Ян Гийу - Красный Петух

Карл попытался отвлечься от всего того, чем была забита его голова последнюю неделю, которая показалась ему месяцем. Он откинулся на спинку кресла и мысленно перенесся в Калифорнию, землю обетованную. И увидел Тесси: загорелая, она выходит из воды, держа в руке гарпун, на котором поблескивают несколько рыбок.

Тесси О'Коннер, студентка Университета Южной Калифорнии, с обворожительной американской улыбкой; дорога, вьющаяся вдоль побережья Тихого океана, по которой медленно, мягко покачиваясь, катит машина; пальмовые аллеи, серые военные корабли в бухте, соленый ветер, волны, серфинг, до смешного трудное привыкание к требующему большой выносливости американскому футболу, этакой смеси ручного и ножного мяча; правда, на последнем семестре Карлу удалось справиться со всем этим и стать хорошим игроком университетской команды. Калифорния...

Тесси О'Коннер с открытой улыбкой среди девочек-болельщиц перед матчем.

Он никогда не говорил ей о своем втором образовании. Об этом - никогда ни единым словом и ни единым намеком ни одному человеку, и никогда не позволял спровоцировать себя на драку. В конце концов отношения с Тесси стали невыносимыми, он постоянно спешил куда-то, исчезал, не имея возможности объяснить, куда и зачем. И каков результат? Будучи "на поле боя", он действительно выдал чрезмерно пространную информацию о личности, формально "подозреваемой" службой безопасности. Если бы он знал, что когда-нибудь поступит таким образом, он еще тогда объяснил бы все Тесси. И ему вдруг невыносимо захотелось увидеть ее.

Как он ни пытался заставить себя не думать о ней, у него ничего не получалось. Но тогда выхода не было. Ему все равно надо было возвращаться на родину. А она изучала юриспруденцию, кому это нужно в Швеции? А не остаться ли ему в США? Стал бы программистом. Или профессиональным футболистом. Нет, тоже ничего не вышло бы.

Он попытался взглянуть на себя со стороны. Молодой человек с прекрасным образованием, деньгами и "левым" прошлым, пожалуй, так никем и не замеченным. По существу все верно. И сейчас у него опять деловая поездка на Ближний Восток.

Молодой офицер запаса со специальным образованием, пророчившим ему карьеру военного разведчика, на самом деле угодил в параноидальную полицию безопасности и участвует в охоте на своих же товарищей. Его мать, должно быть, улыбнулась бы этому, так же, как и его желчный отец, которого он так и не видел после разрыва ("Никаких большевистских выродков в моем доме!"), наверное, впервые за много лет рассмеялся.

Нет, неправда. Люди типа Хедлюнда - никакие не товарищи и не друзья. А цель операции - не охота на друзей, а розыск убийцы и нейтрализация готовящейся террористической акции.

Нэслюнд все равно вышвырнет этих четверых палестинцев в любой момент. Карлу не удастся повлиять на ситуацию.

Он попросил еще одну бесплатную бутылочку шампанского, откинулся на спинку кресла, плотно прикрыл глаза и вернулся на Калифорнийское побережье, к солнцу, спускавшемуся в воду.

В Афинах, выйдя из самолета Скандинавской авиакомпании, он увяз в толпе, осаждавшей в зале для транзитных пассажиров билетные кассы фирмы "Middle East Airline" [49] "Ближневосточные авиалинии" (англ.). . MEA была в то время единственной авиакомпанией, самолеты которой летали в Бейрут. Билетов на ближайший рейс уже не было, но у стойки толпились люди, минимум на трех языках доказывавшие, что именно им надо попасть именно на этот рейс. Карл встал в очередь и решил покориться судьбе и не устраивать скандала. Когда наконец он подошел к билетной стойке, случилось то, чего он и опасался: служащая авиакомпании бросила на него и на его билет беглый взгляд и заявила, что сожалеет, но бронь заказана слишком поздно и если его устраивает, то можно попробовать приобрести билет - правда, это почти невероятно - через двадцать четыре часа".

Не повышая голоса, Карл попросил разрешения поговорить с ответственным дежурным смены. Когда же тот, раздраженный уже минимум двадцатью чрезвычайными просьбами, оказался перед ним, Карл осторожно отвел его в сторонку и сообщил: он - шведский полицейский в служебной командировке, именно этим рейсом в Бейруте его ожидает ливанская полиция, он убежден, что ответственный по смене сможет легко устроить все без особого шума. Он отдал свой билет и добавил, что будет ждать результата в баре. Что-то бормоча себе под нос, дежурный исчез, а Карл отправился в бар, впервые почувствовав, что он - это он, что ему не нужно никого изображать, что он один "на поле боя" и ему предоставлена возможность импровизировать: лгать, когда нужно, а правду говорить, когда эта правда и должна быть сказана. Не успел он опустошить бутылку греческого вина, напоминавшего "Перно", как служащая MEA подошла к нему с его билетом и сказала, что все в полном порядке.

Когда "Боинг-707" пролетал над Кипром, небо было совершенно чисто. Но потом он долго кружил над Ливаном и Средиземным морем - очевидно, какие-то сложности с посадкой, но командир ничего не сообщал по внутреннему радио. Пора было за работу, и Карл погрузился в чтение допроса, проведенного Аппельтофтом, отмечая практические советы, которые давала Петра Хернберг. По большей части они были банальны, но все же полезны. Это касалось охраны лагеря беженцев Бурж эль-Баражна, диспансера, дороги до него и рассказа о том, чем обычно занимаются врачи в этой стране, находящейся в состоянии войны. Что, в частности, делают хирурги, как они живут. Кто в шведском посольстве поддерживает контакты с "не очень верноподданными шведами", находящимися в Ливане, ведь, кажется, к этой группе шведов относятся сочувствующие пропалестинскому движению. Еще важно было знать, что надо говорить на дорожных пропускных пунктах, кто за и кто против этих сочувствующих в лагерях беженцев.

Самолет, снижаясь, наконец выпустил шасси и пошел на посадку над красными песками и нагромождением белых домов и жестяных сараев; то там, то здесь мелькали выровненные бульдозерами площадки - лагеря для беженцев Сабра и Шатала. Карл вспомнил о кровавой резне и шестистах убитых. А сейчас ему предстоит встреча с охраной лагерей, ее надо будет просить о помощи - узнать всего лишь об одном, но особо важном убийстве, поскольку оно касалось шведа. Сомнение волной накатило на Карла, но удар этой волны был так же короток, как удар шасси о взлетную полосу. Теплый воздух был пропитан запахами авиационного топлива. Балаган в зале прибытия аэропорта в Афинах был какой-то пародией на немецкую восхитительную организованность и порядок. Вливаясь и выливаясь из параллельных очередей, каждый прилетевший сюда, казалось, являл собой особо сложную проблему, для решения которой необходимо привлекать различные "власти" и "не-власти", иногда облаченные в униформу, иногда без нее, но созданные для того, чтобы "контролировать контроль предыдущего контроля".