Анатолий Безуглов - Мафия

Вопрос Вербикова: А при чем тут публикация в газете?

Ответ Савельевой: Вместе со статьей было опубликовано несколько фотографий. На одной из них Шмелев заснят со своим фронтовым другом. Если не ошибаюсь, по фамилии Козлов. В редакцию пришла его вдова, узнавшая на снимке покойного мужа, случайно напала на Снежкова и сообщила, что Козлов и Шмелев входили в липовую организацию Павленко. Они оба также были осуждены. Козлов скончался в лагере, а Шмелева выпустили по амнистии. Николай Павлович скрыл от всех свое прошлое. Узнав о нем, Сова приказал: Чураеву встретиться с Николаем Павловичем и поставить условие — или дружба, или позор на весь мир. Шмелев, как я поняла, испугался и стал помогать.

Вопрос Дагуровой: Чем именно?

Ответ Савельевой: Передавал информацию и учил, как вести себя с Чикуровым, чтобы уйти от ответственности.

Вопрос Вербикова: Можете привести факты?

Ответ Савельевой: Мне известен только один. Скворцов передал через Ларионова Кирееву дубленку для дочери. Бесплатно, конечно.

Вопрос Дагуровой: В виде взятки?

Ответ Савельевой: Считайте, что так. И вот, чтобы вывести Киреева из-под следствия, Шмелев посоветовал взять этот случай Ларионову на себя. Ну, якобы дубленку он взял для своей дочки.

Вопрос Дагуровой: Следствием установлено, что Шмелева убили Довжук и Бородин. Для чего понадобилось устранять Николая Павловича? Тем более после его ухода на пенсию.

Ответ Савельевой: Насколько я поняла, его убили из-за какого-то кольца. Кольцо отобрали у еврейки, эмигрировавшей из страны. А взял кольцо старший брат Ларионова Лев и в знак благодарности за помощь в деле младшего брата подарил перстень Шмелеву. Вам откуда-то стало известно, что он находится у Николая Павловича. Вот тогда Сова испугался, что Шмелев расскажет о своих связях с преступниками, как помогал выкрутиться, и дал Довжуку задание убрать его, а перстень найти во что бы то ни стало.

Вопрос Дагуровой: Вы не знаете, в ограблении уезжающей в эмиграцию принимал участие младший Ларионов, Станислав?

Ответ Савельевой: Такие сведения через меня не проходили.

Вопрос Вербикова: Были случаи, чтобы члены преступной группы ослушались Сову или поступили по своему усмотрению?

Ответ Савельевой: Таких случаев не припомню. Слово Совы было для всех законом.

Вопрос Вербикова: А для вас?

Ответ Савельевой: И для меня.

Вопрос Дагуровой: Итак, вы утверждаете, что главарем преступной организации был Сова?

Ответ Савельевой: Не сомневаюсь.

Вопрос Вербикова: И долго вы морочили голову своим подручным насчет мифического Совы?

Ответ Савельевой: Почему мифического?

Вопрос Дагуровой: А потому, Капитолина Алексеевна, что вы и есть Сова. Не так ли?

Ответ Савельевой: Я категорически отрицаю это.

Вопрос Дагуровой: Вам нужны доказательства? Так вот, ваш итальянский напарник Пьетро подтверждает, что вы являетесь боссом, то есть Совой. Прошу ознакомиться с его показаниями.

Прокурор республики Владимир Емельянович Орлов вызвал Вербикова и Дагурову с докладом о южноморском деле. Ольга Арчиловна рассказала о нем, заключив:

— Вчера были взяты под стражу замначальника южноморской таможни, директор гостиницы «Жемчужина России», управляющий стройтрестом. При обыске у всех этих лиц изъяли крупные суммы денег, драгоценности, валюту. Я также настаиваю на возбуждении уголовного преследования в отношении Печерского, тестя Киреева. Но нужна ваша помощь, Владимир Емельянович. Горком стоит за него горой.

— Хорошо, — кивнул прокурор республики, делая пометку в настольном календаре. — Да, удручающую картину вы нарисовали. Одна из лучших здравниц страны! А что творится! Проституция, наркобизнес, рэкет, грабеж, убийства… Преступники знали каждый шаг милиции, прокуратуры. Таможня для них была буквально проходным двором…

— Я уверен, что группа Дагуровой затронула пока лишь мелких исполнителей, — сказал Вербиков, — Не считая, конечно, Савельевой. А самая верхушка мафии…

— Ой, не люблю я это слово, — перебил его Орлов. — Употребляют его по поводу и без.

— В данном случае более подходящего не найдешь, — поддержала патрона Дагурова. — Южноморская свора орудовала по ее законам. Даже изобличенная, под стражей, Савельева придерживается главного принципа — обета молчания. На языке мафии это называется омерта.

— Но ведь она дала показания.

— Савельева — хитрая бестия. Подтверждает только то, что уже рассказали другие обвиняемые. Или признает очевидное… И не выдала ни одного покровителя.

— Вы уверены, что такие есть? — спросил Орлов.

— Абсолютно уверена. Иначе и быть не может. Понимаете, Владимир Емельянович, организованная преступность качественно отличается от неорганизованной. А чем? Это уже сложный организм… Возьмем, к примеру, дерево. Чем более разветвлены его корни и чем глубже они уходят в землю, тем больше поступает жизненных соков, и оно становится могучим.

Так вот, организованная преступность напоминает дерево, не только растущее корнями вверх, захватывая все более высокие эшелоны власти. А в нашей стране условия для этого очень даже подходящие — культура, нравственность и мораль на ладан, можно сказать, дышат.

— Теоретически вы правы. Ну а где факты, доказательства? Конкретные лица, представляющие собой, на языке той же мафии, зонтики?

— Пожалуйста, — выложила следователь веером перед прокурором республики визитные карточки, изъятые у Вадима Снежкова. — Как вы думаете, с чего бы Киреев и его дружки задаривали и ублажали этих людей?

— Член коллегии, заведующий сектором, — читал вслух Владимир Емельянович, перебирая визитки. — Член Верховного суда, первый заместитель министра… — Он посмотрел на Дагурову, Вербикова и покачал головой.

— Дальше, дальше, — сказал начальник следственной части. — Есть и генералы, работники прокуратуры и МВД… Видите, даже они не устояли.

Орлов сложил визитные карточки, помрачнел.

— Их устраивали в лучшие гостиницы, санатории, — продолжала Ольга Арчиловна. — Катали на роскошной, яхте. Рекой текло вино, столы ломились от деликатесов. Провожали с дорогими подарками и слали потом еще самолетами, машинами, поездами. Обхаживали не только знатных персон, но и их родных и близких. К примеру, Киреев устроил прямо-таки царский медовый месяц в Южноморске сыну Мелковского.

— Это какого Мелковского? — насторожился прокурор республики, — Который чаще всего пишет о следователях, работниках милиции?..

— Тот, тот, — подтвердил Вербиков и усмехнулся. — Большой специалист по морали и праву.

Он сделал знак Дагуровой, и та протянула Орлову снимок из «коллекции» Снежкова. Рэм Николаевич был снят тайно, на квартире Вадима, в объятиях белокурой проститутки.