Донна Леон - Гибель веры

Голос свой сам назвал бы сердечно-прощальным.

— Минутку, комиссар. Может быть, я высказался поспешно и нам лучше встретиться.

— Если вы так сильно заняты, Dottore, — всячески готов вас понять, — как бы между прочим пообещал Брунетти.

— Ну, я занят, конечно, но нашел бы время, к примеру, сегодня после обеда. Позвольте — посмотрю свое расписание. — Звук сделался приглушенным: Мессини прикрыл трубку рукой и заговорил с кем-то у себя, после короткой паузы его голос раздался вновь: — Я выяснил — у меня отменена договоренность на обед. Могу ли я пригласить вас, комиссар?

Брунетти хранил молчание, ожидая названия ресторана, — это отражало бы размер взятки, которую готов уплатить Мессини.

— «Да Фьори»? — предложил Мессини.

Назвав лучший ресторан города, дал подтверждение своей значительности, важности, — для него всегда найдется свободный столик. Что еще интереснее, это навело Брунетти на мысль: будет разумно проверить паспорта и разрешения на работу иностранных санитарок, обслуживающих дома престарелых.

— Нет! — сказал он.

Так говорит слуга общества, у которого нет привычки продаваться за обед.

— Извините, комиссар. Я подумал, там приятная атмосфера для знакомства.

— Может, мы познакомимся у меня в кабинете в управлении? — Подождал секунду, издал смешок мирового парня, смеющегося своей же шутке, и добавил: — Если вам удобно, Dottore.

— Конечно. В половине третьего вас устроит?

— Вполне.

— Жду встречи с вами, комиссар. — И Мессини положил трубку.

Ко времени, назначенному доктору Мессини, то есть через три часа, список иностранных санитарок, работающих в его домах престарелых, был готов. Хотя большинство, как помнил Брунетти, с Филиппин, две — из Пакистана и одна — из Шри Ланки. Все они оказались в компьютерной платежной ведомости Мессини, в системе настолько простой для взлома, что синьорина Элеттра сказала: даже Брунетти мог бы позвонить по номеру Мессини и войти туда с его домашнего телефона. Тайны ее компьютера оставались для него непостижимыми, и он не понял, шутит она или нет. Как обычно, не стал ни спрашивать, ни даже думать о том, законны ли ее вторжения.

С этими фамилиями он спустился поговорить с Анитой в Уффичо Страниери, и через час она принесла папки в его кабинет. Во всех случаях женщины прибыли в страну как туристы и потом все время продлевали визы, предъявляя доказательства того, что учатся в университете Падуи. Брунетти усмехнулся, когда увидел, на каких факультетах они числятся, — несомненно, выбраны для отвлечения как раз такого внимания, которое сейчас их настигло: история, закон, политология, психология, агрономия. Он рассмеялся над такой изобретательностью — последней в этом перечне дисциплины в университете вообще не преподавали. Возможно, доктор Мессини окажется эксцентричным человеком.

Доктор пришел ровно в назначенное время, Риверре открыл дверь кабинета Брунетти точно в два тридцать и объявил:

— К вам доктор Мессини, синьор!

Брунетти поднял глаза от списков медсестер, коротко кивнул Мессини, а потом, как будто вспомнив, встал и махнул рукой в сторону стула перед своим столом.

— Добрый день, Dottore.

— Добрый день, комиссар. — Мессини занял место на стуле и стал оглядывать кабинет: ему надо получить представление об окружении, а главное, о человеке, на встречу с которым он пришел.

По типу внешности Мессини смахивал на вельможу эпохи Возрождения, богатого и продажного. Крупный мужчина, достигший той точки жизни, когда мышцы быстро превращаются в лишний вес, а вскорости и в жир. Его лучшая черта — рот: губы полные, хорошего разреза, уголки от природы приподняты как бы в улыбке, что предполагало неплохое чувство юмора. Нос короче, чем подобало бы такой крупной голове, а глаза посажены близковато друг к другу — на тот волосок, который оставляет черты правильными, но красоту похищает.

Его одежда свидетельствовала о богатстве, как и обувь. На зубах такие мудреные коронки — даже выглядят слегка пожелтевшими от возраста, и зубы эти показались в дружеской улыбке, когда он наконец изучил кабинет и обратил свое внимание на его хозяина.

— Вы говорили, что есть какие-то вопросы насчет людей, работающих у меня, комиссар?

Голос небрежный и спокойный.

— Да, Dottore. У меня есть вопросы по вашему штату медсестер.

— И что это за вопросы?

— Как получилось, что они работают в Италии?

— Я уже говорил вам утром по телефону, комиссар… — начал Мессини, извлекая пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака. Он без спроса закурил, огляделся в поисках пепельницы и, не найдя, положил горелую спичку на край стола. — Я не задумываюсь над вопросом штата. Это дело моих администраторов, я за это им плачу.

— И уверен, щедро платите. — Улыбка Брунетти была неприкрыто двусмысленной.

— Очень. — Доктор понял и замечание, и тон и набрался смелости от того и другого. — В чем проблема?

— Ряд ваших работников не имеют необходимых разрешений на легальную работу в стране.

Мессини поднял брови так, что это могло сойти за шок.

— Мне трудно поверить в это. Уверен, что на все разрешения документы подавали и заполняли все формы. — И посмотрел на Брунетти, который только слегка улыбался, глядя в бумаги перед собой. — Конечно, комиссар, если в данном случае что-то просмотрено, надо заполнять другие анкеты, и… — он сделал паузу в поисках дипломатичных слов и даже нашел их, — заплатить какие-то налоги на заявления, — хочу заверить, что с радостью проделаю все необходимое, чтобы нормализовать ситуацию.

Брунетти улыбнулся — замечательное владение эвфемизмами.

— Очень щедро с вашей стороны, Dottore.

— Очень мило, что вы так сказали, я думаю, это было бы только правильно. Хотел бы сделать все, что смогу, чтобы остаться на хорошем счету у властей.

— Как я уже сказал, это щедро.

Комиссар надеялся, что улыбку его Мессини сочтет продажной. Очевидно, это ему удалось, потому что Мессини молвил:

— Но вам надо было дать мне знать об этих налогах на заявления.

— На самом деле, — комиссар отложил бумаги и глядел на собеседника, который, он заметил, испытывал трудности с пеплом на сигарете, — я хотел поговорить с вами не о медсестрах. Это насчет члена ордена Святого Креста.

Опыт его заставлял считать, что нечестные люди редко выглядят невинными, но Мессини выглядел сразу и невинным и смущенным.

— Святого Креста? В смысле — монахини?

— Я уверен, там есть и священники.

Кажется, это для него новость.

— Да, думаю, есть. — Мессини помолчал. — Но в домах престарелых работают только монахини.

Его сигарета догорела почти до фильтра.

Брунетти смотрел, как он глянул на пол, отбросил эту идею, но не сигарету, и очень аккуратно пристроил ее стоймя на необгорелом конце рядом со спичкой на столе.