Анатолий Казаков - Оперские байки

На следующий день через продавщицу установили тех, кто в упомянутое время посещал магазин. Среди них тоже нашлись такие, что встречали пропавшую старуху. А поздно вечером в кабинет участкового, где базировались сыщики, позвонил еще один житель и сообщил, что в разговоре с соседом узнал, что тот только что столкнулся с бабкой на перекрестке.

— Что за чепуха?! — развел руками Доценко. — Ладно бы молодая девка, запала с хахалем и все дела. Но ведь устарела бабуся для утех. И, говорят, непьющая. Где же ее черти носят?

— Надо всех ее знакомых перетрясти, — предложил Кравцов. — Может, есть какие-то обстоятельства, которых мы пока не установили? Хотя, что-то не очень верю я в эти встречи.

— Так если б кто-то один! А то ведь, сколько уже свидетелей!

«Перетрясывание» бабкиных знакомых в течение нескольких следующих дней дополнительной ясности не внесло, но умножило число очевидцев, наблюдавших Даниловну с наступлением темноты на улицах поселка. А вечером к сыщикам ввалился хмурый глава администрации.

— Слушайте, ребята, ерунда какая-то получается. Поселок гудит, что Даниловна-то наша того… ходит!

— В каком смысле? — осведомился Кравцов.

— А в таком… Есть тут у нас специалисты. Разъобъяснили народу, что ее злодейски убили и не похоронили по-христиански, а потому нет ей покоя. Она и ходит.

— В белом саване и жутко стеная?

— Вам шуточки! Народ детей на улицу не выпускает, с сумерек запирается в домах, никуда не выходит и огня не зажигает. Натурально — боятся!

Ночью Кравцова разбудил странный звук — какие-то негромкие, мерные дребезжащие удары. Проснулся и Доценко. — Это что еще такое?

— Я откуда знаю!

Дребезжащий звук повторился, и тогда стало ясно, что кто-то стучит в окно. Но не так, как обычно, быстро и дробно. Чья-то рука мерно, с долгими интервалами, ударяла в стекло, будто стучавший пребывал в полусне или состоянии транса. Кравцов почувствовал, как неприятные мурашки побежали по затылку, и вскочил с составленных стульев, служивших ему постелью. Снегопад прекратился накануне. За окном ярко светила луна, разливая серебро по свежим сугробам. Вглядевшись, Кравцов стал натягивать полушубок.

— Пойдем-ка, глянем.

Они с Доценко выбежали на улицу. Но от окон барака до утоптанной дорожки на протяжении нескольких метров снег оставался нетронут, на нем отсутствовали любые следы.

С утра разнесся слух, что ночью мертвая Даниловна стучала в окна еще нескольких домов. Следов на снегу она не оставляла, но кое-кто успел заметить ее черную, сгорбленную фигуру, будто плывущую над снежным покровом. Чуть не плача, молодая женщина утверждала, что Даниловна, заглянув к ней в окно, простонала страшно:

— Похороните!..

В поселок неожиданно вернулся зять пропавшей. Кравцов позвонил в район и узнал, что подозреваемого отпустили, так как виновность его в убийстве ничем не подтверждается.

Народ на улицах перестал здороваться с оперативниками и избегал всяческих разговоров с ними. Глава администрации объяснил, что жители винят милиционеров в плохой работе, дескать, если б нашли тело, можно было бы его предать земле, чтобы покойная угомонилась. Днем опера в самом центре поселка столкнулись с группой подвыпивших парней, которые дерзко, по какому-то пустяку затеяли с милиционерами ссору, быстро перешедшую в рукопашную. Только предупредительный выстрел в воздух разогнал забияк.

На исходе дня стало известно, что кое-кто собирается ехать в район — звать в село батюшку, чтоб отслужил молебен и покропил святой водой. Глава администрации посоветовал сыщикам:

— Ехали бы вы тоже, ребята. Толку не добьетесь, а народу виноватые нужны. Неровен час, заваруха какая выйдет!

Доценко принялся молча собираться. Кравцов понимал, что глава прав — люди могут излить свой страх в агрессию.

— Значит так, — сказал он напарнику. — Зять бабку не убивал — это факт. Других подозреваемых нет. Подеваться ей некуда. Давай еще раз обыщем подворье.

— Да что толку?!

…Труп Даниловны обнаружила охотничья собака, которую привел на подмогу внештатник участкового. Лайка, скуля, вдруг принялась рыть лапами уже не раз переворошенный снег под самой проволочной изгородью, разделяющей огороды. Кравцов сунулся ей помогать…

Несчастная полуслепая Даниловна в тот роковой вечер вышла из дома, скорее всего, в туалет. Метель замела все дорожки, старуха на первых же метрах сбилась с пути и забрела в ту часть огорода, где под проволочной изгородью, на меже, имелось углубление. Потеряв ориентацию и обессилев, Даниловна упала и скатилась в яму, где ее занесло снегом… Изгородь-то и помешала во время предыдущих поисков обнаружить снежную могилу старухи. Судебно-медицинский эксперт, не обнаруживший признаков насилия, констатировал смерть от переохлаждения и указал ее время — тот самый вечер, когда Даниловна исчезла.

Недалеко от административного барака участковый нашел в снегу длинный, тонкий шест. Поразмыслив, он к вечеру «вычислил» троих подростков, которые, как выяснилось, развлекались тем, что по ночам, не сходя с утоптанной тропы, стучали палкой в окна, пугая жителей, а заодно и милиционеров.

После похорон Даниловны жизнь в поселке вошла в обычную колею.

В этой истории мне не дают покоя два вопроса: откуда взялись первые свидетели, утверждавшие, что встречали потерпевшую, когда она давно была мертва, и отчего в наши дни нелепые россказни о призраке с такой легкостью посеяли страх и ненависть среди людей? Ответы на них представляются следующими.

Однообразная, круто замешанная на пьянстве жизнь в поселке делает один день неотличимо похожим на другой. В событийно-временном ряду отсутствуют яркие ориентиры, а спиртное замутняет человеческое сознание и притупляет память. Первый свидетель, скорее всего, просто перепутал дни, когда он встречался с пострадавшей, и упорствовал в своей ошибке с упрямством, свойственным алкоголикам. Прочих к точно такому же заблуждению подтолкнули целенаправленные расспросы самих оперативников.

Но не мнимая тень злосчастной старухи помрачила здравый смысл людей, посеяв ужас и злобу в их душах, а тень вполне реальной беды, вырождения и упадка, давно нависшая над небольшими населенными пунктами края — отсутствие работы и жизненных перспектив, нищета, информационная изолированность, с давних пор сверх всякой меры распространенное здесь пьянство… Негативно-монотонное выморочное существование, выживание, по сути, не сулящее надежды на завтрашний день, вызывает депрессию, озлобляет людей, подталкивая их к неадекватному восприятию действительности и иррациональному поведению. Социально-экономический упадок опасен еще и тем, что влечет за собой необратимый интеллектуальный и моральный распад личности и общества.