Николай Леонов - Мы из российской полиции

– А я уж думал, вы зареклись отправляться в такие поездки раз и навсегда, – рассмеялся тот.

– Ага! Дождетесь! – сказал Стас, прощально помахав рукой.

Почти месяц в западной прессе и так и эдак обсуждались непонятные, загадочные события, сопутствовавшие проходившему в Лондоне «шпионскому саммиту». Аналитики и обозреватели выдвигали самые разные версии взрывов, происшедших в отеле «Британское содружество» и «Центре единства правоверных». Масла в огонь подлило интервью имама мечети района Эйшо, который рассказал о допросе, учиненном неизвестными «нищими» в отношении почтенного Керима, этим же днем погибшего во время взрыва «Центра». Пастырь правоверных долго молчал, но наконец решился поведать о событиях того памятного дня. Его слова о том, что Керима допрашивали люди, в которых тот распознал русских, вызвали шквал газетных эмоций.

Вновь вспыхнули разбирательства и по поводу смерти «официанта» летнего кафе Аббарагхши Смитсона, англо-пакистанского метиса, пытавшегося отравить Смирнова, но ставшего жертвой собственного яда. Вновь начались сомнения по поводу того, насколько добровольно «официант» отпил кофе из им же доставленных чашек. Кое-кто даже сделал своего рода кивок в сторону Марины Хиллбоу. Дескать, она ведь тоже русская, а значит, вполне может быть скрытой антиисламисткой и поэтому каким-то образом причастна к смерти террориста. Но когда из-под ее пера вышел громкий материал, в котором Марина, опираясь на переданные ей Гуровым пропагандистские брошюры исламистов, поставила вопрос о том, что же на самом деле проповедует своей пастве почтенный имам мечети района Эйшо, и, со слов Смирнова, упомянула Абу Харата, главу «Черного альянса», претензии к ней как-то сразу прекратились. А Марина, явив по-настоящему журналистскую хватку, сделала еще один материал, в котором, хотя и довольно прозрачно, но достаточно конкретно поставила вопрос: кто же на самом деле стоит за «Черным альянсом», если его глава исповедует не ислам, а вероучение некоей великой восточной страны?

Еще больше неразберихи возникло после того, как в английскую прессу попали материалы португальских СМИ, в которых повествовалось о трех – опять-таки! – русских, найденных португальскими пограничниками на крохотном необитаемом островке, примерно в сотне морских миль от города Порту. Сразу же вспомнились и прибитые к португальскому берегу трупы неизвестных, а также побег этого же русского трио из центра временного пребывания незаконных мигрантов.

Большое внимание читающей публики привлекло интервью «политического беженца» из Нигерии, который пожаловался португальским журналистам на то, что «…Русски злая и отсень нехоросая. Больно бить кульяком и заставить отзимайся от полы…».

Сразу же начались споры: те ли это русские, которые «засветились» в Англии, или какие-то другие. В конце концов, сопоставив снимки «тех» и «этих», массмедиа были вынуждены сделать шокирующий вывод: это одни и те же! Но тогда возникли новые вопросы: кто же они на самом деле, эти трое? Как им удалось за столь короткое время побывать по меньшей мере в двух странах Европы и оказаться участниками сразу нескольких громких происшествий? В одной из крупнейших британских газет появился материал с фотоснимком Смирнова и его спутников, озаглавленный «Who are you mister Smirnov?» («Кто вы, господин Смирнов?»).

Некое радикально-правозащитное издание прямо поставило вопрос о том, чтобы британские судебные власти потребовали экстрадиции Смирнова и иже с ним в Лондон – как в свое время требовали россиянина Лугового по делу об убийстве перебежчика Литвиненко – и предать их «объективному, непредвзятому суду». Главным пунктом обвинения, считали «правозащитники», должен был стать факт гибели во взорванном «Центре» более двух десятков человек, в числе которых были граждане не менее пятнадцати иностранных государств.

Но почти сразу же вышел и материал лондонского журналиста Фредди Стюарта, имевшего репутацию не очень толерантного по части терпимости к мигрантам, прибывающим на территорию Соединенного Королевства, и особенно к представителям радикальных течений ислама. Язвительно высмеяв «визг псевдоправозащитников», Фредди предположил, что наверняка человек, который взорвал напичканный оружием «Центр единства правоверных», совершил в большей степени позитивный поступок, нежели предосудительный.

«…Скорее всего, неизвестный спас очень многих британцев от смерти в ходе массовых терактов, которые, к счастью, так и не осуществились. Хотя их вероятность, вне всяких сомнений, была весьма высока – до сих пор ведь никто так и не ответил на вопрос, для чего предназначалось оружие, обнаруженное в руинах «Центра», – продолжил свои размышления Стюарт. – Независимо от того, кто он по национальности и подданству, этот человек должен быть не осужден, а удостоен самых высоких наград».

…Отложив прочитанную газету в ворох прочих, лежащих на журнальном столике, сработанном лучшими мастерами из самых дорогих сортов дерева, сидевший под зонтиком, защищающим от палящих лучей солнца Южной Азии, седоватый господин хмуро задумался. Его лицо, своими чертами существенно отличающееся от черт представителей народов, населяющих эти территории, ничего не выражало. Оно напоминало застывшую желтую восковую маску. Лишь глаза, взирающие на мир через узкие амбразуры между тяжелыми веками, горели неистовым огнем холодной ярости.

Человек знал, что он всемогущ и что в его руках нити судеб не только отдельных людей, но и целых народов. Хотя о нем практически никто не знал, его возможности оказывать влияние на судьбы мира были в чем-то безграничны. И вот теперь он вдруг выяснил, что из-за ряда ошибочных шагов, предпринятых одним из его помощников, о нем, пусть хотя бы косвенно, но пронюхали.

Теперь слишком многие вдруг узнали, что есть он, Абу Харат. И хотя это был всего лишь один из его многочисленных псевдонимов, огласка даже псевдонима грозила непредвиденными последствиями. Ведь согласно древней философии той великой страны, откуда он был родом, лишь сохранение глубочайшей тайны могло служить залогом всякого успеха. Если ты хочешь завоевать весь мир, то он об этом не должен даже подозревать. И даже будучи завоеванным, мир ничего не должен знать! Знать о том, что он владеет миром, может только он сам – тот, в чьей власти этот безмозглый человеческий муравейник.

– Хамид! – негромко, но властно позвал Абу Харат.

– Слушаю, о величайший! – перед ним тут же покорно согнул спину его слуга, взятый из местных аборигенов.

– Я желаю видеть Шибахуддина. Немедленно!

– Будет исполнено, о величайший! – Слуга, не разгибаясь, попятился назад и поспешно побежал исполнять повеление владыки.