Кунио Каминаси - Допрос безутешной вдовы

– Поехали, Ганин? – В ее словах было больше от приказа, нежели от просьбы.

– Поехали, – покорно отозвался тот.

Мне же ничего не оставалось, как немедленно вскочить в разгоняющуюся карусель, пока это было еще относительно безопасно.

– Я тоже с вами поеду, если вы, конечно, Китадзима-сан, не возражаете?

– Я так полагаю, что, даже если бы я стала возражать, вас это не остановило бы, – резонно заметила она.

– Верно, – кивнул я ей. – Вы спускайтесь, а внизу мы к вам присоединимся.

– «Мы»? – Ганин вопросительно посмотрел на меня, намекая, видимо, на то, что сегодня с утра заднее сиденье его скромного «галанта» уже испытало перегрузки.

– Да, я должен захватить с собой капитана Мураками из Ниигаты, – обрадовал я Ганина.

– А-а, эту Линду Хант!… – Сэнсэй вспомнил мою новую напарницу. – Ее возьмем, она маленькая.

Я забежал в отдел, извлек Мураками из кресла перед компьютером, по дороге обрадовал ее информацией об отмене на сегодня всех конференционных заседаний, и уже через две минуты мы вчетвером оккупировали ганинскую машину. Пока Ганин выбирался переулками к скоростному шоссе на Отару, я с переднего сиденья успел переговорить с «наружкой», ведущей Ирину Катаяму, и узнать от нее, что она в данный момент выезжает на своем «мицубиси» с гостиничной стоянки. Мураками, усевшаяся сзади вместе с Наташей, за это же время выяснила, что автобус с участниками конференции через несколько минут отчаливает с университетской стоянки и так же, как и мы, берет курс на Отару. Аюми юркими глазками в зеркальце заднего вида и мягкими пальчиками на моем левом плече дала мне понять, что все три интересующих нас университетских объекта находятся в автобусе, из чего оставалось сделать несложный вывод о том, что и с Заречным, и с его Ниной-Мариной мы скоро увидимся.

Едва ганинский «галант» взобрался на высокую эстакаду, ведущую от Саппоро к Японскому морю, я прервал затянувшееся молчание, извернулся выброшенным на берег угрем и ухитрился наконец посмотреть на сидящих сзади дам. Мураками тут же вопросительно стрельнула в меня своими пулеподобными глазенками, а прекрасная Наташа инстинктивно попыталась натянуть на отделанные черным, полупрозрачным латексом колени туго сидящую на бедрах юбку. Я демонстративно долго задержал свой пылкий взор на этих роскошных коленках, не без удовольствия вспомнил вчерашний импровизированный striptisus-interraptus, устроенный мне их обольстительной обладательницей, и деланно сердобольно обратился к ней с банальным на первый взгляд вопросом:

– Замерзли, Наташа?

– Я могу печку включить, – ответил за нее предупредительный и проницательный Ганин. – Как, Наташ?

– Да нет, это, пожалуй, будет лишнее, – кисло улыбнулась она, продолжая сжимать в кулаках неподатливый скользкий подол вызывающей, в сущности, для ее возраста юбки.

– Кстати о печке! – Я мысленно поблагодарил Ганина за якобы невзначай оброненное им слово.

– Что «о печке»? – настороженно спросила Наташа.

– Да так… – Я выдержал длинную паузу, отвернулся на несколько секунд от призывных выпуклостей, тупо посмотрел на пожираемый широким капотом ганинского «галанта» серый бетон, после чего вновь вывернул на двести семьдесят градусов свою уже давно немолодую шею и взглянул в чудесные глаза русской красавицы.

– Что «так»? – Беспокойство ее за эти секунды не оставило. – Вы меня хотите о чем-то спросить, Минамото-сан?

– А что, майор Йосида у вас печкой не интересовался? – Я мудро прищурился, чтобы усилить беспорядок и хаос в смятенных рядах своего достойного, но, увы, откровенно уязвимого противника. – Как, Наташа, а? Про печку он вас не спрашивал?

– Почему этот ваш майор должен был интересоваться какой-то печкой? – Наташа изо всех сил старалась сохранять хладнокровие.

– Ну не совсем «какой-то», – ехидно поправил я ее.

– В каком смысле? – нервно переспросила она.

– В прямом, Наташа. – Я отвернулся от нее и продолжил разговаривать уже с внутренней стороной лобового стекла. – Октябрь вон за окном… Прохладно становится… Вы у себя дома печку уже включаете?

– Иногда… – промямлила Наташа. – Вообще-то у нас не печка, а отопитель дома…

– Да? Так вот тогда о вашей отопительной печке и должен был вас майор Йосида спросить. – Я решил, что момент для наступления назрел и следует вводить в бой основные силы.

– О моей печке? – сдержанно, но твердо переспросила она. – А что такого в ней особенного?

– В ней? Да ничего в ней особенного нет, – успокоил я ее. – Ну а раз я тоже майор, то какая вам, русской, разница, Йосида вас о печке спрашивает или Минамото!

– Вы же, как я поняла, не о печке… – с зыбкой надеждой в голосе протянула Наташа.

– Верно, – кивнул я, но не ей, а, скорее, Ганину.

– А о чем тогда?

– О том, почему нашему с вами другу Ганину было жарко, когда он вчера на ваш зов явился. – Я опять посмотрел на строгий ганинский профиль, почти полностью лишенный губ, что свидетельствовало о его искренней заинтересованности и полной вовлеченности в разворачивающуюся словесную баталию.

– Жарко?… – В Наташином голосе прорезались вдруг предыстеричные нотки.

– Да, на улице – холод, супруг ваш дома уже несколько часов неживой лежит, печка не работает, – по крайней мере, когда Ганин вошел, как он говорит, и когда полиция приехала, а дома все-таки не по-осеннему жарко, – пояснил я.

– Тебе, Ганин, вчера правда у меня жарко было? – поинтересовалась Наташа у ганинского затылка.

– Да было немного… – промычал в ответ Ганин, не отрывая глаз от наматывающейся на колеса и днище его машины бесконечной бетонной ленты.

– Итак, как я понимаю, в доме до вашего приезда было натоплено, да? – Я не выдержал и опять обернулся к аппетитным коленям.

– Да нет, кажется… Мне не показалось, что жарко было, – тихо сказала Наташа. – Мы же когда пришли, Ганин, отопитель не работал, да?

– Не совсем, Наташ, – твердо возразил ей наш водитель. – Ты первая в дом вошла.

– Да? Разве? – не столько с надеждой, сколько с разочарованием в голосе переспросила она.

– Конечно, – не отступал мой строгий друг и почетный следопыт Саппоро и окрестностей. – Я только через пару минут зашел, после того как ты окна открыла и меня звать стала. А мне еще развернуться и припарковаться надо было.

– Да? У меня это все после того, что я увидела, из головы выскочило, – тем же тихим, мягким голосом поведала Наташа.

– Именно так оно и было. – Ганин решил отрезать ей пути к отступлению. – Ты вошла первой, а когда я примчался, отопитель действительно не работал.

– А вы, Наташа, говорите, что, когда вошли в дом, печка тоже не работала? – вставил я.

– Нет, конечно. Почему она должна была работать? – отрезала она себе все пути к отступлению.