Александра Маринина - Закон трех отрицаний

– Хотите, я в магазин схожу и все куплю? – тут же вызвался Самарин. – Здесь же недалеко.

– Не в этом дело. Я села на жесткую диету, у меня полно продуктов, но таких, какие мужчины обычно не едят. Замороженная цветная капуста, например, или капуста брокколи. Даже хлеба нет, не говоря уже о мясе, масле и колбасе.

– А сыр есть? – поинтересовался он.

– Есть.

– Можно приготовить цветную капусту с сыром, очень вкусно.

– Вы умеете? – удивилась Настя.

– Я – нет, что вы. Так моя жена делает. Если хотите, я позвоню и спрошу рецепт.

– Спросите, – согласилась Настя.

А что, это может оказаться очень даже ничего, вкусно. Кажется, Лешка тоже так готовил, и Насте нравилось. Но как он это делал, она не видела и не знала.

Валентин быстро поговорил по телефону, что-то записал в своей пухлой тетрадке и радостно обернулся к Насте.

– Оказывается, все очень просто. А если есть яйца, то совсем хорошо.

Яиц не было, решили, что попробуют обойтись без них.

– А почему вы на диете? Что-то с желудком? – спросил Самарин.

– С весом, – мрачно проинформировала его Настя. – Надо срочно худеть.

Разговор о полноте-худобе-лишнем весе в сочетании с присутствием филолога-автолюбителя и с недавними мыслями об Аните Волковой навел ее на воспоминания о режиссере Островском. Самарин сказал Лешке, что в жизни Островский выглядит не таким крупным и полным, как на телеэкране. Может быть, они знакомы или как-то общались? И вдруг ей повезет, и Валентин расскажет о режиссере что-нибудь стоящее внимания? Ведь убийство актрисы Халиповой так и висит, версия о причастности к нему Дронова и Багаева никак не подтверждается, а других версий как не было, так и нет.

– Вы хорошо знаете Островского? – спросила она, натирая сыр на мелкой терке.

– Кого?

– Островского Константина Федоровича, режиссера.

– Совсем не знаю, я с ним не знаком.

Что это? Ей почудилась или в речи филолога появились наполненные необъяснимым напряжением паузы?

– А где вы его видели? – продолжала спрашивать Настя, не глядя на Самарина.

Сыр почему-то вдруг начал застревать в ячейках терки и никак не хотел свободно двигаться вверх и вниз. Руки у нее дрожат, что ли?

– Я?

Тянет время, тянет, задает дурацкие вопросы. «Я?» Ну а кто же, не Настя ведь. Чего он так разволновался?

– Вы, Валентин. Вы же его видели?

– Н-ну… да, видел. А что?

– Где?

– Где?

Опять переспрашивает. И насчет магазина он не очень удачно выступил. Он ведь подъезжал к дому со стороны трассы, а магазин находится в совершенно другом конце поселка, и Самарин никак не мог проезжать мимо него. Значит, он бывал здесь раньше, гулял по Болотникам. Зачем? И почему ни разу не обмолвился об этом? Черт, где же на первом этаже тревожные кнопки? В спокойном состоянии Настя помнит их месторасположение, а как начинает нервничать, так все из головы долой. Ах да, одна кнопка прямо здесь, на кухне, под столом. Ладно, сядем к столу, закурим, устроим себе перерыв. К кнопочке поближе.

– Валентин Николаевич, давайте заканчивать с играми, – вполне миролюбиво предложила Настя. – Вы ведь не случайно оказались в этом доме. Вы поджидали моего мужа, стояли с колесом в руках, разыграли спектакль. Очень умело разыграли, отдаю вам должное. Вы своей цели достигли. Вы познакомились с нами, вы приезжаете сюда. Зачем? Что вам нужно?

Самарин сидел, опустив плечи и глядя куда-то в пол. Не хохочет над ее домыслами, не иронизирует над Настиной подозрительностью, не возмущается. Значит, все правда.

– Как вы догадались? – спустя некоторое время спросил он.

– Вы знаете, где у нас тут магазин, хотя знать не должны бы. И вы явно не хотите отвечать на вопрос, где вы видели режиссера Островского. Никаких гениальных прозрений с моей стороны не было, вы сами проговорились. Так я вас слушаю, Валентин Николаевич.

– У вас есть дети?

– Нет.

– А у меня есть. Сын, с которым мне не повезло. Но это мой сын, единственный, и я его люблю. И готов спасать его во что бы то ни стало. Вы должны понять меня…

– Я постараюсь, – Настя говорила мягко, но свободной рукой на всякий случай нащупала спасительную кнопку.

– Примерно три недели назад Сашка сильно переменился, стал нервным, психованным, начал кричать на мать. Запирался в своей комнате. Он и раньше не был подарочным сыном, с ним были проблемы… Но сейчас это выходило за всякие рамки. Мы с женой проявили настойчивость и вытрясли из него… Это было ужасно. Мы даже поверить не могли.

Самарин замолчал. Настя терпеливо выжидала, потом задала вопрос:

– Что вам рассказал ваш сын? Что он натворил?

– Он убил человека. Вернее, не он один… То есть я хочу сказать, что их было двое… Сашка и его дружок.

– Как это случилось?

– Их наняли.

– Что?!

– Да-да, их наняли. Им заплатили деньги, чтобы они убили какую-то женщину. Они даже не знали, за что. Просто убили за деньги. Боже мой, как это отвратительно! Лучше бы в драке, случайно, тогда я хотя бы смог это понять.

– Кого они убили? Какую женщину?

Настя с трудом сдерживалась, чтобы сохранять спокойствие и мягкость. Только так можно было добиться от Самарина внятных ответов. Ей хотелось поторопить его, быть напористой, быстрой, но он может испугаться и замкнуться. Он рассказывает только до тех пор, пока это похоже на дружескую беседу. Для него Настя сейчас не милиционер, который немедленно кинется арестовывать сына Сашу, а человек, у которого можно спросить совета.

– Я не знаю. Сашка тоже не знает ни кто она, ни как ее зовут. Тот человек, который их нанял, дал адрес и фотографию.

– Адрес помните?

– У меня записан. – Он суетливо начал листать свою тетрадку.

– А фотография где?

– Дома. Что мне делать, Настя? Если Сашку арестуют, ему никто не поверит, что его использовали, все будут думать, что он убил с целью ограбления, а он ничего не брал у той женщины…

– Откуда вы знаете? Вы так безоговорочно верите своему сыну?

– Я не верю… То есть не во всем верю… Тот человек, который нанял мальчиков, сказал, что у женщины при себе будет крупная сумма денег, несколько тысяч долларов, что, дескать, она постоянно носит с собой эти деньги. И что мальчики могут взять их как плату за работу. Но у нее ничего не оказалось, кроме двух купюр по пятьсот рублей и мелочи. На ней даже украшений никаких не было.

– То есть тот человек, который их нанял, сам никаких денег им не платил? – уточнила Настя.

– В том-то и дело! Ему это ничего не стоило. Он втянул мальчиков, обманул их, а теперь, если Сашу арестуют, выйдет сухим из воды. И невозможно будет доказать, что он их нанял.

Ну и каша в голове у этого филолога! Ему не правоохранительную деятельность нужно изучать, а уголовное право. Его идиоту сыну вовсе не требуется доказывать, что его наняли, потому что убийство, совершенное по заказу, является куда более тяжким, чем убийство с целью ограбления. Ему выгоднее идти по более мягкой статье и молчать о заказчике. А несчастный папаша продолжает думать, что мальчика, бедненького, втянул, обманул, запутал плохой злой дядька, и если этого дядьку найти и привлечь к ответственности, то все сразу увидят, какой его сынок белый и пушистый.