Алексей Макеев - Одержимый

– Да уж о каком удовлетворении тут говорить! – сердито воскликнул Орлов, взмахивая руками. – Побойся Бога! Нам хотя бы без новых трупов закончить дело.

– Я просто не нашел более подходящего слова, – объяснил Гуров. – Вообще, должен сказать, что такого неудовлетворения я давно не испытывал. Не уверен даже, что мне хочется поймать убийцу. Это очень необычное чувство, поверь мне!

– Да уж! Постарайся этого нигде больше не говорить, – буркнул генерал. – Проверьте еще раз, как тут организованы меры безопасности, и отправляйтесь в Можайск. Город небольшой, все там на виду, и если Красильников-Титаев туда добрался, вы его возьмете. Только не порите горячку.

– Горячку мы пороть не будем, – пообещал Гуров.

Они с Крячко, действительно, не стали спешить и тщательно проверили всех, кто уцелел после нападения убийцы. Убедившись, что меры безопасности соблюдаются неукоснительно, они, наконец, выехали в Можайск на личной машине Гурова.

На место прибыли уже к концу рабочего дня. Но Гурова это время устраивало, потому что он намеревался собрать информацию среди бывших соседей Захарчука. Такая информация могла дать то, чего не могли дать сухие строки официальных ответов. Конечно, следовало делать скидку на время. Прошло немало лет после смерти старшего Захарчука, да и после того, как его сын продал отцовскую квартиру, прошло уже лет шесть. Наверняка многие уже не помнили, кто жил в этой квартире раньше. Многие умерли, многие переехали. И все равно Гуров рассчитывал на удачу. Что бы ни случилось в жизни, рано или поздно человек приходит к родному дому, даже если тот ему уже не принадлежит. Только для того, чтобы посмотреть на него и погоревать о том, что он потерял. Наверняка и Захарчук давал о себе знать. Возможно, новые хозяева квартиры как-то связаны с ним, размышлял Гуров. Лишь бы Титаев их не опередил.

Гуров был уверен, что они имеют дело с тем самым человеком, над которым глумились много лет назад благополучные сытые ребята. Кто-то другой вряд ли мог так близко к сердцу принять эти давние события. Во всяком случае, Гуров не мог себе представить такую ситуацию. С такой одержимостью мог действовать один-единственный человек на свете. Значит, Титаеву все-таки повезло, и он остался жив. Но судя по всему, жестокая шутка, которую с ним сыграли, перевернула всю его жизнь, лишила его обычных радостей и надежд.

Возможно, в свое время улица, где стоял прежний дом Захарчука, относилась к престижному району, но теперь пятиэтажки, которые там стояли, казались серыми и тоскливыми.

Снега на тротуарах было порядочно. Похоже, дворников здесь или вообще не было, или работали они через день спустя рукава. Гуров сверился еще раз с записью в своем блокноте и решительно двинулся к двери первого подъезда ближайшей пятиэтажки, которая была распахнута настежь, несмотря на то что на улице был заметный морозец.

Вместе с Крячко они поднялись на второй этаж по обшарпанной, заплеванной лестнице. Гуров остановился перед дверью пятой квартиры и обернулся к другу.

– Вот это и была квартира Захарчуков, – сообщил он. – В армию Владимир Захарчук уходил именно отсюда. И пришел сюда. Давай-ка мы начнем поиски отсюда.

Он позвонил. Через некоторое время в прихожей что-то грохнуло, будто уронили шкаф, потом защелкали запоры, дверь отворилась, и на Гурова с Крячко уставилось плоское лицо мужчины средних лет, лысоватого и неопрятного. Он был одет в линялые брюки и майку с высохшим пятном на боку. Челюсти его механически пережевывали что-то, от него пахло водкой. За спиной у мужчины вертелся мальчишка лет десяти с выражением жгучего любопытства на лице. Еще дальше на полу валялись большие деревянные лыжи – видимо, это они только что и упали. В глубине квартиры плакал грудной ребенок.

– Ну, здорово! – равнодушно, и в то же время развязно произнес мужчина. – Дверью ошиблись, что ли? У меня, мужики, время ужина, так что быстро определяйтесь, чего надо!..

– Извините, что не вовремя, – сказал Гуров. – Но у нас важное дело. Вот мое служебное удостоверение. Хотелось задать вам несколько вопросов.

Хозяин квартиры мигом проглотил кусок и разом сник. Он с раздражением оглянулся на цепляющегося за штаны мальчишку и сказал невнятно:

– Это... Милости просим, конечно... Но если вы насчет того масла, то моей вины тут, можно сказать, и нету. Это грузчики шалят, а чуть что, сразу виноват Придонов! А я ни сном, ни духом, клянусь!

«На ловца и зверь бежит, – усмехнулся про себя Гуров. – Ненароком вышли на какое-то преступление. Расхищение капиталистической собственности. Похоже, этот Придонов в нем участвует. И уже почти сознался».

– Вы в магазине работаете или на пищекомбинате? – поинтересовался он вслух. – Впрочем, нас не это сейчас интересует, успокойтесь.

– А что же вас интересует? – еще более подозрительно спросил хозяин и замахал руками на парнишку, который все еще терся в коридоре. – Дрова убери! Слышишь, что сказал? Убери на хрен лыжи! Десять раз тебе говорить надо?.. Вот видите, оболтус? Накорми, выучи, штанов одних снашивает... Дочь еще вот старшая с мальцом у нас живет... Хахаль ей мальца заделал и в далекие края подался, а мы расхлебывай!.. Все жрать просят. А работаю я, можно сказать, один! Один работаю, а зарплата на всех. А какие теперь зарплаты – надо рассказывать? Не надо? А чего же вам надо-то?

– Может быть, мы пройдем в дом? – улыбнулся Гуров. – Там и поговорим. Присядем где-нибудь в тихом углу... У вас найдется тихий угол?

– Вот тут, где стоим, и есть самый тихий, – сказал Придонов. – Я честно говорю, начальники. Это вы еще мою бабу не видели. Вообще она бешеная. Ей когда шлея под хвост попадет...

– Не размазывай кашу по тарелке, мужик! – воскликнул рассердившийся Гуров. – К тебе из милиции пришли. По серьезному делу...

– Это к кому тут из милиции пришли?! – вдруг загремел из кухни резкий женский голос. – Достукался, паразит?! Пойдешь на парашу – ни разу на свидание не приду, не надейся!

Тут появилась полная распаренная женщина в мятом домашнем халате. Мало обращая внимание на незнакомых мужчин, она набросилась на своего мужа, обвиняя его во всех смертных грехах. В процессе разбирательства куда-то исчез мальчишка, но зато плач младенца стал в два раза громче, а мужчина на глазах начал терять равнодушный и покладистый вид и стал похож на медведя, разбуженного в своей берлоге, такого же облезлого и злого. Ноздри его раздувались все сильнее и сильнее. Гуров понял, что еще немного, и все их усилия пойдут прахом.

– Граждане, если вы сейчас же не ответите на наши вопросы добровольно, – заявил полковник железным тоном, – то я доставлю вас обоих в отдел, и там будете давать показания под протокол!

– Какие показания?! – негодующе воскликнула женщина. – У меня борщ на плите!