Роберт Пайк - Пуля cтавит точку

— Чем ты пользуешься, спиртом?

— Тетрахлорметаном, господин сержант.

— Ты что, не можешь сказать попроще? Где ты его взял?

— В фотолаборатории.

— Сержант Принслоу был там?

— Да, господин сержант.

Ван Ниекерк вернулся к своему списку людей, купивших электроорганы. Недоставало ещё нескольких адресов.

— Говоришь, лейтенант звонил, когда я разговаривал с полковником?

— Да. Он отправился на коктейль-парти в мэрию, господин сержант.

— Вот это да!

— Сказал, что беспокоить его следует только по крайне важному поводу.

— Понимаю, — Ван Ниекерк в душе усмехнулся.

Крамер оказался прав в двух вещах: Треншоу был главарем и его банда входила в большую преступную организацию. Но организацией этой руководили другие. Судя по реакции на его первую реплику, те скрывались за пресловутым "паровым катком". Но пока он отложил это в сторону.

Время — категория относительная, но теперь его было совершенно недостаточно. Братство анонимных жополизов в управлении уже готовится его съесть. Посмотрим, что они запоют теперь.

Лучше всего было предоставить этой четверке говорить, спорить друг с другом, препираться и обнажать свое нутро. Так вся история скорее прояснится. Неудачное вмешательство со стороны могло оборвать след и дать им время на зрелые размышления и консультации адвокатов.

А так, слушая, Крамер мог делать выводы, основываясь на намеках и оговорках, подчас таких неясных.

Треншоу был главарем банды, которая возникла ещё в детские годы, в прыщавые годы созревания он о нем забыл, долгие десятилетия успешной карьеры хранил самые нежные воспоминания, а когда общественное положение открыло ему двери "Альберт-Клуба", та опять стала реальностью.

Конечно, все уже было по-другому. Треншоу лет до сорока ощущал себя в Треккерсбурге чужаком, а остальные трое вообще раньше не были знакомы. Но каждый из них в юности входил в свою группировку, а в каждой из них есть лидер — такой вот стройный, симпатичный Треншоу, способный перца в штаны собственному отцу насыпать, или толстячок Да Сильва, обожавший смотреть, как корчится новичок, испытавший пожатие его неожиданно сильных пальцев, или Форд — приличный мальчик, коллекционировавший неприличные слова и истории, или Ферпоссон, чьих родителей никогда не было дома и который, ухмыляясь, пояснял, что постель у него не остывает.

Все они друг друга стоили.

Альберт-Клуб снисходительно взирал на них сквозь свои старомодные очки, шурша листами "Тайме", доставленной самолетом. Новый хозяин клуба, безвестный парвеню, допустил, чтобы уровень клуба вопиющим образом упал. Когда-то и подумать нельзя было, что здесь появятся все эти безродные пришельцы и евреи-магазинщики — но теперь, видит Бог, все меньше становилось порядочных людей, блюдущих чистоту на собраниях членов клуба. Весь мир летел к черту — только посмотрите, что творится в семействах Сифортсов и Камеронов! А по всей Великобритании!

Что касалось их, то четыре новых члена усиленно старались соответствовать обстановке и обычаям, царившим в этих огромных, обшитых деревом залах. Даже начали говорить на прекрасно артикулированном английском, так подходившем к неторопливому прихлебыванию капского бренди.

И вот они достигли цели всех этих усилий и были допущены в святая святых, где их коллеги в темных костюмах помпезно дискутировали о дивидендах и влиянии холестерина на сердечную мышцу. Это было нетрудно, но невероятно нудно. Особенно если вы знали форму каждой лошади в каждом заезде ещё до начала скачек.

Короче, желанный мир взрослых принес горькое разочарование и их возвращение к детским привычкам было вполне оправданным. Началось все с условного знака, который подал Треншоу своему коллеге, советнику Да Сильва, на который отозвались и остальные. А условные знаки всегда были началом тайных группировок.

Скоро все четверо стали чувствовать себя счастливее, чем когда бы то ни было. Бели их шалости наносили убытки, то богатство обеспечивало компенсацию и плату за молчание. Все их выходки были всего лишь забавами взрослых, впавших в детство. И, что нравилось им больше всего, слухи об их приключениях обеспечивали, неслыханную репутацию и популярность.

И тут кое-что произошло.

Треншоу, расширяя свою фирму "Протез электроникс", поехал в Японию заключить контракт на транзисторы. Много дней он провел там в конторах и на заводах. Но, приехав, не мог рассказывать ни о чем, кроме ночей. Использование японскими поставщиками секса, как козыря, на переговорах превзошло всякую фантазию. В борьбе с конкурентами они шли на все.

Треншоу стал другим человеком, а следом за ним — и его друзья. Их тайная жизнь приобрела новую интенсивность. Но они были осторожными людьми, эти городские советники, любовные истории со всем своим непредсказуемым и совершенно излишним риском были не по ним. Если на то пошло, им больше импонировала четкая деловая договоренность. И они решили сделать ставку на женщину, которая на хороших условиях взялась бы удовлетворять разнообразные их фантазии. Вопрос был только в цене.

Впрочем, не только в ней. Даже в портовом Дурбане только ненормальный мог бы ходить по улицам и договариваться с чужими людьми.

Вот тут Треншоу и познакомился с Джексоном. Остальные тогда сидели на веранде отеля "Эдвард", фарисейски морщились, когда вызывающие одетые красотки из ночных клубов недовольно косились на их голодные взгляды. Джексон перепутал Треншоу с управляющим, и пока тот убеждал его в ошибке, они оказались у стойки. Джексон настоял, чтобы его ошибка была сглажена стаканчиком виски, и Треншоу, бывший не в настроении, согласился. Потом он настоял, чтобы выставить Джексону в ответ двойную порцию. Тот заторопился на вечеринку с девочками по соседству. Треншоу почувствовал, что речь идет о чем-то весьма заманчивом.

Его неловкий зондаж позабавил Джексона. Да, девушки там будут. Молоденькие. Имен их он, конечно, не знает, — на подобных вечеринках это ни к чему. Отличная будет гулянка. Жаль, что Треншоу с ним нельзя. Честное слово, очень жаль. Но тут приходится быть осторожным.

Треншоу жалел ничуть не меньше, рассказывая остальным. Все прекрасно понимали, что их высокое общественное положение в глазах Джексона не только не имело никакой цены, но и означало дополнительный риск. И наплевать ему, что ставят на кон они, — их положение могло навлечь опасность на всех остальных.

Правда, визитную карточку Треншоу он принял и обещал заглянуть, когда будет в Треккерсбурге.

Разумеется, задор славной четверки резко падал по возвращении домой. Жены начали что-то подозревать и прибегли к тактике безмерной преданности, что никак не годилось в их возрасте. Длилось это недолго, но зато очень утомляло. Трех секретарш заменили зрелыми дамами, четвертая уволилась сама и со скандалом торопливо вышла замуж.