас вышел на работу, если бы не травмы. Иди к Кордону и умоляй его.

– Я не собираюсь целовать ноги этому куску напыщенного дерьма! Я не смог выехать на вызовы, потому что меня попросила помочь агент Скотт. Два убийства за два дня!

– Мы не работаем с мокрухой!

– Я вышел на Датсона.

– Убийства не в твоей юрисдикции. Ты должен подчиняться приказам, если не хочешь вылететь на улицу.

– Какой вкус у больничной еды? – спросил я.

– Что?! – Пол сморщился и пластырь отлип от его лица.

– Бесполезности. – ответил я и вышел из палаты.

В бюро появляться не стоило. Парни, конечно, пропустят меня по старой памяти, не спросив пропуск, но, если я попадусь Кордону или нашим стукачам, точно не отделаюсь двумя неделями отстранения. Но мне туда было крайне необходимо. Стикер с адресом Датсона я благополучно забыл на столе. А ничего не знающая, о моем отстранении Скотт, ждала меня на еще одно вскрытие. Я проскользнул мимо офиса как мышь. До чего я дожил. Прячусь от собственных коллег за тележками уборщиков.

– Придержите дверь!

Я вскочил в лифт и стал отчаянно бить по кнопке. В закрывающихся дверях показалась аккуратная ножка в бежевой туфле. Это была Бойл. Она с легкостью раздвинула локтями двери и проскользнула в лифт. Как такой хрупкой женщине удается ломать двери и печи?