Эд Макбейн - Вдовы

— Как тебя зовут?

— Доминик Ассанти. Я ничего такого не сделал.

— А кто говорит, что ты что-то сделал?

— Никто.

— Тогда почему ты от нас убегал?

— Я подумал, что вы «легавые», — сказал Ассанти, вздрогнув.

Это был невысокий, субтильный, смазливый паренек с волнистыми черными волосами и карими глазами, в джинсах, тапочках и безрукавке с изображением Элвиса Пресли.

— Поговорим? — предложил Бент.

— Я ничего не делал, — снова заныл Ассанти.

— Смени пластинку, — сказал Уэйд.

— Где ты был в прошлый вторник около половины десятого? — спросил Бент.

— А кто может помнить, где кто-то был?

— Твоя подружка.

— Чего?

— Она нам сказала, что ты был недалеко от пекарни на улице Харрисон.

— Откуда она знает, где я был?

— А ты ей сам сказал.

— Ничего я ей не говорил.

— Был ты там или не был?

— Не помню.

— А ты постарайся.

— Не знаю, где я был вечером в прошлый вторник.

— Ты ходил в кино со своей подругой…

— Ты провожал ее домой…

— И вы шли домой мимо пекарни…

— Я не знаю, откуда вы все это взяли.

— От твоей подружки.

— У меня и подружки никакой нет.

— А вот она считает, что у тебя серьезные намерения на ее счет.

— Я не знаю, откуда вы это взяли, клянусь вам.

— Доминик… Не испытывай наше терпение, — сказал Уэйд.

— Подружку твою зовут Фрэнки, — сказал Бент. — Это сокращение. От Дорис Франчески.

— Усек? — спросил Уэйд.

— И ты сказал ей, что был около булочной в девять тридцать во вторник. Ну как? Был ты там? Говори.

— Не хочу вляпаться в историю, — сказал Ассанти.

— Что ты видел, Доминик?

— Боюсь, что если я вам скажу…

— Ну, ну, уж ты не беспокойся, мы этих парней уберем, — заверил Бент. — Ты не дрейфь.

— Так что ты видел? — спросил Уэйд. — Ты ведь можешь нам по секрету сказать, что ты видел?

— Я шел домой…

Да, он шел домой. Живет он в шести кварталах от дома Фрэнки. И голова была полна ею. Стоит только о ней подумать, и становишься как пьяный… Он стер с губ ее губную помаду, потом выбросил испачканный платок. Он до сих пор ощущал ее язык в своем рту, свои руки на ее груди. И вот сначала он подумал, что где-то лопнули шины. А может, выстрелы? На улице ни одной машины! Значит, выстрелы. Так он вычислил, что это впрямь выстрелы, и подумал, ай-яй, смотаюсь-ка отсюда подобру-поздорову… Вот он и повернул обратно. Зачем? А затем, чтобы вернуться к дому Фрэнки. Вызвать ее на улицу и сказать, что на улице стреляют и можно ли ему подняться и побыть у нее, переждать… Как вдруг совсем неожиданно он видит этого парня, выбегающего из винного магазина с коричневой сумкой в руках. Вот Доминик и думает, что, наверное, напали на эту лавку, а тип идет по направлению к Доминику, и тот опять думает, что лучше убраться отсюда. И потом… И потом они…

— Я больше ничего не знаю, — сказал Ассанти. — Я боюсь.

— Лучше скажи нам, — медленно произнес Уэйд.

— Боюсь.

— Ну, пожалуйста, — попросил Уэйд. — О'кей?

— Там были двое других типов. Выходили из пекарни, что по соседству.

— И как они выглядели?

Ассанти долго колебался.

— Не стесняйся, если они черные, все равно скажи, — попросил Бент.

— Да, они чернокожие, — сказал Ассанти.

— С оружием?

— Только у одного.

— Только у одного — пистолет?

— Да.

— И все-таки опиши их внешность.

— У обоих джинсы и черные рубашки.

— Рост?

— Оба жуть какие здоровые.

— А волосы? Афро? Бритые? Перманент? «Большой Том»? [3] «Большой Том» — название и вид модной прически конца 70-х годов.

— Я не разбираюсь в прическах, — заявил Ассанти.

— Ну ладно. Что было после того, как они вышли из пекарни?

— Они чуть не сбили с ног типа, выходящего из винного магазина. Прямо под фонарем. Столкнулись с ним лицом к лицу, посмотрели на него, как бешеные, и сказали, чтоб он убирался с дороги.

Бент многозначительно взглянул на Уэйда. Вот и главный свидетель. Тип, который выходил из винного магазина. Обделался от страха, сукин сын. Не заявил.

— Что было потом?

— Они побежали в моем направлении.

— Ты хорошо их разглядел?

— Да, но…

— Тебе нечего волноваться, мы их упрячем за решетку надолго.

— Их-то — да, согласен, — рассудительно произнес Доминик. — А вот их дружков? Их тоже упрячете?

— Доминик, мы хотим, чтобы ты посмотрел кое-какие фотографии.

— Я не хочу глядеть на них.

— Почему это?

— Боюсь.

— Да ну, брось.

— Нет уж, не говорите так: брось. Вы ведь не видели этого парня, Сонни. Он же на гориллу похож.

— Что ты сказал?

— Ты назвал чье-то имя?

— Сказал, что его зовут Сонни?..

— Не хочу глядеть на фото, и все тут, — снова заявил Ассанти.

— Так ты говоришь — Сонни?

— Это его имя? Кличка? Сонни?

— Ты знаешь этих парней?

— И одного из них зовут Сонни, так?..

— Поверь нам, тебя никто пальцем не тронет.

— Сонни. А дальше? Как дальше?

Доминик долго смотрел на них. Было ясно, что он очень напуган, и они подумали, что потеряют его как свидетеля, так же как того типа из винного магазина. Ассанти помотал головой, всем своим видом показывая нежелание что-нибудь прибавить к сказанному. На самом же деле это движение выражало внутренний протест, отказ кого бы то ни было опознавать. Он что, сумасшедший, что ли? Опознать убийцу… Не-ет…

— Тот, у которого был пистолет, — тихо сказал Доминик после затянувшейся душевной борьбы с самим собой.

— Ну и что?

— Его зовут Сонни.

— Ты его знаешь?

— Нет, просто слышал, как другой парень так его назвал. Сонни. Когда они пробегали мимо. «Давай, Сонни, жми…» Что-то вроде.

— Но ты их хорошенько рассмотрел, Доминик?

— Да.

— Так ты взглянешь на эти фотографии?

Доминик снова заколебался. И опять покачал головой, говоря самому себе, что это — безумие. Но в конце концов он вздохнул и согласился:

— Ну ладно. Давайте.

— Спасибо тебе, — серьезно сказал Уэйд.

Единственный белый, которому он мог довериться, был Карелла. Ведь есть вещи, которые вы просто только сами знаете, и точка.

— Будь проклята моя шкура, — сказал Браун так, как если бы Карелла мог немедленно вникнуть в суть дела, хотя на самом деле это было, конечно, далеко не так. — И все это дерьмо, которым я вынужден пользоваться, — продолжал он.

Совершенно потрясенный Карелла повернулся и посмотрел на Брауна. Они направлялись в центр города в машине без специальных знаков. Браун сидел за рулем. У Кареллы на этот раз был с собой револьвер. Казалось, это отвратное утро никогда не кончится. Все началось с лживых обещаний, которые во множестве надавал лейтенант Нельсон из 45-го. Затем собственный лейтенант из 87-го, Бернс, затребовав их к себе в кабинет, заявил, что имел телефонный разговор с адвокатом Луисом Леебом. Тот хотел знать, почему убитая горем вдова, Маргарет Шумахер, вчера утром в своей собственной квартире подверглась истязаниям со стороны детективов, поименно — Кареллы и Брауна!