Джуда Уотен - Соучастие в убийстве

— Я не убивал ее, — сказал Ли.

— Но тем не менее деньги от своего соперника вы получили, не так ли? Кто этот человек, Ли? Если вы не скажете мне сейчас же, кто он, я немедленно отвезу вас в управление и предъявлю вам сразу два обвинения: в убийстве миссис Тайсон и в покушении на мою жизнь. У меня есть все необходимые доказательства.

— Я вам все скажу, — взмолился Ли, коснувшись руки Браммела.

— Осторожно! — пробурчал Браммел, резко сбрасывая его руку.

— Да, я узнал моего соперника. Это был Томас Хобсон…

— Это я знал, — нетерпеливо прервал его Браммел.

— Знали?! — воскликнул испуганный и потрясенный Ли.

— Продолжайте дальше. Только говорите правду…

— Да, я виделся с Хобсоном — когда все стало известно… Я сказал ему, что вошел в дом тотчас после его ухода и увидел, что она лежит на диване мертвая и изуродованная. Я сказал: «Вы убили ее, мистер Хобсон». А он мне ответил: «Это вас надо убить, шантажист». Но в конторе он ничего не мог со мной сделать. Он даже не спросил, почему я пришел к ней. Старался поскорее от меня отделаться. Он хотел, чтобы его связь с Бет осталась в тайне. Боялся, как бы кто-нибудь не узнал о ней. Его компаньон Тайсон разорил бы его. Я сказал ему: «Если хотите, чтобы я молчал, мистер Хобсон, вам придется за это платить». Как только он меня ни обзывал, но заплатил щедро.

— С тех пор он дает вам деньги?

— Да.

— И вы снова хотели получить кругленькую сумму, чтобы уехать? Поэтому и решили сейчас же отправиться в город? Чтобы успеть перехватить его сегодня?

Ли кивнул.

— Он знал, что вы были ее любовником?

— Нет, не знал, я уверен.

— А вы знали про Хобсона?

— Нет.

— Как же вы догадались, что это он?

— По фотографиям. Он очень известный человек.

— Вы лжете, Ли.

— Нет, сэр, — горячо возразил Ли. — Клянусь, до той ночи я не знал, что это Хобсон.

— И вы не знали, что она берет у него деньги?

Ли смолк, потом неохотно сказал:

— Мне приходило в голову, что кто-то дает ей деньги, но в то же время я знал, что у нее есть какое-то дело.

— Значит, все, как я говорил: это была не только ревность. К вашим чувствам примешивался грязный расчет. Вы боялись потерять доход. Вот что вас тревожило. И только это…

— Я любил Бет, — взволнованно сказал Ли.

Браммел насмешливо смотрел на него и спрашивал себя: есть ли предел человеческому самообману? Ли верит, что искренне любил несчастную женщину.

— Вы поедете со мной, Ли, — вдруг сказал Браммел. — Саквояж можете оставить здесь, в машине. Ваша мать потом заберет его.

— Не сажайте меня в тюрьму, инспектор! — вскричал Ли. — Я вам все сказал… Бог мне свидетель… Простите меня… Моя мать не выдержит удара…

Он продолжал бессвязно лепетать.

— Я не хотел причинить вам вред, инспектор… Я ничего не соображал, когда бросил домкрат…

— Один раз я уже вам поверил, — сказал Браммел.

— Отпустите меня, инспектор…

— Не имею права, — сказал Браммел. Он замолчал, словно что-то обдумывал, потом сказал: — Пока я не решил окончательно, что с вами делать, Ли, — напишите-ка два заявления.

Браммел достал записную книжку, вырвал несколько чистых листков и протянул их Ли. Затем он дал ему свою автоматическую ручку; тот взял ее с опаской, как будто боялся обжечься.

— Пишите, — приказал Браммел. Он велел Ли описать всю историю их взаимоотношений с миссис Тайсон.

Когда Ли закончил свое пространное заявление, описав в заключение события роковой ночи и последовавший затем шантаж Хобсона, Браммел велел ему подписаться, поставить дату и написать еще одно заявление — признание в преднамеренном покушении на жизнь инспектора сыскной полиции Браммела во время исполнения им служебных обязанностей.

Спрятав оба показания в карман, Браммел сказал:

— Ладно, я все-таки решил поверить вам в последний раз, Уоллес. Но слушайте меня внимательно: пока я не разрешу вам уехать из отеля, оставайтесь здесь. Если вздумаете удрать, я поймаю вас и упрячу в тюрьму. Сколько вам дадут, вы знаете: самое меньшее пятнадцать лет.

Браммел отпер гараж и проводил Ли до отеля. Молодой человек шел, опустив глаза. Он даже не радовался свободе. Его терзал страх, и он не доверял Браммелу…

— Инспектор, — начал он, когда Браммел уже собрался уходить. — Что вы сделаете с моими заявлениями?

Браммел улыбнулся.

— Скоро узнаете, Уоллес, — сказал он. — Слушайтесь меня. Вы ведь, надеюсь, понимаете, что вас ждет в противном случае?..

И не попрощавшись с Уоллесом, Браммел пошел к своей машине, которую он поставил на улице, не доезжая отеля. Всю обратную дорогу он ехал со скоростью семьдесят пять миль в час.

На следующее утро ровно в девять тридцать Браммел явился в контору биржевых маклеров Хобсона и Тайсона. Контора занимала два этажа в новом доме.

Мистер Хобсон еще не пришел, но его ждут с минуты на минуту, сообщила Браммелу секретарша Хобсона. Браммел сел и стал ждать. Мысленно он припомнил все, что разузнал о фирме Хобсона и Тайсона. Это были крупнейшие в городе биржевые маклеры, тесно связанные с газетами и металлургическими трестами. Хотя Тайсон, видимо, владел большей долей, старшим компаньоном, безусловно, был Томас Хобсон, и именно ему фирма была обязана своим процветанием в последние годы. Как и его друг, сэр Фредерик Джемисон, Хобсон начал с очень скромного положения и поднимался вместе с ростом газетного концерна и металлургической промышленности. В каждой партии у него были свои люди, в каждом новом предприятии — своя доля. Томас Хобсон приобретал все большее влияние и силу. Пронырливость биржевого дельца сочеталась в нем с усердием и работоспособностью фермера; благодаря этим качествам Хобсон накопил довольно солидный капитал. К тому же он являлся членом всевозможных правительственных управлений и комитетов и, видимо, рано или поздно должен был получить дворянский титул. Туалеты его жены, очаровательной Элис Хобсон, подробно описывались газетами в отделе мод, а в разделе светской жизни частенько появлялись и ее фотографии; она председательствовала в нескольких благотворительных комитетах.

Двадцать минут спустя снова появилась секретарша Хобсона. Не объяснит ли джентльмен, по какому делу ему нужно видеть мистера Хобсона: мистер Хобсон очень занятой человек.

— Дело личное и сугубо конфиденциальное, — пояснил Браммел. — Не могу изложить его даже вам.

Назвать свое имя он тоже отказался.

— Пожалуйста, передайте ему, что дело очень срочное, — сказал он.

Уходя, секретарша покосилась на него. Совершенно непонятный господин! Одет хорошо, и все-таки что-то в нем не то. Она не могла разобраться в собственном впечатлении. Бизнесмены так не одеваются: в этом господине было что-то вульгарное.