Николай Леонов - Жестокая справедливость

Почесав затылок, Крячко только успел открыть рот, чтобы тоже принять участие в дискуссии, но в этот момент в столовую с тарелками вошли Римма и ее домработница. Разговор тут же перешел в русло обсуждения гастрономических изысков, вкусов и пристрастий. Поглядывая то на Крячко, то на Римму, присевшую на свободный стул, Гуров чуть заметно улыбался, размышляя о том, что если бы они вдруг и в самом деле стали парой, то смотрелись бы просто идеально. Но он заранее знал, что это невозможно даже теоретически. Римма, по праву наследования став хозяйкой уездной промышленно-коммерческой «империи», едва ли согласится бросить все и уехать в Москву, чтобы там жить в «двушке» (пусть и в пентхаусе, если взять во внимание ее собственные финансовые возможности) и ходить на работу в офис какой-нибудь фирмы. А Стас вряд ли захочет променять беспокойное, полное риска и опасностей ремесло сыщика на рутинную жизнь провинциального буржуа…

По завершении обеда, выйдя на улицу, Лев посмотрел на часы и, немного подумав, распределил:

– Мы сейчас с Володей попробуем встретиться с неким Луцким, после чего я, уже в одиночку, схожу повидаться с Лидой Урюпец. Задание, Стас, тебе: доедешь до рынка и встретишься с той торговкой. Вдруг она что-то еще вспомнила про покупателей спортивных костюмов? Машину оставляю за тобой. Доедешь до администрации райбольницы и выберешь там личные дела сотрудниц в возрасте от двадцати до тридцати пяти, работающих не более двух лет. Если таковые обнаружатся, выясни, не было ли в их жизни каких-то негативных событий, связанных с уголовниками и, разумеется, Захарухиным.

– Лев Иванович, – на лице капитана отразилось крайнее удивление, – это что же получается? «Амазонки» работают в здешней медицине? Интересно, как вам удалось догадаться? Просто фантастика!

– Да никакой, Володя, фантастики тут нет, – буднично возразил Гуров, садясь в машину.

Именно случай с Пеклоходовым позволил сделать такое предположение. «Партнерша» обувщика, что попала в ЦРБ с кровотечением, вполне могла кому-то в доверительном разговоре рассказать о случившемся с ней. Или кто-то из сотрудников больницы мог видеть, как она выходила из машины. Кроме того, все случаи, так сказать, воздаяния отморозкам происходили обычно после того, как потерпевшие попадали в больницу. Да и вообще в любом провинциальном городке как небольшие магазины, где много завсегдатаев, так и больницы – самые информированные места. Отсюда следовало, что любое громкое событие гарантированно становилось предметом обсуждения в больничной среде.

– Да, действительно… – согласился Коповой. – Насчет информированности больничной публики – спору нет, она вне конкуренции. А если сегодня удастся найти что-то, реально подтверждающее ваши догадки, тогда, я так понимаю, мы можем провести задержание подозреваемых.

– Не думаю, что это горит… – глядя на проносящийся мимо машины березняк, беспечно махнул рукой Лев. – Надо все сначала как следует взвесить, обдумать, а потом уже предпринимать что-то в этом роде. Предъявить человеку обвинение можно, только имея на руках серьезные основания. А если не уверен в этом сам, зачем попусту людей баламутить?

– Тоже верно, – кивнул капитан. – То есть на сегодня чего-то такого не намечается…

…Они вошли в спортзал, под потолком которого перекатывалось гулкое эхо женских голосов, хлопков от падения на маты, охов, смеха, резких выкриков. Шла тренировка судаковчанок, надумавших овладеть тайнами единоборств. В полотняных штанах и куртках с поясом, именуемых дзюдоистским кимоно, и совсем еще молоденькие девушки, и даже дамы бальзаковского возраста усердно отрабатывали приемы самбо. Кто-то осваивал освобождение от захвата руки, кто-то – выведение из равновесия рывком и толчком, бросок через плечо и многое, многое другое, что, с одной стороны, давало шанс укрепить здоровье, а с другой – укрепить личную безопасность.

Тренер – статный и плечистый, с аккуратно оформленной буйной темно-русой шевелюрой, в отличном черном спортивном костюме, который как нельзя лучше шел к его атлетической фигуре, – ходил по залу и корректировал выполнение тех или иных упражнений. Увидев гостей, он не спеша направился к ним.

– Ух ты!.. – взглянув на Луцкого, вполголоса невольно воскликнул Коповой.

– Что такое? – негромко спросил Лев.

– Гм-гм… Костюм спортивный, черный, английский… Шерсть и эластик…

– Да, приметная вещь… – согласился Гуров.

Поздоровавшись с тренером, он представился и поинтересовался, указав на занимающихся дам:

– Ну, как, хоть кому-то из них полученные навыки уже помогали?

– Да! – жизнерадостно улыбнулся Луцкий. – И не раз. Вон, Катюшка Ильинцева. Девчонке всего семнадцать, а она месяц назад одного подвыпившего остолопа, который начал к ней приставать, в такой узел скрутила, что он аж заплакал и начал просить прощения.

– Потрясающе! – с долей восхищения отметил Лев. – И сколько человек у вас всего занимается?

– На сегодня в команде сорок человек. Поэтому занимаемся в две смены… Простите за любопытство, а вы зашли просто посмотреть или у вас есть вопросы к кому-то из членов команды?

– В принципе есть. Но именно к вам. – Гуров внимательно посмотрел на Луцкого, но тот не проявил никакого беспокойства. – Хм… У вас такой шикарный спортивный костюм, он вам так идет… Наверное, все ваши спортсменки от вас без ума.

– Знаете, это я стараюсь игнорировать, – безмятежно улыбнулся тренер, однако в какой-то момент – Лев заметил это сразу – в его взгляде появилась некая тревога. – Для своих спортсменок я – тренер, и только тренер. Я для них для всех должен быть чем-то наподобие папы. Хотя кое-кто из них годится мне в мамы.

В этот момент, закончив выполнение очередного приема, к ним направилась крупнотелая девушка лет двадцати. В глазах ее одновременно светилось и любопытство – что за гости пожаловали? – и обожание, адресованное тренеру.

– Владимир Павлович, можно, мы с Олей попробуем «мельницу»? Мы осторожно, потихоньку… – просительно улыбнулась она.

– Хорошо, Люда, попробуйте, но только с подстраховкой – и никаких резких рывков, бросков и тому подобного.

Пообещав быть на ковре самой осторожностью, девушка поспешила к своей напарнице, горделиво взиравшей на двоих незнакомцев.

– Так вот, Владимир Павлович, вы не могли бы сказать, откуда у вас этот замечательный костюм? – обыденным тоном спросил Гуров, но Луцкий – что теперь было заметно уже вполне отчетливо – внезапно напрягся и несколько даже помрачнел.

– Купил… на рынке… – чуть запинаясь, проговорил он. – Где-то… полгода назад. У кого именно – не запомнил. А почему вас заинтересовал именно мой костюм? Кто-то сказал, что я у него его отнял?