Люси Монро - Уроки музыки и любви

Он даже не оглянулся на Кэсс, пока не закрыл за собой дверь душевой кабины. Глаза ее ярко блестели, и этот блеск, безусловно, не имел никакого отношения к плаванию.

И как она дьявольски хороша в этом купальнике! Супермодели умерли бы от зависти, когда увидели бы столь прекрасно сложенное тело. Кассандра не была столь болезненно тощей, как они. Слава богу! Формы ее были изящными и в то же время плавными. Маленькие красивые груди, маленькие упругие ягодицы, к которым так хотелось прикоснуться…

О черт, о чем он только думал, когда предлагал ей поплавать в бассейне?

Он думал, что Кэсс наденет более скромный, закрытый купальник, который, насколько он знал, можно было найти в раздевалке. Вот о чем он думал. Он даже не предполагал, что она будет плавать в трех крошечных полосках ткани, которые открывали больше, чем скрывали. Чертовы трусики состояли практически из одного ремешка.

Его сердце билось так сильно, что нарушало ход его мыслей. Его подруга-девственница была чертовски сексуальна!

Шум работавшего фена, доносившийся из ванной комнаты, вызвал в нем острое желание войти туда и предложить ей помощь в высушивании ее роскошных шелковистых волос. Какая женщина в ее возрасте станет отращивать волосы до пояса? Современная женщина знает, что такие волосы требуют очень большого ухода.

Он чуть не рассмеялся: Кассандру явно об этом не уведомили.

Он понятия не имел, какой длины были ее волосы, пока не увидел ее косу, когда она сидела на краю бассейна. Коса доходила до пояса, соблазнительно изгибаясь вдоль спины. И он немедленно представил себе, как эти каштановые волосы раскинутся веером по его подушке или облепят их лица, когда они будут в экстазе сливаться в одно целое…

Глаза его закрылись, когда он снова почувствовал боль от непрекращающейся эрекции, и с губ сорвалось крепкое греческое словцо.

Схватив мобильный телефон, Нео набрал номер.

Зефир ответил после второго звонка.

– Что случилось? – спросил он на греческом.

– Напомни мне о том, что это плохо – заниматься сексом с лучшими друзьями.

– Разве я это говорил? – В голосе его партнера послышалось удивление.

– Нет. Это говорил я, но мне надо напомнить об этом.

– А о каком друге мы говорим? Об учительнице музыки? – Теперь в его голосе послышался смех.

Нео нахмурился:

– Тебе смешно, что я хочу заняться с ней сексом?

– Я удивляюсь тому, что ты уже называешь ее другом.

– Она – необыкновенная.

– Понимаю…

– Послушай, я не должен этого делать! Скажи мне, что я должен держать себя в руках.

– Разве ты когда-нибудь прислушивался ко мне?

– Черт возьми, Зи…

– Ты думаешь, если ты займешься с ней сексом, то все испортишь?

– Конечно. Разве это не так?

– Это зависит от разных обстоятельств.

– Каких?

– Например, от того, что она ожидает от секса. Если оба партнера играют по одним и тем же правилам, секс между друзьями может быть более потрясающим, чем секс с малознакомой женщиной.

Но Нео не был уверен, что они с Кассандрой могут иметь единые правила игры.

– Она девственница, – откровенно признался он другу. – Совершенно невинная.

– А может, она уже устала быть девственницей? – Зефир спросил таким тоном, будто сам попадал в такие ситуации.

– Что ты хочешь сказать?

– Подумай сам. В жизни Кэсс не было ничего, кроме больной матери и музыки. Сомневаюсь, что отец разрешал ей встречаться с мужчинами, когда она была моложе. А теперь она страдает от этой агорафобии. У нее совершенно не было времени познакомиться с мужчиной, с которым она могла бы наслаждаться сексом.

– Я говорю не об этом.

– А о чем?

– О том, что я не могу быть этим мужчиной . – Вот что он имел в виду.

– Почему?

– Потому что все это окончится тем, что Кэсс будет страдать. Она не такая, как мои…

– Твои партнерши по сексу? Может быть, настало время продвинуться за рамки одной ночи?

– Я не хочу никаких длительных отношений! У меня нет времени.

– Тебе нужно найти время, Нео.

– Нет, у меня не получится.

– Позволь мне выразиться по-другому. Каждый человек должен найти время для друзей. Какая радость стоять на вершине пирамиды, построенной собственными руками, когда рядом с тобой нет никого, кто мог бы порадоваться вместе с тобой?

– У меня есть ты.

– Черт возьми, Нео, половину всего времени мы проводим в разных странах, занимаясь бизнесом.

– И что?

– А то, что ты не должен тратить все свое время на работу.

– Старая пластинка, Зи.

– Разве? А мне кажется, что до тебя, наконец, что-то доходит.

– Ты лицемер, Зи.

– Хорошо. Послушай, скажи мне прямо: Кэсс хочет тебя?

– Думаю, да. – Черт, если он не прав, то, значит, утратил способность чувствовать людей.

– Объясни Кэсс суть ситуации и позволь ей сделать собственный выбор.

– Она, возможно, примет не лучшее решение.

– Она взрослый человек, Нео. И это ее выбор.

Нео не нуждался в том, чтобы Зефир объяснял ему, что секс с Кассандрой будет гораздо лучше, чем любая другая кратковременная сексуальная связь. Его тело твердило ему об этом с тех пор, как Кассандра впервые открыла ему дверь.

Нео уже знал, чего хочет, и чертовски хорошо знал, что ему надо делать.

Он никогда не отказывал себе, когда дело касалось секса: встречался с женщиной, которую хотел и которая в свою очередь хотела его. И они в горизонтальном положении исполняли танец мамба в течение нескольких часов.

Да, он хотел Кассандру и был уверен, что она хочет его, но впервые в жизни этого было недостаточно, черт возьми!

Кэсс вошла на кухню. Нео готовил чай, и выглядело это очень уютно, по-домашнему. Но она совсем не ожидала увидеть дикий блеск в его зеленых глазах и явно напряженную позу.

– С тобой все в порядке, Нео?

Почему он так смотрит на нее? Будто ее белая шелковая блузка была совершенно прозрачной и он видел сквозь нее ее кружевной бюстгальтер.

– Со мной все в порядке.

Она взглянула направо, затем налево, но ни кухонная барная стойка, ни маленький чайный столик, уставленный печеньем и всякими сладостями, ничего толком ей не подсказали.

– Хм, хорошо. Не нальешь ли мне чаю?

Он ничего не ответил, и руки его сжались, будто он сдерживал желание дотронуться до чего-нибудь.

– Эй, Нео! Ты начинаешь беспокоить меня.

– Это было твоим желанием или просто не представлялось возможности? – сдавленным голосом спросил он.

– О чем ты говоришь? – Кэсс на самом деле не понимала.

– Я говорю о твоей девственности.

– Моей девст… – воскликнула она, но, задохнувшись, прервалась на полуслове. – О чем ты говоришь? – И почему они должны говорить об этом? Кэсс совершенно не желала говорить о том, почему она оставалась нетронутой в свои двадцать девять лет.