Алистер Маклин - Сувенир, или Кукла на цепочке

— В обратном порядке? — Мэгги, видимо, была удивлена. — Значит, полиции вы тоже не доверяете?

— Не знаю, что значит ваше «тоже», но я не доверяю никому. Как только устроитесь, найдите Астрид Лемэй. Она будет дома — адрес у вас есть— или в клубе «Балинова». Скажите ей, что она должна немедленно отправиться с вами и там оставаться, пока я не извещу, что опасность миновала.

— Но ее брат…

— Джордж может оставаться на месте. Ему ничего не угрожает… — Позже я уже не мог вспомнить, было ли это утверждение шестой или седьмой из моих крупных ошибок, совершенных в Амстердаме. — Она — другое дело. Если она будет возражать, скажите, что вы, согласно моим указаниям, обратитесь в полицию насчет Джорджа.

— Почему в полицию?..

— Неважно. Ей ничего не нужно объяснять. Она так напугана, что одно упоминание о полиции…

— Но это жестоко, — сухо отрезала Мэгги.

Это гуманно! — выкрикнул я и резко бросил трубку. Через минуту я снова был на складе. Теперь я мог лучше познакомиться с его владельцами. Они вполне соответствовали расхожим представлениям иностранцев о внешнем облике типичных жителей голландской столицы — очень крупные, очень толстые, с красными лицами и грубыми чертами. Если при нашем знакомстве их лица покрылись паутинкой добродушно-приветливых морщинок, то теперь от этого выражения не осталось и следа. Очевидно, де Грааф не вытерпел даже нескольких минут моего отсутствия и приступил к делу. Я не стал упрекать его, и он, в свою очередь, тактично воздержался от вопроса, как у меня дела.

Моргенстерн и Моггенталер продолжали стоять в тех же позах, в которых я их оставил, в замешательстве и страхе, уставившись друг на друга, будто ничего не понимая. Наконец, Моггенталер, державший в руке нашу бумагу, уронил ее с видом человека, который начисто отказывается верить своим глазам.

— Ордер на обыск!.. — Тон, каким была произнесена фраза, вмещал в себя множество оттенков, от высокой патетики до душераздирающей трагедии, и исторг бы слезы из статуи, а будь Моггенталер раза в два меньше и тоньше, он вполне сошел бы за Гамлета. — Ордер на обыск в фирме «Моргенстерн и Моггенталер»! 150 лет оба наши семейства были уважаемыми… нет, почтенными торговцами Амстердама и вдруг… — Он нащупал кресло у себя за спиной и, упав в него, словно оцепенел. — Ордер на обыск!

— Нашу фирму собираются обыскивать! — вторил ему Моргенстерн. Он тоже ощутил потребность опуститься в кресло. — Подумать только, Эрнст, нашу фирму собираются обыскивать! Это ее самый черный день… Боже мой! Какой стыд! Какой позор! Ордер на обыск!

Моггенталер махнул рукой в бессильном отчаянии.

— Валяйте, обыскивайте.

— А вам не хотелось бы узнать, что конкретно мы ищем? — вежливо спросил де Грааф.

— А зачем нам знать? — Моггенталер попытался хоть на мгновение возмутиться, но потрясение было слишком велико. — За сто пятьдесят лет…

— Только, прошу вас, не волнуйтесь, господа, и не принимайте все так близко к сердцу. Я вполне понимаю ваши чувства и, со своей стороны, считаю, что мы гоняемся за фантомами. Но поступил официальный запрос, и мы обязаны предпринять официальные действия. Нас информировали, что вы незаконным путем получаете бриллианты…

— Бриллианты?! — Моггенталер, не веря ушам, уставился на компаньона. — Ты слышишь, Ян? Бриллианты? — Он сокрушенно покачал головой и обратился к де Граафу: — Если вы их найдете, отсыпьте и мне немного…

Этот мрачный сарказм не произвел на де Граафа никакого впечатления.

— И что гораздо важнее, вы держите машину для шлифовки алмазов, — добавил он.

— Мы от пола до потолка забиты этой техникой! — выразительно сказал Моргенстерн. — Можете убедиться.

— А накладные?

— Все, все… Вы увидите все, — устало отмахнулся Моргенстерн.

— Благодарю вас за готовность пойти нам навстречу, господа! — Де Грааф кивнул Ван Гельдеру. Тот поднялся и вышел, а де Грааф продолжал доверительным тоном: — Я заранее прошу извинения за напрасную, как я уверен, трату времени. Откровенно говоря, меня больше интересует та ужасная штука, которая болтается на цепочке у вас над входом… Какая-то кукла…

— Что? — переспросил Моггенталер.

— Кукла. Большая кукла на цепочке.

— Кукла на цепочке? — У Моггенталера был ошарашенный и в то же время испуганный вид — подобное сочетание выражений на лице требует немалого искусства.

— Над входом нашего склада? Ян?..

Сказать, что мы взбежали вверх по лестнице, значило бы впасть в преувеличение — ни Моргенстерн, ни Моггенталер не отличались особой резвостью, тем не менее на подъем мы потратили совсем немного времени. На третьем этаже мы нашли Ван Гельдера и его людей, уже занявшихся делом, и, по приглашению де Граафа, Ван Гельдер присоединился к нам. Я надеялся, что его подчиненные не будут особенно утруждать себя поисками, так как был уверен, что они все равно ничего не найдут. Они наверняка не почувствовали запаха гашиша, которым гак плотно вчера было залито помещение, теперь оно благоухало цветочным дезодорантом. От него, на мой вкус, пахло ничуть не лучше. Однако я не спешил делиться своими наблюдениями.

Кукла со свернутой шеей, висевшая теперь к нам спиной, все еще покачивалась на ветру. Поддерживаемый Моргенстерном, Моггенталер явно не испытывал наслаждения от рискованного предприятия, поймал цепочку у самого крючка и, притянув к себе, не без труда снял с него куклу. Держа куклу на вытянутых руках, он долго разглядывал ее, а потом, покачав головой, взглянул на Моргенстерна.

— Ян, тот, кто придумал эту скверную шутку, свидетельствующую о больной психике, сегодня же покинет нашу фирму!

— Не сегодня, а сейчас же! — поправил компаньона Моргенстерн. Его лицо скривилось от отвращения не от вида самой куклы, а от того, как с ней обошлись. — Такая красивая кукла…

Моргенстерн ничуть не преувеличивал — кукла действительно была прекрасна — и не только, и даже не столько из-за великолепно сшитого и отлично сидевшего на ней платья — несмотря на изуродованную крючком шею, лицо ее поражало красотой. Настоящее произведение искусства. Все краски — цвет черных волос, карих глаз, румяных щек составляли полную гармонию, а черты лица были к тому же так тщательно и тонко вылеплены, что даже не верилось, что перед нами лицо куклы, а не человека с его неповторимым своеобразием. И не один я это почувствовал.

Де Грааф взял куклу из рук Моггенталера и внимательно рассмотрел ее.

— Красавица! — пробормотал он. — Настоящая красавица! И как сделана, словно живая! Того и гляди — заговорит. — Он взглянул на Моггенталера. — Известно, кто автор этого шедевра?

— Я сам такую впервые вижу. Она не из наших. Совершенно уверен. Надо, конечно, уточнить у старшего по этажу, но точно, она не из наших.