Алекс Норк - Бал зверей

Макс ошалело тряхнул головой:

— Сэр, эксперт установил, что в рюмке нет никакого яда.

— Потому что это не та рюмка, лейтенант. Вы, мистер Белтам, переставили рюмки, когда бросились к трупу и отвлекли дам. Та, полная — ваша. А якобы вами отпитая, принадлежит Гарри Детлогу.

Макс рысцой подбежал и, нагнувшись над рюмкой Белтама, поводил ноздрями…

— Сэр, никакого запаха горького миндаля, — разочарованно произнес он.

— Не сомневался в этом. Для химика такого высокого класса здесь нет проблемы. Как не проблема — протереть потом руки салфеточкой с каким-нибудь нейтрализующим препаратом.

Белтам улыбнулся, подумал… и приблизился к своему бывшему за столом месту.

— Значит, вы утверждаете, что здесь, в отпитой мной рюмке, яд, детектив?

— Да, сэр. Наши эксперты это легко обнаружат. И заявление о том, что вы пили из нее — чистая ложь. Вам нужно было убрать этих двух людей, сэр. Потому что Джулия Паркер во главе концерна — это фактически вы.

Белтам взглянул на него и коротко и очень зло рассмеялся.

— Придется вас слегка разочаровать, детектив, просто допив эту рюмку. Позвольте, лейтенант.

Тот растерянно отступил.

— Не давай ему этого сделать!

Макс понял сразу и бросился наперехват, но, словно нарвавшись на что-то в воздухе, застыл вдруг и рухнул. И Блейк не заметил со стороны стремительный встречный удар.

Только рука человека сразу же подняла рюмку ко рту…

— Может быть, все-таки вас довезти до дома? И я бы мог посидеть с вами, если хотите.

— Не беспокойтесь, Артур, — Джулия Паркер открыла дверку своей машины, — я ничего с собой не сделаю. — Она посмотрела на длинную тонкую незакуренную сигарету, которую перебирала пальцами, сломала ее и бросила. — Я не такая сильная, как он.

Блейк стоял и смотрел на удаляющиеся огни ее автомобиля.

Кто-то сзади тронул его за плечо.

— Макс? Как себя чувствуешь?

— Уже нормально. Но я так и не понял, рукой он мне врезал или ногой?

— Я тоже не понял.

Еще кто-то оказался у них за спиной. Блейк повернулся.

— Спасибо вам, сэр, — тихо и очень благодарно проговорила Лиза.

— Один вопрос, мэм, если захотите на него ответить.

— Спрашивайте, сэр, я отвечу.

— Почему вы согласились на такой слабо защищавший вас брачный контракт?

— Потому что Эрни вложил очень крупную сумму в ресторан отца. Фактически, на безвозвратной основе.

— Я что-то в этом роде и думал.

Она очень невесело улыбнулась:

— Наши национальные традиции, сэр. Девушек часто воспитывают так, что они прежде всего должны помогать семье.

Блейк уже хотел попрощаться…

— Простите, еще одно, мэм. Ваша бывшая подруга, официантка из ресторана, у нее сейчас очень неблагополучная жизнь.

— Как? Я же говорила с отцом, чтобы ее обязательно вернули на работу.

— Это не было сделано, мэм.

Она зло сцепила руки и произнесла что-то по-итальянски. Потом уверенно кивнула ему:

— Я приму меры.

Блейк сел за руль, а Макс, размещаясь рядом, все-таки покряхтел и потрогал живот. Потом, помолчав, грустно проговорил:

— Не будь вас, накидал бы я тут пеньков, патрон.

— Ничего-ничего, в отдельных моментах ты вел себя очень профессионально. Выйдет из тебя толк, я еще буду гордиться.

— А ну, как он из меня весь выйдет?

— Не балагань, пожалуйста. Не очень от всего этого весело.

— Так может, заедем куда-нибудь по дороге и посидим?

— Не возражаю.

Макс с полминуты смотрел на пустую освещенную фонарями дорогу, а потом процитировал:

— Это опять твой школьный товарищ? Которого поместили в психушку?

— Это Томас Мур, патрон. Мой любимый поэт.

Блейк повторил:

— «Уже не зреть им светлых дней… И скольких нет теперь в живых»… Я не понял, а о чем стихотворение?

— Как о чем? Ясное дело, о тех несчастных, которые стали жертвами полицейских ошибок.

Во второй половине осени, когда на лесных склонах за городом появлялись ярко-красные пятна кленов, а хвойная зелень становилась темней и спокойней, наступал тот единственный, долгожданный уикенд, который с годами приобрел для них некое культовое значение. Макс начинал задолго готовиться и досаждать Блейку излишними напоминаниями, а за несколько дней нервически реагировал на все, что, по его мнению, могло угрожать будущему мероприятию.

Они оба любили ловить рыбу, и оба делали это только раз в году в этот самый уикенд, когда открывался короткий сезон лососевых.

Ехать нужно было около сорока миль по шоссе, а затем еще несколько миль по совсем уже дикой местности, поэтому они брали напрокат «джип-лендровер», который взыскательно подбирал Макс, напрягая персонал прокатных фирм так, будто речь шла об участии в месячном африканском сафари.

Строго говоря, Макс производил больше суеты, чем пользы, потому что снаряжение, снасти, провиант, палатку и всевозможные бытовые мелочи полностью обеспечивал Блейк. И конечно, по-другому быть не могло — нельзя же доверять такие серьезные вещи этому баламуту.

Вот хотя бы продукты для будущей ухи. Надо купить не просто хорошее, а именно нужное: картошка должна быть обязательно белой, с тонкой полупрозрачной шкуркой, лук — желтым, из тех некрупных сортов, у которых шелуха, если сильно потереть ей о кожу, оставляет плохо смываемый водой след, морковь нужна местная поздняя, а не сладкая, привезенная с юга. Укроп, перец, лавровый лист… Когда они семь лет назад отправились в первый раз, Макс перепутал половину покупок, однако дополнил список маслинами, дорогим острым сыром и, разумеется, купил ананасовый компот. Все эти ненужные штучки так и вернулись потом с ними в город. Дикая природа признает только себя, не любит чужую географию, изыски и выдумки.

Они будут есть уху, пить водку, а потом черный чай с настоящим, как сто лет назад, грубым сахаром, и природа им скажет что-нибудь, что-нибудь с тем смыслом, который понятен только своим.

Блейк посмотрел на часы — было без четверти пять. В половине шестого Макс заедет к нему домой, где уже все готово и ждет лишь погрузки в джип, а еще через час они будут на месте.

И с работой все получилось удачно. Блейк захлопнул папку с отчетом, в понедельник он отдаст эти материалы клиенту. Дело оказалось совсем нетрудным — элементарное наблюдение. А заработок неплохой.

Богатые клиенты вообще плохо себе представляют, что такое небольшие деньги. Эти «небольшие» для них очень чувствительны для среднего человека.