Алекс Норк - Скоро увидимся

— Бывает развод юридический, а бывает и внутренний… но иногда мне кажется, что внешнего вообще ничего не бывает.

Ее лицо выглядело сейчас немножко другим — красивая отчужденность уступила чему-то простому и теплому. Дункан заметил вдруг — она слегка изменила прическу, и волосы больше не закрывают виски и щеки.

— Вспомнила сегодня одно мелкое обстоятельство, хотя не знаю, стоит ли о нем говорить…

— Конечно, расскажите.

Она захотела изменить позу в кресле, но раздумала и, показалось Дункану, испытала легкое замешательство:

— Тут задолго еще до вас был один мафиози, Джино, вы не слышали?

— Слышал даже, что он за вами ухаживал.

Она качнулась вперед и, как пойманный врасплох ребенок, выпустила изо рта краешек языка, щеки слегка зарумянились.

— Ухаживал, но без успеха.

— Потому что вы знали, кто он?

— Узнала не сразу. Нет, не только. Я ведь жила в университетской среде, там, независимо от профиля, определенный уровень культуры. Понимаете?

— Да, замечал по своей бывшей жене.

— Сожалею, что…

Дункан не дал закончить:

— Вы правильно заметили, развод может быть внутренним задолго до юридического.

Ей понадобилась пара секунд, чтобы вспомнить начало.

— Да, так вот. Недели три назад муж вдруг заговорил про Джино, но дети возились, внимание уходило в разные стороны, я недопоняла и только спросила, с чего он вспомнил о человеке, который давно умер. И муж произнес странную фразу: «Если умер именно он».

— И не пояснил?

— Дети отвлекали, а у мужа была манера иногда разговаривать как бы с самим собой. В таких случаях вместо ответа часто следовало пожатие плеч.

— Он был знаком с Джино?

— Не думаю. Но история с его смертью прозвучала на весь город, муж ее, разумеется, знал.

Ему улыбнулись.

— Извините, дела, мне надо скакать. Где подписать протокол? Только уговор — я не стану его читать.

Неожиданно поступившая информация не понравилась Дункану, потому что никуда не встраивалась. Слова — «если умер именно он» — могли свидетельствовать лишь, что бродившие в уголовной среде слухи о возвращении Джино дошли каким-то образом до Ванлейна.

И он заговорил об этом с женой ради «шпильки»?.. Мелковато.

Капитан некоторое время рассматривал подпись под протоколом.

Если убрать небольшие округлости — подпись как у мужчины с сильным характером.

Перед началом игры Эдди подошел и быстрым шепотом предуведомил — за занавеской его не будет, а довольная физиономия выражала, что он нашел новое место не хуже. На подготовку отводилось три минуты, а Лиза на поиск спрятавшихся должна была стартовать из прихожей.

Там она перекинулась несколькими фразами с протиравшей дверные стекла Мартой, а когда отправилась «на охоту», та сообщила ей вслед: «вот и Ромми подъехала, рановато она сегодня…» Лиза уже поднималась по лестнице.

Сегодня она начнет с крыши.

Не исключено, также, что кто-то мог подглядеть дверной код.

А когда пару дней назад они, совершая прогулку, дошли до раскидистых деревьев, малышня попросилась полазить. Лиза разрешила не дальше толстых, близких к земле веток, но глазом моргнуть не успела, как Герда, почти что по-обезьяньи, залезла до середины. И остальные действовали проворно.

Проверив по пути занавеску, за которой, действительно, никого не было, Лиза быстро миновала три этажа.

Так… дверной код не вскрыт, иначе горела бы зеленая лампочка.

Прежде чем толкнуть дверь, она почему-то повернулась назад — была видна площадка третьего этажа, пустая… и ни единого звука…

Погода к вечеру совсем разгулялась, солнце, жалея о будущих тусклых днях, уходя к зеленому горизонту, посылало веселенькие лучи, и Лиза подставила им лицо — теплым и ласковым…

Только в глазах от них возникла легкая темнота, это сейчас не к месту.

Ну, за работу.

Девушка быстро прошла к бару, заглянула за стойку… тут никого.

Теперь надо в темпе обследовать закутки внутри декоративной зеленой изгороди и следить за звуком, если «что-то» будет перемещаться…

На проверку ушло совсем мало времени.

Где еще можно прятаться?.. Там, ближе к выходу на крышу, за креслами у нескольких столиков.

Она обвела их взглядом, но не посмотрела с другой стороны.

Девушка возвратилась почти к исходной позиции, опять захотелось повернуть лицо к золотистым лучикам, но впереди, где кончалась площадка, у невысокой бордюрной решетки замаячило синим цветом небольшое пятно… листочек бумаги или тряпочка… А там внизу клумба, которая уже не будет радовать своей очаровательной пестротой… рабочие уехали час назад, расправились равнодушно и… да, вместо клумбы коричневая земля… сама на себя наводящая грусть.

Она нагнулась и подняла синий, сложенный вчетверо карманный платок.

Очень похожий…

Что за чепуха?..

Это ее платок.

Да, ее собственный.

Почему здесь, у края?..

Пусто!

Земля кинулась к ней, сердце в глотке, нечем дышать…

Был тревожный звонок, но она не успела!

Синева мелькает над головой…

Кисть…

Она чувствует правую кисть.

Сжатую.

Сжатую там вверху, сейчас ее оторвут!

Выдержать, выдержать и схватиться другой…

Высота внизу, где болтаются ноги, мешая развернуть тело… надо рывком, надо вздернуть левую руку…

«Боже, подари мне еще мгновенье!»…

Есть!

Лиза схватилась левой за прут решетки и повисла на двух.

Есть.

Ее не сбрасывают!

Закричать?

Нет, если сейчас она не соберет все силы и не подтянется, руки могут разжаться сами.

Лиза почувствовала, как напряглись бицепсы, будто чужие сторонние механизмы, в глазах стало почти темно… руки не отпускают прутья, ступня сбоку вставилась между ними…

Вот, левая рука ухватилась за верх решетки… колено уперлось в край… просветлело в глазах… вот, она уже перекинула ногу…

…и стоит по ту сторону.

Видит площадку… столики… у ворот — охранника спиной к ней и к солнцу…

Видит, только ничего не слышит, уши как заложены ватой.

Там в баре есть сок, жутко хочется пить.

Пять минут, и она чувствует, будто те секунды были не в ее жизни, будто случилось не с ней.

Именно так — не с ней.

Голова свободна от мыслей, она контролирует это внутреннее пространство… сердце и дыхание в норме, даже нет болей в кистях.

Она все контролирует.

В доме тихо, ни одного детского голоса.

Да, они же играли в прятки.

Тихо на втором этаже…

Девушка спустилась на первый.

Здесь тоже тихо, и никого…

В зале черный рояль.

Черный цвет у рояля никогда не выглядит траурно, он всегда праздничный.

Почему она подошла к роялю?..

А вот почему.

Лиза откинула крышку, села и, не зная, что будет играть, положила пальцы на клавиши.

А они уже знали!