Донна Леон - Выстрел в лицо

— Скажите, Филиппо, вам часто приходится иметь дело с тупыми людьми? — поинтересовался Брунетти.

— Тупыми?

— Ну да, тупыми. Которые туго соображают.

Гуарино чуть ли не против собственного желания уставился на Брунетти, который, одарив его вежливой улыбкой, вновь перевел взгляд на окно.

— Вообще-то частенько, — наконец ответил майор.

— Наверное, со временем это даже входит в привычку, — благожелательно, хоть и без намека на улыбку, заметил Брунетти.

— Что — ощущение, что все вокруг идиоты?

— Ну да, что-то в этом духе. Ну или то, что все ведут себя как идиоты.

Гуарино задумался:

— Понятно. Я вас обидел, да?

Брунетти приподнял брови и неопределенно взмахнул рукой.

— Точно, обидел, — понял Гуарино и снова умолк.

Мужчины посидели в полной тишине еще несколько минут.

— Знаете, — прервал наконец молчание Гуарино, — я ведь правда работаю на Патту. Ну, на своего Патту, — добавил он, когда Брунетти проигнорировал его слова. — Он категорически запретил мне рассказывать кому бы то ни было о том, чем мы занимаемся.

Для самого Брунетти отсутствие полномочий никогда не было серьезной помехой в работе.

— Ну, тогда можете идти, — дружелюбно посоветовал он.

— Что?

— Можете идти, — повторил Брунетти, вежливо махнув в сторону двери. — А я вернусь к своим делам. В которые, по чисто бюрократическим причинам, уже озвученным мною, убийство синьора Ранцато никак не входит.

Гуарино не сдвинулся с места.

— Я с большим интересом вас выслушал, но поймите — у меня нет никаких сведений, которыми я мог бы с вами поделиться. Да я и не вижу причин помогать вам в поисках, что бы вы там ни искали.

Пожалуй, влепи сейчас Брунетти Гуарино пощечину, тот и то меньше поразился бы. И меньше обиделся. Он начал было подниматься на ноги, но опять плюхнулся в кресло и уставился на Брунетти. Лицо Гуарино залила краска — то ли от унижения, то ли от ярости: Брунетти этого не знал и знать не хотел.

— Может, у нас найдется какой-нибудь общий знакомый, с которым я поговорю, и вы ему потом позвоните? — наконец выдавил из себя Гуарино.

— Животное, растение или минерал? — спросил в ответ Брунетти.

— Что-что? — уставился на него майор.

— Это у меня дети раньше в такую игру играли. Так кому же мы позвоним: священнику, врачу, социальному работнику?

— Может, адвокату?

— Адвокату, которому можно доверять? — скептически ухмыльнулся Брунетти.

— Тогда журналисту?

— Да, таких парочка найдется, — признал Брунетти, обдумав это предложение.

— Ну вот, теперь давайте попробуем поискать, может, среди них найдется кто-то, кого мы знаем оба.

— И нам нужен человек, который доверял бы и вам и мне, — заметил Брунетти.

— Верно, — согласился Гуарино.

— Вы считаете, что мне этого будет достаточно? — недоверчиво спросил Брунетти.

— Думаю, все зависит от журналиста, — спокойно ответил Гуарино.

Обсудив нескольких знакомых газетчиков, они наконец выяснили, что оба знают и доверяют Беппе Авизани, криминальному репортеру из Рима.

— Давайте я ему позвоню, — предложил Гуарино и подошел к столу.

Брунетти вызвал межгород и, набрав номер Беппе, включил громкую связь.

— Беппе, ciao , это я, Филиппо, — поздоровался Гуарино.

— Боже мой, неужели судьба республики в опасности и спасти ее смогу только я — ответив на все твои вопросы?! — ужаснулся журналист. — Как ты поживаешь, Филиппо? — уже нормальным тоном спросил он. — Не буду спрашивать, что поделываешь, только как твои дела.

— Все отлично. А у тебя?

— Очень хорошо, — ответил Авизани голосом, в котором слышались нотки отчаяния. За долгие годы дружбы Брунетти уже не раз их слышал. — Ты звонишь, только когда тебе что-нибудь нужно, — немного развеселившись, добавил журналист. — Так что давай, сэкономь время мне и себе и сразу выкладывай, что тебе надо. — Хоть слова звучали и грубовато, тон, которым Беппе их произнес, сводил всю грубость на нет.

— Я сейчас в гостях у одного твоего знакомого, — сказал Гуарино. — Было бы неплохо, если бы ты сказал ему, что мне можно доверять.

— Я недостоин такой чести, Филиппо! — воскликнул Авизани с напускной скромностью. Раздался шелест бумаг, и через минуту журналист заговорил снова: — Привет, Гвидо! Определитель показал венецианский номер, а в своей записной книжке я нашел телефон квестуры, и уж я-то знаю, что ты там единственный человек, который решится мне доверять.

— Осмелюсь ли я предположить, что я единственный в квестуре человек, которому можешь доверять ты? — поинтересовался Брунетти.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но меня и не о таком просили, — рассмеялся Авизани.

— Ну и что скажешь?

— Ему можно доверять, — просто ответил журналист. — Я знаю Филиппо уже много лет, и он целиком и полностью заслуживает твоего доверия.

— Это все?

— Этого достаточно, — ответил Беппе и повесил трубку.

Гуарино вернулся к своему креслу.

— Вы понимаете, что доказали этим звонком? — спросил Брунетти.

— Что я в свою очередь могу доверять вам, — кивнул Гуарино и, переварив эту информацию, добавил: — Мое подразделение занимается расследованием деятельности организованных преступных группировок. Особенно нас интересует расширение их влияния на север.

Хотя говорил он вполне откровенно и, судя по всему, больше не лукавил, Брунетти все равно оставался настороже. Прикрыв лицо руками, Гуарино сделал странный жест, как будто умываясь. Брунетти сразу пришли на ум еноты — те тоже все время счищают с себя всякую грязь. Странные существа эти еноты.

— В связи с крайней многогранностью и сложностью проблемы было принято решение попытаться ликвидировать ее при помощи новых технологий, — продолжил Гуарино.

— Филиппо, мы же не на совещании, — протестующе поднял руку Брунетти. — Говорите по-человечески.

Гуарино хохотнул — не самый приятный звук на свете.

— После семи лет работы в своем отделе я уже не уверен, что помню, что это такое — говорить по-человечески.

— А вы постарайтесь, Филиппо, постарайтесь. Это полезно для здоровья.

Гуарино мотнул головой, словно вытряхивая из нее все, что успел наговорить, выпрямился и начал свой рассказ в третий раз:

— Мы пытаемся остановить их расширение на север. Шансов у нас, как я понимаю, немного, — пожал плечами он. — Мой отдел старается помешать им предпринимать определенные действия.

Смысл его визита, понял Брунетти, кроется как раз в природе этих самых «определенных действий».

— Например, перевозить запрещенные товары? — подсказал ему Брунетти.

Гуарино явно боролся с въевшейся в кровь привычкой скрытничать. Брунетти не стал его подталкивать.

— Они перевозят не контрабанду, — наконец устав играть в кошки-мышки, признался Гуарино. — Мусор.