Лоуренс Гоуф - Случайные смерти

Уиллоус покачал головой.

— Парень по имени Чепмен, Бэрри Чепмен. Ему прострелили колено, а потом ударили по голове кусачками. — Рик сделал вид, будто откусил кусок от спинки стола. — Знаешь, что Голдстайн сказал мне, когда я спросил, как у него движется с твоим делом?

— Что?

— Поинтересовался, чего я горячку порю, если все замешанные в деле на том свете.

Из кабинета Бредли снова раздались вопли. Уиллоус пожал плечами.

— Ты знаешь, что говорят в таких случаях, Рик. Расследование продолжается. Как только появятся новые сведения, вы будете проинформированы.

— Джек, у тебя здорово выходит. По-моему, блестящая идея — почему бы тебе не занять мою должность?

— Я прежде уйду. — Уиллоус не шутил. Он работал в полиции почти двадцать лет, детективом в отделе убийств столько, сколько давал себе труд помнить. Из него вышел хороший полицейский и никудышний муж и отец. Это стоило ему жены и семьи. Иногда он чувствовал, что горе одолевает его. Но ничего не мог поделать. Работа держала его за горло. Он был не в состоянии измениться, знал и принимал это. Конрой смотрел на него.

— Джек, что-нибудь случилось?

— Нет, все в порядке.

Дверь в дальнем конце комнаты распахнулась. Оруэлл, затем Паркер.

Конрой сказал:

— Я слыхал, Эддин брак дал трещину.

— Джудит — не из первых учеников, — подал голос Спирс. — Но она делает успехи.

Оруэлл устремил указующий перст в Конроя и вопросил:

— Зачем тебе мой стул?

Конрой сказал:

— Ты, наверное, не в курсе, но через десять минут будет большая пресс-конференция. Убийства в японском квартале. Мы ожидаем человек пятьдесят — шестьдесят. Телевидение, газеты, радио. Шеф велел набрать как можно больше стульев.

— Чушь собачья.

Конрой обернулся к Паркер.

— Есть что-нибудь для прессы?

— Ни в коем случае, — твердо сказала Паркер.

Конрой встал, потащил стул Оруэлла к двери.

— Принесу часа через два, обещаю.

— Ага, ладно. Только на чем я-то пока сидеть буду?

Конрой открыл дверь и направился к лифту.

Оруэлл сказал:

— Эй, погоди минутку!

Конрой обернулся и помахал, двери лифта раскрылись. Втолкнул стул внутрь, повернулся и заорал:

— Попался, Эдди!

Оруэлл сорвался с места.

Лифт закрылся.

Уиллоус спросил:

— Ну, как прошло?

Паркер бросила папку на стол, села.

— Не желаю видеть больше ни одного вскрытия в жизни.

— Это немалый срок.

Паркер усмехнулась.

— Коронер убежден, что Джоуи умер от самонанесенной раны. Даже если бы Джоуи воскрес, схватил его за грудки и открыл имя убийцы, заявил он, вердикт был бы тот же: самоубийство.

Ферли Спирс сказал:

— Я помню случай, когда парень с неоперабельной опухолью мозга оставил записку, три страницы от руки, заперся в комнате и вышиб себе мозги. Пять лет спустя соседка созналась, что убила его, поскольку он постоянно воровал у нее розы. Детектив, который вел дело — Тед Нолан, — не поверил ни единому ее слову. Собственно, никто не поверил, кроме прокурора и судьи. Она получила пожизненное заключение. Нолан был так опозорен, что ушел в отставку и сбежал куда-то в глушь разводить овец. Это было лет тридцать назад. Я только-только пришел. — Спирс улыбнулся Паркер. — Ничего не принимай на веру. Вот чему я тогда научился и надеюсь, всегда буду помнить этот урок.

— Овец? — переспросил Уиллоус.

Спирс углубился в свой кроссворд. Он вписал слово, затем повернул карандаш другим концом и старательно стер написанное. Дверь в отдел распахнулась, и Оруэлл с физиономией красной, как пожарная машина, ввалился в комнату, волоча за собой стул. Он резко придвинул стул к столу, ободрав краску. Спирс взглянул на него.

— А тебе что надо? — огрызнулся Оруэлл.

— Семь букв. Столовый прибор в человеческом организме.

Оруэлл сказал:

— Шеф был в лифте. Он посмотрел на мой стул и сказал, что если я настолько устал, мне надо отпроситься и пойти домой.

Уиллоус расхохотался. Оруэлл сел за стол. Выдвинул ящик и вытащил оттуда теннисный мяч. Сжал мяч в кулаке. Мышцы на руке зловеще напряглись.

Паркер и Ферли Спирс переглянулись. Никто не произнес ни слова.

Оруэлл сопел и кряхтел. Шов лопнул, мяч раздавился. Оруэлл поглядел на него и бросил на стол. Ферли сказал:

— Класс, лучше, чем целый день на пляже.

— И что это означает?

— Не заводись, Эдди. Это был комплимент. Предполагается, что ты должен быть польщен.

Оруэлл сказал:

— Я тебе польщу, умник, — закрыл глаза и стал тереть виски.

Паркер сказала:

— Ложечка.

Спирс кивнул, склонился над кроссвордом.

Вошел Мэл Даттон, куртка перекинута через плечо, светло-голубая рубашка потемнела под мышками. Небрежной походкой приблизился к Оруэллу, похлопал по плечу:

— Поразмыслил над тем, о чем мы говорили, Эдди?

— О чем это? — спросил Оруэлл.

— Вот она, девичья память. О ребенке.

— Мы с Джудит все обсудили, — сказал Оруэлл. — Мы решили, что купим видеокамеру. Кино, Мэл, — вот то, что нужно. Как сказала Джудит, с какой стати кто-то вроде тебя будет фотографировать нашего малыша — чтобы он казался ненастоящим.

Даттон взглянул на останки теннисного мяча, лежащие на столе:

— Когда великое событие наконец свершится, постарайся не стискивать маленького так сильно, ладно?

Оруэлл сказал:

— Спасибо за совет, ты настоящий друг, — и снова принялся растирать виски.

Распахнулась дверь инспекторского кабинета. Первым вышел Ральф Кернс. Бледный, поникший. За ним следовал Оикава. У обоих был такой вид, словно они только что пробежали марафон. Оикава тихо прикрыл дверь.

Даттон сказал:

— Никогда не связывайтесь с продавцами газет. Они гадкие.

Кернс кисло взглянул на него.

Даттон спросил:

— Ну, чего, вы еще полицейские или как?

Кернс сказал:

— Говори ты. — Он кинул на Оикава быстрый предупреждающий взгляд. — Если я сейчас не покурю, сдохну.

Оикава начал:

— Мать оказалась юристом. Говорит, мальчик в ужасном состоянии, комплекс вины. Шок. Падение самооценки. Возможно, никогда не придет в себя. Не исключено, что он больше не сможет продавать газеты.

— Представляешь, какой удар по бюджету, — сказал Даттон. — Долларов двадцать — тридцать в месяц, не меньше.

Оикава невольно ухмыльнулся. Спирс спросил:

— Так что стряслось-то? Чего Бредли так разорался?

Оикава взял лопнувший теннисный мячик.

— Эх, жизнь-жестянка. — Он подбросил мячик и ловко поймал его. — Не то чтобы мы его совсем зря сцапали — он заглядывал в чье-то окно. Пустился наутек, когда нас увидел. И подходил под описание Джоуи, более или менее.

— Скорей менее, — сказал Уиллоус.

— Признаю, мы поторопились. Ральфу было не по себе, после того как он наблюдение продинамил. Он хотел отличиться. Будет ли он еще когда-нибудь так поступать? Поверьте мне, я думаю, что нет. — Оикава разорвал мячик и заглянул внутрь. Пусто. — А потом инспектор сделал пару звонков, и оказалось, что у парня — ему пятнадцать лет — список славных дел длиннее, чем моя…