Александра Маринина - Украденный сон

В этот день, 30 декабря, Николай Фистин понял, что решающий момент настал. Арсен заявил, что разорвал контракт с хозяином и больше работать на него не будет, хотя дело и не завершено. Только дядя Коля вздохнул с облегчением, как Арсен огорошил его требованием немедленно найти Саньку Дьякова. Зачем? Зачем нужен Дьяков, если контракт разорван? И потом, Арсен же сам велел с ним разобраться. Дядя Коля и разобрался, велел Саньке ехать в другой город и затаиться месяца на три-четыре, а дома пусть так и скажет: мол, уезжаю по делам, вернусь к весне. Тут же отдал команду в другой город, чтобы Дьякова «встретили». До апреля его искать не будут, а в апреле снег сойдет, да пока его обнаружат, пока опознают… Чего же хочет этот старый хрыч? Правда, Арсен вежливо объяснил Фистину:

– Каменская требует, чтобы к ней пришел Дьяков. Она его проинструктирует на всякий пожарный случай.

– Мало ли чего она требует! – окрысился дядя Коля. – А завтра она у вас миллион зеленых потребует, так что, тоже побежите искать?

Сегодня Арсен был на удивление терпелив и словно бы не заметил злобного выпада.

– Ее требования вполне разумны и должны быть выполнены, – спокойно ответил он. – Я никогда не ссорюсь с правоохранительной системой, я с ней сосуществую. Со-су-ществую, – повторил он по слогам. – Это понятно?

Если бы я с ней ссорился, я бы не смог делать то, что делаю. Каменская должна понимать, что со мной можно иметь дело и мне можно верить. Только так я могу добиться желаемого результата. Чтобы через час Дьяков был у нее.

Тон у Арсена был таким безапелляционным, что дядя Коля не посмел ничего сказать. Он судорожно принялся названивать в город, куда уехал Санек, в надежде на то, что приказ еще не выполнен. Как назло, никого из своих людей он застать не смог, видно, все разъехались готовиться к встрече Нового года. Каждые полчаса дяде Коле звонил Арсен и все более тихим и зловеще спокойным голосом спрашивал о Дьякове.

Наконец Фистин решился.

– У меня возникли небольшие осложнения, надо бы встретиться, – попросил он.

Встреча с Арсеном прошла гораздо тяжелее, чем ожидал Николай.

– Козел ты винторылый, – шипел на него старик, – видно, когда Бог раздавал мозги, ты отошел пописать. Ты что, русского языка не понимаешь?

Я тебе велел убивать Дьякова? Я сказал, что с ним надо разобраться.

– Я и разобрался.

– Ни хрена ты не разобрался, мудак ублюдочный! Ты и такие, как ты, нувориши от преступности, закона не понимаете. Разобраться – это значит именно разобраться, вникнуть в дело, выяснить, кто прав, кто виноват, и вынести решение. Ты с настоящими ворами общался когда-нибудь? Вот они законы знали и никого никогда за просто так жизни не лишали. Тебе говорят «разберись», а ты понимаешь это как команду свернуть шею или на перо поставить. Ума-то у тебя на большее не хватает. Чтобы разобраться, надо мозги напрягать, вдумываться, а тебе напрягать нечего. Дерьмо ты полное, а не Черномор. Ты же не только думать, ты, поди, и убить-то сам не можешь, только команды раздаешь. А как до дела дойдет, будешь стоять, зажав пушку в потной ручонке, и ссать в штаны от страха. Что я теперь должен Каменской говорить? Мол, Дьякова убили, а я и не знал? Так что же это за организация у меня такая, если моих людей убивают, а я этого не знаю? С такой несерьезной организацией она дела иметь не захочет.

– Ну и пусть, – брякнул дядя Коля. – Вы же все равно на хозяина больше не работаете. Чего вы так волнуетесь? Не захочет она иметь с вами дела – ну и не надо.

– Нет, ты все-таки полный кретин. Ты хоть понимаешь, что тебе нужно спасать свой эпидермис?

– Чего спасать?

– Шкуру свою, придурок. Если Петровка вцепится в труп Дьякова, то до тебя останется один шаг. Ты что же, думаешь, что ты один – плод страстной любви, а все остальные – пальцем деланные? А ну как сейчас сыскари захотят допросить Дьякова по факту проникновения в квартиру художника?

Они ведь до весны ждать не будут, не надейся. Они его уже сегодня с утра разыскивали. Будь он жив, девчонка научила бы его, как себя вести и что говорить, и торпеда бы прошла мимо. А теперь они начнут его искать, и даже если найдут только весной, все равно к сегодняшнему дню привяжут. А если привяжут – дело опять Каменской поручат. Поэтому мне и надо с ней дружить. А ты, как всегда, все испортил. Думаешь, я не вижу, как ты меня ненавидишь? Ты же ни одному моему слову не веришь, хотя я дело говорю и тебе было бы полезно у меня поучиться. Сколько раз я тебе указывал на твои ошибки? Сколько раз объяснял, как и что нужно делать? Ты хоть раз меня послушался? У тебя один свет в окошке – Градов твой ненаглядный, только его слово для тебя что-то значит. Ты, как поганый пес, понимаешь команду только тогда, когда получаешь тапком по морде. А Градов твой такой же недоумок, как и ты, и никогда он ничего умного тебе не скажет.

Так и сдохнешь, ума не набравшись, потому что у знающих людей учиться не хочешь.

Дядя Коля терпеливо все сносил, потому что теперь у него была цель.

Теперь он понял, что должен помочь хозяину. Для этого нужно заставить Арсена вернуться к выполнению контракта. Видно, Сергей Александрович не смог его уговорить. Ну что ж, он, Фистин, уговаривать не будет. Он его заставит. Но прежде нужно хоть что-то о нем узнать. Поэтому он и вызвал Арсена на встречу, готовясь принять на себя ушат грязи.

После встречи за стариком пойдут мальчики, чтобы для начала выяснить его адрес. А там видно будет. Ушат, правда, оказался, побольше, чем дядя Коля ожидал, и грязь была в этот раз уж очень грязной. «Ничего, – твердил себе Фистин, возвращаясь со встречи, – сам ты тапком получишь по своей поганой сморщенной морде».

Дядя Коля скудным своим умишком даже представить себе не мог, что такое Арсен и его контора.

Полковник Гордеев смотрел в окно. Почему-то в грязную зимнюю непогоду все улицы становятся одинаковыми, и в самом центре Москвы взгляду представала такая же картина, как и на окраине, на Щелковском шоссе, где жила Настя.

Виктор Алексеевич видел те же слякотные тротуары, коричневую грязь, выплевываемую колесами машин, те же потемневшие от мокрого снега с дождем пальто и куртки. Или это происходило не всегда, а только в этот день? В день, когда и он, и Настя вынуждены были невероятным усилием воли перестать быть самими собой и превратиться в отвратительных, циничных и злобных существ…

Гордеев смотрел на улицу через давно не мытое мутное стекло окна и думал о том, что сейчас он будет загонять в угол одного из тех, кого долгие годы любил, уважал, считал «своим», к кому относился как к сыну.

Сейчас он должен будет смертельно испугать человека, перенесшего тяжелую драму и без того ведущего далеко не сладкую жизнь. Он должен будет сделать ему больно, очень больно, он будет испытывать его честность и стойкость, его ум и выдержку, и все для того, чтобы вынудить его сделать то, чего нельзя добиться ни логическими доводами, ни уговорами. Он, Гордеев, опять будет врать. В который уже раз за сегодняшний день? Он почувствовал, что увязает во лжи, как в болоте, с каждым следующим шагом все глубже и необратимее, и кажется, что пути назад уже не будет, ему так и придется всю оставшуюся жизнь лгать, лгать, лгать, жене, коллегам, начальникам, друзьям. Он никогда уже не вернется к себе самому, он станет другим, придуманным, искусственным, фальшивым…