Евгений Сартинов - Охота на выбивание [СИ]

— А почему ты думаешь, что это рыбак, а не охотник?

— Выстрелов с той стороны не было. Жилья там тоже нет. А в такую погоду без надежного приюта околеть можно.

Убрав пустые тарелки, он достал из-за шкафа большой лист бумаги, оказавшийся картой местности.

— Сам рисовал, — с гордостью доложил Штурман, — по памяти. Я ведь тут еще и летал, так что помню эти очертания. Вот здесь основная дорога. Раньше еще были тут и тут. Это, плотины, которые, Палыч перекопал. Теперь, смотри, что получается. С этой стороны протока, бродов нет, на машине там не проедешь, только на лодке. Но лодку сюда надо вести откуда-то со стороны, на прицепе. С этой стороны озеро, между ними болото, да удивительно поганое, все поросло тальником, не проберешься. Тут еще одна протока, та сама, Длинная. По ней можно пройти на лодке аж из самой Волги, но чтобы пройти к нашему озеру пешком, это вряд ли. Тут тоже заросли дикие, и рыбаки или охотники охотятся прямо на этой протоке. Да я бы увидел, или услышал, что кто-то проплыл, — повторил он.

— Прямо, как остров, получается, — хмыкнул Астафьев.

— А его так в народе и называют — остров Сомова, — подтвердил Штурман. — «Дубки» уже как-то и не котируются. Вот эта сторона по длинной протоке — три километра, по короткой — полтора. А если брать расстояние от моста до конца Утиного озера, где убили Палыча, то все пять километров.

— Солидный, он, однако, отхватил кусочек земли!

— Говорят, это раньше так и было, земля пионерлагеря. На длинной протоке до сих пор остатки пляжа, на утином была лодочная станция, футбольное поле рядом. Это Палыч сделал все, чтобы это все захирело, и превратилось в утиный рай. Ему охота нужна была, а не развлечения туристов.

— Хорошо, надо будет завтра все это еще попробовать осмотреть. Действительно поискать, нет ли кого на этом острове имени Сомова. Может, со стороны, откуда пуля пролетела?

— Я займусь этим, — пообещал Ветров. — Только могу сказать одно. Кто бы сейчас здесь не был, он уже с острова никуда не уйдет.

— Почему?

— Я сейчас ходил к мосту. Тот завалился на бок, и перегородил протоку, вот эту, длинную, — он ткнул пальцем в карту. — Так что на лодке сейчас здесь не пройти, а броды после такого ливня, просто непроходимы. На машине тоже не уедешь.

— Понятно.

После этой консультации Астафьев отправился к своему домику. Вадик спал, при этом храпел так сильно, что Юрий поморщился, и, подумав, решил вернуться в коттедж Сомова.

"Надо и за ружьями присмотреть", — нашел он для этого повод.

Проходя мимо домика, в котором поселились Зотовы, следователь столкнулся с высоким человеком в дождевике. Это оказался Максимов, причем Юрий готов был отдать голову на отсечение, что глава биржи труда стоял у окна коттеджа, и начал двигаться навстречу, только в момент, когда увидел фигуру Астафьева.

— Не спиться, Аркадий Михайлович? — спросил Астафьев.

— Да, что-то сильно перенервничал сегодня. Решил подышать свежим воздухом.

— Свежий воздух, он всегда полезен, — согласился Юрий. Но его сейчас больше интересовали не свежий воздух, а голоса, доносящиеся до его ушей.

— А ты готова прыгнуть в койку к любому! К любому! Как ты строила глазки этому поганому менту! — Орал внутри коттеджа Зотов. — А, может, ты уже успела трахнуться с этим сторожем, Юрой? А, как, успела, да, успела?!

— Ну, а как же, что теряться то, ты все равно мало что можешь…

— Что! Это я ничего не могу?!

Юрий подумал, что так мог реветь раненый мамонт. Послышались звуки борьбы, какой-то треск. Астафьеву показалось, что Максимов сейчас рванется на помощь Вере, единственное, что того останавливало, это присутствие рядом Астафьева. Но помогать жене Зотова ему не пришлось. Звуки борьбы смолкли, донесся какой-то другой, равномерный звук, в котором Юрий вскоре узнал скрип диванных пружин.

— Да, сильные у них эмоции в личной жизни, — заметил Юрий. Собеседник на это не ответил, он был словно в какой-то прострации.

— Ну, ладно, я пошел, — пробормотал Максимов, и растворился в темноте. Отправился к себе и Юрий. В сон он погрузился практически мгновенно. А в это время Максимов решил вернуться к домику, где разместились Зотовы. Он не дошел метров двадцать, когда распахнулась дверь, в ночной тьме образовался прямоугольник света. В нем проявился, и тут же исчез женский силуэт.

— Верка! — раздался вдогонку рев Зотова. — Вернись!

Максимов услышал, как рядом с ним раздался странный звук, словно летящая птица столкнулась с деревом, отозвавшимся звуком вибрирующего камертона. Он замер, не понимая, что это. Между тем голос Зотова пробормотал: — Ну и хрен с тобой! Все равно придешь ко мне, никуда не денешься.

И тут же под скрип петель свет исчез. Максимов пошарил руками по сторонам, нащупал ствол ближайшего дерева. Рука его поползла вверх, и вскоре наткнулась на холодное лезвие ножа. Аркадий выдернул его из дерева, примерил в руке, и с перекошенным лицом двинулся к домику.

Астафьев всегда поражался, как на природе отдыхает душа и тело. Он лег в три часа ночи, а в восемь уже был на ногах, бодрый и полный сил. И они ему скоро понадобились, ибо не успел он надеть штаны, как в домик ворвался Юрий Ветров.

— Максимов убит! — с ходу выпалил он. Астафьев от изумления сначала сел на диван, потом вскочил, и начал торопливо собираться.

— Кто нашел? — спросил он.

— Я сам. Пошел ставить верши на протоку, а возвращаюсь, кто-то лежит в кустах, одни пятки торчат. Я кусты раздвинул, а у него нож в сердце.

— Пошли.

Погода неприятно поразила Астафьева все продолжающимся дождем, правда, не таким как прежде сильным. Они прошли метров сто в сторону от коттеджей, по пути к протоке, и оказались, все было именно так, как и говорил сторож. Тело убитого лежало в кустах, так что на виду были одни подошвы его сапог. Внимательно осмотрев траву рядом с телом, Юрий понял, что следов здесь ожидать не стоит, так что, смело шагнул вперед. Самой заметной деталью тела, была рукоять охотничьего ножа, торчавшая в левой стороне груди Аркадия Михайловича. Юрий присел рядом, откинул капюшон дождевика с лица Максимова. Астафьев всегда поражался, насколько смерть делает знакомых людей неузнаваемыми. Лицо красавца Максимова перекосила последняя судорога, а открытый рот и двойной подбородок придали ему нечто старческое, заочно состарив его на очень много лет. Юрий вздохнул и отошел к тропинке.

— Ты когда верши шел ставить, его не видел? — спросил Юрий доставая сигареты, рассматривая оттуда новенький протектор сапог убитого.

— Нет. Но я еще по темноте шел, с фонариком, мог его и не заметить.

— Давай, позови кого-нибудь, Вадика там подними, может, кто еще уже встал. Будем составлять протокол.