Стивен Соломита - Укрепленный вход

— Но вы не причините мне боль, — сказала Мари. Ее голос наполнился ужасом.

— Это зависит от тебя, Мари. Зависит от того, будешь ли ты хорошей девочкой.

Мари видела огонек желания, который загорелся в глазах Извращенца. Сила желания всегда была мерой ее успеха, потому что именно появление этого огонька говорило о том, что клиент заплатит за сделанную ею работу.

— Я буду хорошей, сэр, — сказала она и подняла глаза на Марека. — Как долго мне придется здесь оставаться, сэр?

— Пока я тебя не отпущу. Разве тебе не хочется побыть со мной?

— Да, сэр, хочется. Но когда вы меня отпустите? — Мари настаивала на ответе. Так, наверное, скребется в закрытую дверь собака, чтобы получить свою кость. Мари настаивала, но в ее голосе не было и намека на вызов. Только глаза могли бы его предупредить об опасности.

Однако Извращенец предупреждения не прочитал. Он повернулся к ней спиной и засмеялся, удивленно качая головой.

— Ты не понимаешь! Ты здесь останешься на срок, который начнется в следующую секунду и превратится в бесконечность. — Его улыбка исчезла, а на лице появилось злобное выражение. Он сузил глаза, сжал губы, сделавшись похожим на всех начальников концлагерей, которых показывали в фильмах о Второй мировой войне. Марек повернулся к Мари и увидел у нее в руке пистолет 38-го калибра.

Когда Мари достала пистолет из своей сумочки, Стенли Мудроу даже крякнул от удовольствия. Теперь все карты открыты. Мари не могла убедить Марека Ножовски признаться во всем, но заставить его сделать это она могла. Конечно, признание, полученное таким способом, не может быть представлено в суде. Впрочем, теперь это уже не имело значения.

— Сделай это сейчас, — сказал он себе.

Мудроу стоял коленями на земле в мокром от утреннего тумана садике, глядя в окно. Уже начали болеть ноги, и чем дольше это протянется, тем тяжелее ему будет. Марек обернулся спиной к окну, его взгляд был прикован к пистолету, который держала Мари, но Мудроу все равно пригнулся.

— Не жди, не трать слова, просто сделай это! Рассчитайся за все унижения! — Мудроу пытался мысленно убедить Мари спустить курок. Он старался внушить ей это через закрытое окно.

Но Мари начала говорить, и он застонал от разочарования. Мари задавала Ножовски вопросы.

— Ты действительно думаешь, что владеешь мной? Ты действительно думаешь, что я приехала сюда, не подозревая о том, что ты хочешь со мной сделать?

Марек ответил не сразу.

— Если тебе все известно, то почему ты здесь с пистолетом? — Он все еще продолжал играть крутого парня, быть хозяином, несмотря на «восстание рабов».

Мудроу подумал, может быть, Марек сделает что-нибудь мерзкое. Достаточно мерзкое, чтобы Мари спустила курок. Но на это нельзя полагаться. Не отводя взгляда от Марека, Мудроу вытащил автоматический дёвятимиллиметровый браунинг из кобуры на плече и передернул затвор. Ножовски был от него менее чем в десяти футах.

— Может быть, я мщу за ту старушку, которую ты сжег в ее спальне.

Марек терпеливо покачал головой.

— Неведение, Мари, — это твоя самая большая проблема. Старая сука не сгорела. Она прокоптилась, понимаешь? Прокоптилась, как рыба, которую люди ее национальности едят с булочками.

Мари откинулась на спинку стула, и Мудроу понял, что она поражена и разозлена одновременно. Женщина не ожидала зловещего признания Марека.

— Ну, а что с другими? — спросила она, все еще целясь в грудь Ножовски.

— С кем это?

— Я была в спальне. Я слышала, как ты обсуждал со своим партнером то, что вы собирались сделать, и то, что уже сделали.

Марек улыбнулся, Мудроу понял, что сейчас Марек попытается выхватить у нее пистолет. Он просто ждет удобного случая. Мудроу напомнил себе — скорее всего, именно Марек Ножовски убил Мартина Бленкса, человека, который кое-что понимал в самозащите. Наверное, Марек ненормальный, но не настолько, чтобы оставить Мари Портер в живых.

Мудроу теперь был уверен, что Мари не сможет спустить курок. Убийство только в фильмах выглядит легким делом. Бах. Бах, кругом море крови… Наверное, она всю ночь провела, проигрывая снова и снова эту сцену. Но что она никак не могла себе представить, так это разницу между вымыслом и реальностью. Она не имела представления о той черте характера, которая некоторым людям позволяет хладнокровно убивать, и, следовательно, не могла знать, что в ее характере не было этой черты. Разве что…

— Я был всего лишь дегустатором, — говорил Ножовски. — Пробовал блюдо, приготовленное по хорошему рецепту. Или естествоиспытателем — скрещивал различные виды, и эти выродки сами истребляли друг друга. Ну что, я не прав?

— Ты ненормальный.

Марек спокойно, не спеша шагнул вперед, рассчитывая, что это не вызовет беспокойства Мари.

— Ты считаешь, я ненормален? А я думаю, любой раб, который отвергает дорогу к свободе, единственную стоящую дорогу, черт возьми, рожден рабом.

Мудроу сделал усилие и поднялся. В свое время он мог рвануть вверх свои двести пятьдесят фунтов, не прилагая значительных усилий. А теперь оказалось, что надо каждую часть тела поднимать отдельно. Он занял позицию напротив своей цели, держа автоматический пистолет обеими руками. Мудроу целился в левую часть спины Марека. Пуля, попавшая в бок, разворотит его. Вторая и третья добьют.

— Если бы у меня было хоть сколько-нибудь мозгов, — сказал он, — я бы это сделал сейчас! — Но он не мог стрелять в безоружного человека. Как и Мари, ему нужно было оправдание.

— Ты знаешь, Мари, — продолжал Марек. — По правде сказать, я даже не контролировал, кто селится в этом доме. — Он сделал еще полшага вперед. Теперь уже пистолет касался бляшки его ремня. — Это все было в ведении моего партнера.

— Зачем ты рассказываешь мне все это? Ты что, не понимаешь — я приехала сюда, чтобы тебя убить?

— Я говорю тебе об этом, чтобы ты знала — мой партнер был не слишком хорош для нашего общего дела. — Марек опустился на колени перед стулом Мари. Его плечи теперь находились на одном уровне с пистолетом. Он яростно жестикулировал, не реагируя на ее слова.

— Отойди от меня! Вернись туда, где ты был! — Рука Мари тряслась, и дуло пистолета раскачивалось. Но палец она держала на курке.

— Он думал, я буду использовать юристов, а я использовал ружье. Этот выстрел мне ничего не стоил, точно так же, как ничего не стоил сам Бленкс. Ну что, я не прав?

Мари отодвинулась, пытаясь увеличить расстояние между Ножовски и дулом пистолета. Те несколько дюймов, которые ей удалось выиграть, никоим образом не гарантировали ей безопасность. Марек медленно поднял над головой левую руку, отвлек внимание Мари, после чего сделал резкое движение правой рукой, схватил пистолет и, рванув Мари вперед, бросил ее вниз лицом на пол.