Фридрих Незнанский - Африканский след

— Хорошо, что нагрелась, — мягко сказал он, разглядывая Аню, которая под его взглядом слегка покраснела. — Поможешь мне помыть голову?.. Смыть краску…

— Краску?.. — Она немного растерялась, но тут же взяла себя в руки. — Конечно, помогу!..

Он скинул рубашку и склонился над приготовленным Аней тазом.

— Поливай на затылок ковшиком и по возможности тонкой струей.

Конечно, девушка знала, что, выходя из мастерской, Юрий надевает специальные линзы и его замечательно-синие, особенно в сочетании с черными волосами, глаза становятся угольно-черными. Но насчет краски на волосах услышала впервые… Интересно, как он собирается ее смывать? Ведь это почти невозможно!

Однако краска оказалась какая-то особенная, и спустя пять минут перед девушкой стоял русоволосый и синеглазый Георгий, который, с ее точки зрения, стал еще красивее, еще и с обнаженным торсом… Аня с трудом отвела взгляд от его груди, на которой каждая мышца была накачана так, что с Георгия запросто можно было лепить какого-нибудь богатыря… Такого, какой был в одном из ее учебников по истории… Но там, кажется, речь шла о Древней Греции, а перед ней сейчас стоял настоящий, живой и куда более красивый, чем тот, с картинки… У Ани перехватило дыхание, а Юрий вдруг рассмеялся.

— Сейчас, Анюта, не до этого, — сказал он и вроде бы посерьезнел, но глаза, смотревшие в упор на сделавшуюся пунцовой девушку, продолжали смеяться. — Нам с тобой нужно срочно отсюда линять, прямо сейчас…

— Линять?.. — Она растерялась. — Но… куда?

— Есть одно местечко… Воду выплеснешь в речку, таз выбросишь туда же и возвращайся: нам надо успеть довольно много, а времени в обрез… Поспеши, девочка!

В следующие два часа они работали молча, если не считать изредка звучавших коротких распоряжений Юрия. Наконец, когда все было сделано, он отнес все в ту же речку и выбросил их с Аней постели, после чего они прошлись по сразу сделавшейся похожей на обыкновенный заброшенный сарай мастерской, протирая все, что попадалось на пути.

— Делай это тщательно, — наставлял Юрий девушку, — не пропуская ни единой детали: протирай все, и особенно хорошо посуду — не только кастрюли, тарелки и чашки, но и ножи-вилки… Плиту не забудь!

— Это из-за отпечатков пальцев? — догадалась она.

— Конечно! — Он ласково и вновь оценивающе посмотрел на Аню. — Умница… Тотемы ты куда сложила?

— В вашу сумку… А инструменты в мою…

Она устало огляделась:

— По-моему, все…

Но Юрий прошелся по мастерской еще раз, окидывая каждый оставшийся предмет придирчивым взглядом.

Последний взгляд, прежде чем покинуть мрачное в своем запустении помещение, он бросил на угрюмо высившегося в своем углу бога Мбунду. Некоторое время он постоял перед ним, плотно закрыв глаза. Аня покорно ждала у выхода, стоя возле битком набитых сумок, зная, что в такие минуты мешать Юрию нельзя…

Вещей у них набралось много, некоторые сумки оказались тяжелыми. И пока они шли через парк, девушка, несмотря на то что была крепкой и выносливой, здорово устала. Она уже совсем было собралась попросить Юрия немного передохнуть, но тут впереди показались слабо освещенные, запертые на висячий замок ворота, а за ними — пустая ночная улица, и он сам велел ей остановиться.

Некоторое время они стояли рядом, затаившись, Аня даже дышать старалась пореже. Потом двинулись к самым воротам, и тут он велел ей подождать — рядом, в тени густых деревьев и кустов.

Девушка смиренно приткнулась вместе с вещами где было сказано, а Юрий двинулся к воротам, достав что-то из кармана. Потом в свете фонаря тускло блеснуло длинное, острое лезвие, звякнул металл о металл, и не больше чем через минуту замок упал на землю.

— Теперь жди, я скоро вернусь, — тихо бросил он и, быстро перебежав улицу, исчез в темноте, во дворах спящих, со слепыми окнами, домов…

Ане показалось, что прошла целая вечность, прежде чем издалека до нее донесся шум автомобильного движка. А потом и сама машина — какая-то темная, неприглядного вида — в марках автомобилей девушка не разбиралась, но видела, что машина наша, отечественная, судя по всему, старая.

Она почти вжалась в ствол дерева, возле которого ждала Юрия, поскольку понятия не имела, кто за рулем: а вдруг не он?

Но это был он. Юрий с некоторым трудом выбрался из тесноватого для него салона старенькой «пятерки», хозяин которой имел неосторожность обходиться со своей «телегой» без сигнализации — в полной уверенности, что такое «добро», как его раздолбанная тачка, никому не приглянется.

— Возиться с багажником я не стал, — прошептал Юрий. — Вещи загружаем на заднее сиденье… Пошли… Никого нет, даже собаки спят! — завершил он чуть громче.

Десять минут спустя они уже ехали по пустым московским улицам, все увеличивая расстояние между собой и лесопарком. «Жигуленок», угнанный Юрием, с изуродованной панелью, из которой торчали соединенные им напрямую провода, на удивление не подвел беглецов, бойко передвигаясь по темным улочкам и закоулкам: ехать по трассе или шоссе было, конечно, нельзя, несмотря на то что в половине четвертого утра даже гаишники наверняка спят. Но береженого, как говорится, и Бог бережет… Хотя вряд ли уместно было сейчас упоминать о Боге…

Через два часа они наконец добрались до цели, оказавшись на противоположной окраине Москвы, в районе панельных пятиэтажек… Он не был здесь со дня того рокового взрыва, подставы, которую поганец мент организовал ему и Майе… Майе…

Машину он не стал глушить, решив отогнать подальше от дома и даже микрорайона: где-то с южной стороны, он это знал, было довольно глубокое, давно не чищенное озеро. На его дне такому авто самое место…

Он провел Аню в квартиру, потом в комнату и включил свет. Девушка зажмурилась, затем, осторожно приоткрыв глаза, огляделась! Ее взгляд задержался на маленькой розовой маечке, валявшейся в кресле…

— Здесь… — она нервно сглотнула, — кто-то живет?

— Нет, — он усмехнулся. — Здесь мы с тобой будем только вдвоем!

Утро выдалось дождливым и пасмурным. И, судя по тяжелым, серо-белым тучам, обложившим со всех сторон небо, день тоже обещал быть не лучше.

К удивлению Агеева и Щербакова, у ближайшего к мастерской входа в парк они обнаружили поджидавшего их Голованова, весьма странно экипированного: в затрапезного вида ветровке, с плотно натянутым на голову капюшоном, Сева, вдобавок ко всему, в одной руке держал пластиковый пакет, в другой — бутылку водки. Словом, любой, кто глянул бы на него со стороны, ничуть не усомнился бы, что возле лесопарка топчется записной алкаш, поджидающий своих собутыльников.

— Ну артист! — буркнул Щербак. — Во дает!

— Будет прикол, если я окажусь прав и там пустышка! — фыркнул Агеев, на самом деле в своей правоте не сомневавшийся.