Джон Кризи - Слишком молоды для смерти

Эта… эта идея как раз то, чего все они ожидают; никто не удивится.

Он вернулся к столу, снял телефонную трубку и попросил:

— Приемную Коппелла.

У сержантов брови полезли вверх.

— Это секретарь? Скажите, мистер Коппелл тоже на совещании в Министерстве внутренних дел, вместе с мистером Уэстом? Когда вы ждете их возвращения? И не раньше? — Мориарти повысил голос. — Спасибо.

Уэст ничего не узнает до конца дня!

Предположим, он, Мориарти, изменил приказ. В конце концов, кто от этого выиграет? Уэст, конечно. Здесь не может быть ошибки, Мориарти был уверен. Ну, пропесочит его Уэст еще раз, что с того? Ему придется смягчиться, как только он увидит, к каким результатам привели верные выводы Мориарти. Уэст притворяется крутым и жестким, но на самом деле он мягок, как воск. К тому же он все равно припишет себе все заслуги.

Мориарти чуть не застонал в гневном протесте.

Он сел за стол и с особым старанием нарисовал диаграмму предполагаемых событий. Потом сам отнес ее в множительный отдел и сделал копии — это не такой документ, чтобы передавать его по телетайпу. Копии поступят в отделения в течение двух часов. А-а! Глаза Мориарти засветились. Если он отправит приказ о запрещении покидать отделения с шестнадцати часов дня и этот приказ вступит в силу, то ничего страшного в том, что подробности придут на час-два позднее; напротив, чем позднее, тем лучше. У него еще масса времени.

В десять часов приказ был отправлен по телетайпу.

В двенадцатом часу дня все фотокопии подробной инструкции шли своим путем в отделения полиции, а в Кенсингтонское дополнительно направлялось письмо о том, чтобы придержать в резерве десять человек для Понт-клуба. Остальное может обеспечить Ярд.

Итак, дело сделано.

«Он еще будет благодарить Бога за то, что оставил меня ответственным!» — предвкушал Мориарти.

После обеда сержанты обратили внимание, что лицо Мориарти пылает ярким румянцем и он очень много пьет. Интересно, подумали они, что бы сказал Уэст, знай он об этом; Уэст никогда не одобрял пьяной удали, как было известно. Мориарти сидел за письменным столом, когда ему позвонили по телефону, и поначалу он отнесся к этому звонку беспечно.

— Да, миссис Рид, — это была мать Хилари, которая часто выступала посредником, передавая сообщения. — Что такое?… А… да. Все нормально, сегодня большой день. Нет никакой необходимости беспокоиться, — он повесил трубку, промокнул платком взмокший лоб и посмотрел на сержантов. — Здесь ведь не было констебля Рид, нет? Она не появлялась?

— Нет, насколько я знаю, — ответил один.

— Ее со вчерашнего дня не было дома, — пояснил Мориарти. — И что я теперь, черт возьми, должен делать?

— Подожди Красавчика, он скажет. Он все знает.

Мориарти вскочил на ноги и заорал:

— С кем вы, черт подери, разговариваете?! Да я знаю все в тысячу раз лучше, чем ваш хваленый Уэст! Его время прошло, и это всякий видит, у кого хоть одна извилина есть в голове!

Вне себя от гнева он вылетел из кабинета.

— Если вы спросите мое мнение, — насмешливо сказал один из сержантов, — то мистер Мориарти, такой-то и такой-то инспектор, готовится к большому прыжку.

— А если вы спросите меня, то Хилари Рид в большой беде, — с тревогой перебил его другой. — Что мы можем сделать, как ты думаешь?

Поговорив по телефону с Роджером Уэстом, Хилари Рид положила трубку и слегка посмеялась над его бесконечными предупреждениями. Уэст вел себя с ней по-отечески, но, в отличие от Мориарти, ей это нравилось. Безмятежность Понт-клуба сперва озадачила ее, затем вызвала подозрения, но теперь она принимала это как должное. Работа ее по большей части была рутинной. Она и не ждала всерьез, что обнаружит и раскроет здесь что-то потрясающее, а после костюмированного бала в понедельник ее, скорее всего, отзовут отсюда на другое задание. «Делать добро» и «приносить пользу людям» оказалось совсем не так увлекательно, как она ожидала; в определенном смысле даже ее прежние «клиенты», испорченные, но жалкие старики оказывались более достойными внимания.

Этим воскресным утром она покидала квартиру на улице Сент-Джонс-Вуд, не думая ни о какой опасности. Лишь второй раз она шла в клуб в воскресенье, но она знала, что сегодня будет богослужение для тех, кто этого хочет, потому что, как это ни странно, атмосфера в Понт-клубе была несколько религиозной. Она подкрасилась, надела лучшее платье и прекрасно замечала восхищенные взгляды, которые на нее бросали мужчины, пока она шла от дома до клуба. Войдя через центральный вход, она увидела прогуливающихся по холлу доктора Понта и Дилфилда.

— Доброе утро, мисс Рид! — голос Понта звучал почти игриво. — Как прелестно вы сегодня выглядите. Осмелюсь утверждать, что никому и в голову не придет, что вы посещали психиатрическую клинику.

— Вот видите, как много вы уже для меня сделали, — ответила она.

— Приятно так думать. Действительно мне очень приятно, — Понт взял ее руку, и это был, пожалуй, первый его фамильярный жест за все время. — У нас с мистером Дилфилдом сегодня утром назначено очень много встреч. Может быть, вы бы посидели в кон-горе вместо него?

— Конечно.

— Если будут звонить по телефону, просто записывайте, что хотят передать, — сказал Понт. — А в случае необходимости моя секретарша знает, где меня найти.

Это было сказано так дружелюбно и так искренне, что у Хилари Рид не шевельнулось ни малейшего подозрения. Поднявшись в кабинет управляющего, она поняла, насколько ей повезло. В воскресное утро здесь не было ни души, и она могла не торопясь исследовать регистрационные карточки мужчин и женщин, которые, по словам Уэста, могли быть когда-то членами клуба. Она поставила возле двери пустую корзину для бумаг, чтобы услышать ее падение, если кто-то будет заходить, и бросилась к ящичку, на котором значилось: «Выбывшие члены» . В большинстве папок с личными делами имелись фотографии, но она никого не узнала, кроме Энтони Уайнрайта. Сведения о нем, включая место работы, не содержали ничего, что бы не было известно Ярду.

Она услышала, как снаружи что-то скрипнуло, и отскочила от шкафчиков с картотекой. Но тревога оказалась ложной.

Потом она нашла карточку Клайва Дэвидсона, самую последнюю в этом ящичке, стоявшую не по алфавиту. Впервые сердце ее забилось сильнее, с надеждой. Здесь были и другие личные дела. Она заглянула в одно из них и увидела имя Мензиса М. С., управляющего заводом фирмы «Уэбб, Сан и Кинг»; она никогда не видела его, но Мориарти подробно описал ей внешность этого человека с толстыми щеками и тяжелым подбородком.

Она раскрыла следующую папку и замерла, потрясенная.

С фотографии на нее смотрел человек, уже не раз сидевший в тюрьме, самый молодой из «старых каторжников», известный всему Ярду. И следующие три папки в этом особом разделе принадлежали профессиональным преступникам, опытным грабителям и вскрывателям сейфов. Теперь сердце Хилари колотилось так быстро, что чуть не выскакивало из груди.