Николай Леонов - Пять минут до расплаты

– А вот ежели мы уедем ни с чем, тобой займутся другие. И после того как они узнают все, что им интересно, доложат заинтересованному лицу, что ты на сотрудничество не шел и вообще нехороший человек. И вот тот, кому про это расскажут, поморщится и брезгливо махнет ладошкой: «Не хочу слышать про это ничтожество, уберите его подальше». И это указание будет выполнено с предельной точностью. Кто-то снимет трубку телефона и передаст человеку в погонах с большими звездами два заветных слова «ничтожество» и «подальше». И очень скоро застучат колеса под «столыпинским», а потом будет бить волна о борт корабля. И самый дальний лагерь где-то в окрестностях Колымской трассы примет в свои жаркие объятия незадачливого зэка Астафьева, пострадавшего из-за своей глупости. Вечная мерзлота, минус пятьдесят зимой, тучи гнуса летом, которое длится полтора месяца, лесосека… И мама на свидание уже не приедет, потому как ее годовой пенсии хватит лишь на билет в одну сторону. Одна посылка в те края потянет на полпенсиона. Не грозит, Женечка, тебе никакое изменение приговора, и срок тебе никто не поднимет. Так что подумай минутку, пока мы с товарищем полковником перекурим. А как надумаешь, так нам и скажешь: что тебя больше устраивает.

– Да что же ты так пугаешь парня? Колыма, мерзлота, морозы минус пятьдесят… – включился в процесс Гуров. – Женя рассудительный человек. Он не запирается, не пытается нас обманывать, а просто малость запамятовал об этом несчастном «нагане». И сейчас просто вспоминает.

– И вспомнил, – неожиданно подал голос Астафьев. Он взял в руки фотографию «нагана» и внимательно в нее вгляделся. – Сначала память как ножом отрезало, а потом потихоньку стала она возвращаться. Признал я эту машинку по накладкам из вишни, которые своими руками вытачивал. Поэтому, граждане начальники, я совершаю явку с повинной и готов дать любые показания по поводу этого револьвера.

– Любых нам не надо, – усмехнулся Гуров. – А вот точные и правдивые необходимы. Давай выкладывай, что же ты, дружок, вспомнил.

Неглупый парень-москвич, любивший сладкое и плохо переносивший холод, видимо, прикинул перспективы маловероятного, однако возможного развития событий, и решил не рисковать. Два полковника из Москвы – несколько неожиданный и впечатляющий расклад. А вдруг они действительно не пугают его, а говорят правду? А дело-то выеденного яйца не стоит, чтобы из себя мученика лепить. И на приговор его признание не повлияет.

– В общем, три года назад, осенью… – начал рассказывать Астафьев и на секунду задумался. – Да, точно, в начале октября мне позвонил школьный товарищ Серега Растегин. Мы с ним после школы особо не пересекались, но друг друга из виду не теряли. Он занимался спортом, был кандидатом в мастера по боксу. Учился в институте Лесгафта. Деньжат Сереге, как и всем, не хватало, и он подрабатывал где придется. В основном, по своей спортивной специализации. И вышибалой в злачные заведения нанимался, и охранником. Одно время даже сопровождал эскортниц. Знаете, что это такое?

– Наслышаны мы про эскорт, Женя, – сказал Крячко. – Мы же не в институте благородных девиц этикет преподаем. Ты не отвлекайся, рассказывай.

– Встретились мы с ним на другой день. Зашли в кафешку…

– Поточнее вспоминай, с деталями. Где встретились, когда, в какое кафе зашли, где сели, что заказали, – перебил его Гуров. – В таких делах каждая мелочь может оказаться очень даже полезной.

– Встретились в одиннадцать утра у метро «Кропоткинская», – по второму кругу начал рассказывать Астафьев. – По Гоголевскому бульвару прогулялись в сторону Старого Арбата и, не дойдя до Сивцева Вражка, зашли в кафе. Как оно называется, я уже не помню. Народу было мало, мы заняли столик в левом углу. Взяли по чашке кофе. Сначала переговорили о всякой ерунде, а потом Расстрига спросил меня насчет пистолета…

– Какой расстрига? – удивленно поднял брови Гуров.

– Растегин. У него в школе кличка была Расстрига, – пояснил Астафьев. – Он знал, что я влез в «копательство». Ну и, соответственно, догадывался, что оружие через мои руки гуляет. Я сначала поотнекивался, мол, нет у меня ничего, что, в принципе, было почти правдой. Я в то лето из-под Новгорода привез «вальтер» офицерский и «штерних-люгер». Обе машинки в хорошем состоянии. Их у меня чуть с руками не оторвали, особенно «люгер». Он же стоял на вооружении сотрудников гестапо. Выстрел тихий, как легкий хлопок ладошками, а пробивает кирпичную стену…

– Давай-ка, Женя, поближе к теме, – пробасил Крячко. – История и ТТХ оружия очень занимательны, но сейчас нас интересует совсем другое.

– Хорошо, – кивнул головой Астафьев и продолжил рассказ: – К тому времени из пистолетов у меня в наличии имелся только «наган». Я его еще года за два до этой встречи откопал на Невском пятачке. Состояние у него, сами видели, аховое, поэтому он у меня и завалялся. Стрелять из него опасно – ствол ненадежный, разворотить может. И для коллекции он ценности не представляет. Можно найти поновее, даже в смазке. Такого добра хватает. Ну и Расстрига, хоть и старый школьный товарищ, однако в деле не был проверен. Я же старался работать только по надежным каналам.

– И все равно залетел, – усмехнулся Крячко.

– Залетел. Так уж получилось, – согласился Астафьев. – В общем, опаска меня брала – вдруг Серега кого замочит по несознанке и меня сдаст. Справки, что у него на ринге мозги не вышибли, я не видел. Но он сказал, что хочет купить «наган» не себе, а одной знакомой телке. Вроде он ее знал еще по эскорту. Якобы она бросила это дело, работает по вызову одна и, на всякий случай, чисто для самообороны хочет заиметь шпалер. Готова заплатить за него сто пятьдесят баксов. Я подумал и согласился.

– Старому товарищу побоялся продать, а какой-то незнакомой телке «наган» загнал без проблем? – удивился Гуров. – Какая-то нестыковка в твоей логике.

– Да логика тут одна, – поморщился Астафьев. – Этому «нагану» в базарный день красная цена тридцатник «зеленых». А тут в пять раза больше гонят. Одним словом, жадность меня обуяла.

– И что было дальше? – поторопил его Гуров.

– Да ничего особенного. Я ему честно сказал, что «наган» протезный. Если и выстрелит, то максимум два раза. Однако Серега согласился, сказал, что стрелять из него знакомая не собирается, а он ей нужен чисто для психологической атаки, пугания то есть.

– И ты поверил? – поинтересовался Крячко.

– Нет, конечно. Но сто пятьдесят баксов за барахло, которое я выбросить собирался, согласитесь, сумма заманчивая, – пожал плечами Астафьев. – В общем, продал я «наган», еще и комплект патронов в придачу презентовал.

– Ты сам видел покупательницу? – спросил Гуров. – Может, Растегин упоминал ее имя, фамилию?