Алекс Норк - Скоро увидимся

Счел глупой, недостойной внимания шуткой?

Дункан набрал номер, но не дочери…

К телефону сначала подошла жена инспектора, а затем он сам.

— Слушай, разузнай, не приходило ли Ванлейну неделю-две назад письмо из Латинской Америки. Наиболее вероятны Бразилия или Мексика. Письмо могло прийти и на адрес компании. Только секретаря обязательно предупреди о неразглашении.

Дочка всегда радовалась звонку, хотя от нее звонка трудно было дождаться, и на этот раз Дункан услышал радостный крик: «Ура, папашка, как ты там?!»

Он время от времени высылал ей несколько сотен, потому что не мог отвыкнуть, что она ребенок и чего-то ей может недоставать.

Недавно как раз пришли очередные деньги, и она, поблагодарив, как всегда сказала, чтоб он не тратился, но Дункан, не дожидаясь окончания фразы, заговорил про Тибетское евангелие.

Сразу же выяснилось — дочь о нем знает.

А далее молодой университетский преподаватель выдал ему историческую справку, по собственным ее словам — «в сжатом формате».

Римляне уже во втором веке Новой эры оказались под некоторым влиянием христианства. А в течение следующих ста лет происходит передача эстафетной палочки от христиан-евреев к латинянам, которые становятся главными носителями и распространителями христианства, и еще задолго до того, как христианство принимает император Константин в начале трехсотых годов, в эту веру обращаются многие влиятельные люди Рима.

— Ты думаешь, папашка, эти хитрые римские задницы могли оставить за собой вину в смерти Христа?

— Списали на евреев?

Выяснилось, что «списание» проходило обстоятельно и в течение нескольких веков. Что Евангелия, поименованные известными апостолами, окончательно утвердились лишь через два с половиной столетия после смерти их авторов — путь к канонизации текстов был долгим и, разумеется, сделано было все необходимое, чтобы обелить Рим в лице Пилата. Судя по историческим источникам человек это был туповатый, злобный и очень хищный. А двумя годами после казни Иисуса он устроил масштабную бойню христианской общины в Самарии, да такую, что за это зверство его «с работы сняли» и отозвали в Рим. Там то ли убили, то ли выслали в глухие места.

В заключение дочь спросила, как он сам поступил бы на месте латинян, и Дункан сознался, что он не знает.

И действительно, подумалось ему совсем перед сном, с какой радости подвергать нареканиям многие поколенья потомков из-за одного придурошного провинциального чиновника. Впрочем внутренний голос сразу поправил — клепать на чужой народ тоже нехорошо.

Субботним утром Дункан позволял себе спать дольше, потому что формально его обязанности в выходные дни переходили к кому-то из заступавших на дежурство офицеров, появление капитана на службе не было обязательным. Он, однако, обычно на несколько часов приезжал, и сегодня тоже заглянет, а оттуда поедет на встречу с Лизой. Коннерс еще просил подскочить к нему вечерком — интересно будет послушать его соображения о Тибетском евангелии.

Капитан, явившись в управление в начале двенадцатого, просмотрел сводки по городу и порадовался отсутствию в них чего-то серьезного. За полгода его работы статистика складывалась хорошая — к награде представят вряд ли, но нареканий он не услышит точно. К тому же, у наркодельцов резко сократился ресурс, а если с помощью Людвига удастся провести аресты, результаты будут просто отличные.

Вскоре в приятных мыслях Дункан отправился на ланч, но когда вышел на улицу, мысли явились совсем другие.

Ванлейна почти наверняка столкнули с крыши, это во-первых, и во-вторых, почерпнутое из Тибетского евангелия подводит к заключению, что инкарнация существовала в представлениях гораздо большего мира, нежели территория Индостана.

Только причем здесь все-таки семилетний возраст — доктор пишет, что проявление Джино в чужом обличье произойдет после семи лет.

Предположим, а для чего ему убивать Ванлейна?..

Гипотеза только одна — тот что-нибудь заподозрил.

Потому что тоже получил письмо?

Зазудело увидеть поскорее инспектора, он собирался прямо с утра разобраться в почтовом отделении, а секретаря, ведавшего в компании почтой, отыскать по домашнему адресу.

В полупустом кафе Дункан подсел к лейтенанту наркоотдела и скоро сложил разговор так, что удобно стало вспомнить про Джино.

— По жестокости — мерзкий гад, патрон. Но нетривиальный, я бы сказал. Умный, красивая интеллигентная морда. И нахватанный, сукин сын, поговорить мог культурно. Пел хорошим баритоном, почти профессионально. Доходили до нас слухи, что всерьез был увлечен миссис Ванлейн и переживал, когда она вышла замуж. Повезло, что нам не удалось взять этого негодяя, и его родственник-врач укандокал гадину.

— Повезло?

— Два убийства за ним были недоказуемы, а по наркотикам ему хоть и много светило, занялся бы после освобождения тем же самым.

Слова лейтенанта — «по жестокости — мерзкий гад» засели в голове и крутились, когда Дункан уже в одиночестве доканчивал ланч.

А что если злобный импульс сработал случайно?

Ванлейн стоял у края, требовался лишь толчок… и сама собой включилась жестокость?

Стоп!

Капитан тут же вспомнил: Ромми сказала, муж не имел обыкновения стоять наверху у решетки, это же самое подтвердили охранники на воротах.

Инспектора капитан застал у дверей своего кабинета, тот еще не заходил к себе и держал плащ, перекинутый на руку.

— Добрый день, патрон, задание выполнено. Не было никакого письма из Латинской Америки.

Дункан почувствовал что-то из детских лет… вроде ледяной горки, по которой ноги ступали вверх, но вдруг съехали к исходной точке — он стоит и боится сказать себе, что здесь просто нельзя подняться.

— А что это за письмо, сэр, что мы ищем?

— Письмо?.. Миссис Ванлейн упомянула какого-то недоброжелателя своего мужа, то ли из Бразилии, то ли из Мексики.

— Нет, сэр, секретарь говорит, писем лично на шефа из Латинской Америки не было очень давно. А парень, что доставляет на их улицу почту, заявил: за последний месяц кроме газет и журналов Ванлейнам он доставлял лишь два письма со счетами от городских коммунальных служб, да еще недавно открытку с видом Эйфелевой башни.

Дункан еще в самые первые годы службы вывел для себя очень важный закон: если данные заставляют мысли ходить по кругу, необходимо прервать это занятие до поступления новых данных.

У Лизы высокий выпуклый лоб и привлекательные глаза, но манера опуская голову не давать себя рассмотреть. Для агента это хорошо, а просто для девушки…

— Сержант, у вас в классе были яркие девочки-брюнетки, с заливистым смехом, «карменистые» такие, да?