Алексей Макеев - Одержимый

Он влетел в незнакомую, скудно освещенную квартиру. Навстречу ему бросилась простоволосая некрасивая женщина, от которой разило спиртом. Она замахнулась на Гурова пустой бутылкой, но он без труда перехватил ее руку, вырвал стеклянную посудину и отшвырнул в сторону на грязную постель.

– Где Придонов?! – рявкнул он.

Женщина, в глазах которой появилось осмысленное выражение, молча показала пальцем в сторону кухни. Гуров вбежал туда. На полу в луже крови лежал их недавний знакомый. Рядом валялся столовый нож. Окно было распахнуто настежь, и по кухне гулял ветер. Гуров выглянул наружу.

Сначала никого видно не было, но потом внизу из темноты, хромая, вышел полковник Крячко. Он задрал голову к освещенному окну, увидел Гурова и крикнул:

– Ушел, гад! Представляешь, он выпрыгнул и прямо на меня! Вот досада! Я ногу подвернул. А он деру! Я за ним, но куда там! Он через забор, через другой и утек! Что будем делать?

Гуров только махнул рукой и полез в карман за мобильником, чтобы вызвать «Скорую».

Захарчук перелез еще через один забор, упал в слежавшийся сугроб и некоторое время лежал, раскинув руки, не в силах подняться, дыша тяжело и надсадно, как издыхающее животное. В глазах у него плавали черные и красные, как кровь, пятна. Сердце стучало с перебоями, спотыкаясь на каждом ударе.

«Совсем износился Захарчук! – подумал он про себя с каким-то странным презрительным чувством, словно не о себе думал, а о совершенно постороннем человеке. – Как мочалка стал. Как кусок дерьма. А ведь кандидат в мастера был по боксу... Штангой баловался. Бухать бы бросить – да как бросишь? Жизнь собачья!»

Он открыл глаза, облизал обветренные губы. Вокруг него горбатились полуосвещенные переулки, сараи, гаражи, снег лежал на крышах, завывал холодный ветер.

«Ладно, Захарчука и сейчас голыми руками не возьмешь! – подумал он с удовлетворением. – Этот чертов стукач Придонов! Сдал меня, сволочь! Сдал, сволочь, безжалостному убийце! Хорошо, я только успел к Тамарке зайти, даже не раздевался... Лезвие под ребра – сам в окошко. А то бы лежал сейчас сам с перерезанным горлом!..»

Захарчук ни капли не сомневался, что его ожидала именно такая судьба. К тому все шло, а он здесь был, как муха на липкой бумаге. Хотя вокруг была зима, но Захарчуку назойливо приходила в голову именно эта мысль – как муха на липкой бумаге. Или в луже портвейна. Он, бывало, подрабатывал грузчиком, и бутылки у него иной раз бились. Тогда на асфальте образовывались липкие сладкие лужи, на которые слетались мухи и осы. Да и мужики взволнованно вертели носами. Они бы сами с удовольствием превратились сейчас в мух, чтобы по уши увязнуть в разлитом вине. Он-то увяз, но не в вине, а в неприятностях.

А все началось примерно неделю назад, когда его нашли в одном из дешевых кабаков, где он чинил прохудившуюся кровлю. На ледяном ветру, с похмелюги, на голодный желудок. Но он собрался и залатал дыру, за что получил от хозяина кабака горячий обед из всех трех блюд, пол-литра крепленого вина и две бутылки пива.

Но только он уселся в самом дальнем углу зала, пропустил первый стакашек и налег на горячие щи с мясом, как в кабак ввалились трое крутых в дорогих кожаных пальто, белых шарфах и с непокрытыми головами. Видеть таких упакованных ребят в такой дыре было странно. Но им и самим было тут стремно – про это и гадать не надо было – с такой брезгливостью они оглядывались по сторонам. Однако переговорив наскоро с хозяином, они никуда не ушли, а наоборот, двинули прямо к отдыхающему Захарчуку, причем двое остались как бы охранять вход, а третий так и не останавливался, пока не оказался рядом со столиком, где сидел Захарчук.

У того мигом испортилось настроение, несмотря на то что выпитое вино уже растекалось теплой волной по организму. Он отложил ложку и угрюмо уставился на подошедшего красавца. Откуда-то холеная рожа этого человека была Захарчуку знакома. Он никак не мог вспомнить, откуда, и из-за этого совсем расстроился. Знакомые лица – это не всегда хорошо. У знакомых есть дурная привычка напоминать о долгах, про которые ты сам давно забыл.

– Чего надо? – грубо спросил Захарчук. – У меня сегодня прием закончен. Видишь, обедаю? Приходи завтра. Кстати, напомни, сколько я тебе должен. Сегодня же сниму деньги с банковского счета.

Человек со знакомым лицом не обращал внимания на его ершистый тон и рассматривал Захарчука с большим любопытством. Он так и не сел за стол, а стоял, чуть наклонясь вперед и вцепившись пальцами в спинку свободного стула.

– Ну ты даешь, Захарчук! – произнес он, рассмотрев своего визави как следует. – Память отшибло, что ли? Конечно, если такую дешевку лакать, мозги вообще расплавятся. Ты чего так опустился? Мне сказали, что ты квартиру пропил. Кантуешься, где придется, со шпаной якшаешься... Не ожидал от тебя!

– Я тоже не ожидал, – хрипло сказал Захарчук. – Такого внимания к моей скромной персоне. От такой светлой личности. Кстати, запиши где-нибудь – бабки не всем легко даются. Тебе вот повезло, а мне нет. Ну, не повезло – что теперь делать?! Кстати, фотография твоя мне как будто кого-то напоминает, а кого – никак не соображу. Подскажи! Только не рассчитывай, что должок я тебе прямо сейчас отдам. Мелких при себе не ношу, имей в виду...

– Да что ты заладил – деньги-деньги! Ничего ты мне не должен. В твоей пьяной башке перепуталось чего-то. А вот тебя кое-кто ищет, имей в виду!

Захарчук с сожалением посмотрел на остывающие щи, потом поднял колючий взгляд на чисто одетого собеседника.

– Ты, что ли, ищешь? Говорю, не припомню, где тебя видел. Вроде что-то такое...

– Ну ты и придурок! В самом деле не помнишь меня? – с горячностью сказал незнакомец, наклоняясь так, что между ним и Захарчуком осталось не более полуметра. – Я же Чижов! Костя Чижов. Рядовой Чижов. Как тебе больше нравится. Ну, вспомнил, придурок?

Захарчук всмотрелся в него с каким-то даже страхом.

– Постой! Ты хочешь сказать, ты тот самый, что ли?.. С которым мы службу тянули? Нет, в натуре, правда, что ли?

– Да посмотри внимательно, кретин! Я это!

– Ничего себе! Охренеть! Столько лет!.. Слушай, за это надо выпить! Может, возьмешь себе чего-нибудь? Ты ведь эту парашу пить не станешь, я уже понял. Но здесь можно и приличной водки взять... А как же это ты меня нашел?

– Язык до Киева доведет, – туманно объяснил Чижов. – А водки я заказывать не стану. У меня еще дел полно. А тебя я нашел по одной простой причине. Помнишь Архиповск?

– Ну, помню, – пробурчал Захарчук. – Смутно, но помню. А что?

– А Титаева помнишь?

За столом воцарилась гнетущая тишина. Они долго смотрели друг на друга неприязненным взглядом. Потом Захарчук неохотно сказал: