Ян Гийу - Красный Петух

Он постоял около Фристедта и Аппельтофта. Те продолжали разбор удачно проведенного захвата. В Норрчёпинге в результате домашнего обыска найдены огромные суммы наличных денег и часть рабочих материалов Управления по делам иммиграции, что не очень соответствовало роду занятий шефа бюро; у иранца на Лидингё - списки и записи, как раз подтверждавшие его род занятии. Сейчас их отдали на перевод. Во всяком случае, теперь уже ясно: результатом операции должны быть два приговора за шпионаж.

- И что они получат? - поинтересовался Карл.

- Примерно по три года, - радовался Аппельтофт. - Потом выгонят с работы, во всяком случае, шведа, а денежки конфискуют. Так ему и надо, черт подери. Их бы судить по-ирански.

- С одним из них, наверное, так и поступят после отбывания срока и выдворения, - пошутил Фристедт.

Чувствовалось, что оба они в хорошем настроении. День оказался результативным: полиция взяла пару "хулиганов", а и Фристедт, и Аппельтофт по натуре все-таки были полицейскими.

- Нэслюнд спрашивал меня, откуда у нас информация, - сказал Карл, охладив тем самым веселье, царившее в комнате.

- И что же ты ответил? - поинтересовался Фристедт с наигранным безразличием.

- Сказал, что не могу отвечать, не мое это дело.

- Спасибо, - сказал Фристедт и принялся за свои бумаги.

Карл ушел, не сказав больше ничего. Иранская история - чисто полицейское дело, они сами лучше без него справятся.

Он даже в служебных бланках не разбирается.

Фристедт и Аппельтофт впервые заспорили. Фристедт был уверен, что Карл не проболтался о русском источнике информации. Значит, полагал он, Карл - "белый" человек, а не один из молодых ненадежных нэслюндовских шпионов. Аппельтофт согласился, но его все же смущало, что Карл - какой-то коммунистик: видите ли, отправился в Бейрут получить заверения палестинцев, что они не виновны. Таким заявлениям трудно верить.

Фристедт тоже согласился с этим. И они молча зарылись в историю, уже вечером прогремевшую в "Вечернем эхо": "Арестован один из шефов Управления по делам иммиграции. Он оказался иранским шпионом".

Карл брезгливо отшвырнул два уведомления о штрафе за парковку машины на несколько суток в недозволенном месте - у здания полиции на Кунгсхольме.

Он остановился у "Макдональдса" на Свеавэген и купил чипсы, яблочный пирог и черный кофе, потом отправился прямо домой в Старый город, недовольный тем, что теперь ему придется разыскивать доказательства террористических мыслей Хедлюнда. Хотя, конечно же, они где-то действительно есть.

Отбросив ногой газеты, накопившиеся за несколько дней. Карл вдруг увидел открытку. Он тут же понял, что это самое важное событие последнего времени.

С открыткой в руке, не зажигая свет в остальной части квартиры, он направился прямо к телефону и набрал один из заученных наизусть номеров.

- Приду через четверть часа, - сказал он и положил трубку, словно подтверждая, что ничего важнее этого быть не может.

Двадцатью минутами позже Старик надел очки для чтения. Но до этого, как и обычно, угостил домашним сидром. Текст был написан по-английски, рисунок на открытке - экзотические рыбы в Красном море. Старик прочел открытку медленно и всего один раз:

Дорогой Карл!

Я все время думала о тебе и чуть не сошла с ума. Я решилась, мы должны встретиться. Сделай все, что можешь, но освободись на Рождество. Давай проведем каникулы любви на Эйлат, покупаемся, половим рыбку. Я заказываю комнату. Звони, как только прилетишь в Израиль, по № 067/37290 (дом.). Ты обещал приехать. Теперь я знаю, что ты мне нужен больше всего на свете, я не могу жить без тебя.

Под текстом отчетливая подпись: Шуламит Ханегби.

Старик задумчиво отложил открытку, поднялся и поискал запрятанную сигару. Раз-другой выпустил дым изо рта и проговорил:

- Пожалуй, нельзя толковать это "не могу жить" и так далее буквально. Израильтяне никогда не убивают своих. Она имеет в виду что-то очень важное, - сказал Старик и отправил к потолку облачко дыма.

- А это не западня? - спросил Карл.

- Не думаю. Шведский полицейский не может так просто исчезнуть в Израиле; возможен большой скандал.

А если бы они хотели знать о твоих намерениях, обратились бы к Нэслюнду, от него они получили бы все.

- Но ведь это они убили Акселя Фолькессона.

Карл тут же сообразил, что не успел еще ни единым словом обмолвиться о своих открытиях в Бейруте. Старик вопросительно поднял кустистые брови: ждал объяснении.

Минут десять Карл рассказывал о своей гипотезе: убийство совершено спецгруппой Моссада, ранее называвшей себя "Божья месть". Не прерывая и не удивляясь, Старик спокойно курил сигару.

- Хорошая работа, - сказал он, когда Карл закончил, - и интересная теория. Между прочим, возможно, ты и прав. Этому дьяволу Арону Замиру нельзя доверять. Но проблемы с открыткой это не меняет. Значит, девушка о чем-то предупреждала нашего полицейского и теперь хочет рассказать что-то тебе?

Карл кивнул.

- Очевидно, хочет повторить свое предупреждение, пояснить его, так сказать. А что ты думаешь по этому поводу?

- Да, она, очевидно, знала содержание "плана Далет". Кроме того, она знала, что израильские убийцы начали действовать. Но зачем ей выдавать своих? Это меня удивляет. Я, например, не верю Нэслюнду.

Прежде чем ответить. Старик поднял открытку и посмотрел на почтовый штемпель.

- Открытка отправлена из Израиля в тот же день, когда ты уехал. Ни Нэслюнд, ни израильтянка не могли еще знать, что ты так внезапно окажешься в Бейруте. Если, конечно, Абу аль-Хул сам не израильтянин.

- Это нелогично, не говоря уж о том, что я в это не верю. Ну как израильтяне могли бы сначала снабдить меня информацией о самих себе, устроив мне театральное представление в Бейруте, а потом мне же отомстить за свою информацию, причем понимая, что я могу рассказать о ней половине шведской службы госбезопасности? Почему я могу исчезнуть в Израиле?

- Да, - согласился Старик, - это невозможно. Открытка настоящая. Ты должен ехать и спросить ее лично.

- Но почему же она хочет выдать своих?

- Она - офицер службы госбезопасности и работает в "Шин-Бет" или "Аман". У израильтян, как и у других, существует соперничество между различными организациями. Что-то в этом роде. И она не одобряет Моссад или грязные трюки департамента Моссада.

- А если они там схватят нас обоих?

- Это никому не выгодно!

- Что ты имеешь в виду?

- Даже и говорить не хочу. Она не заинтересована в каких-либо признаниях, да и ты тоже. Давай о себе знать каждые двенадцать часов. Если от тебя ничего не будет, я отправлюсь к старым знакомым и буду угрожать им местью Одина [57] Один - главный бог в скандинавской мифологии. и большим скандалом. Думаю, они не станут подвергать тебя пыткам. Хорошо, что ты не араб.