Александра Маринина - Тот, кто знает

Руслан молчал, и Ира осторожно повернула голову, чтобы понять его реакцию. Лицо журналиста было землисто-серым, глаза за толстыми стеклами очков казались неживыми.

– Руслан, – она осторожно коснулась пальцем его руки.

Ладонь была ледяной. Наверное, парень и в самом деле замерз.

– Руслан, тебе плохо? Может, врача позвать?

– Это был мой брат, – еле шевеля губами, выдавил он.

– Кто?

– Михаил. Тот, кого убил Бахтин. Если то, что ты сейчас рассказала, неправда, я убью тебя, собственными руками задушу.

– Это правда. Я бы не примчалась сюда из Москвы, если бы это все было не так. Мне очень жаль, Руслан. Я не знала, что это твой брат. Значит, ты из мести все это затеял? Ты просто мстишь Бахтину за убийство брата, потому и придумываешь про него всякие небылицы? Это низко. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но Борису Ивановичу еще хуже. И мы должны немедленно сделать так, чтобы все узнали правду. Слышишь? Руслан, – она принялась тормошить его за плечи, – ты меня слышишь?! Ну что ты сидишь как каменный! Вставай, поехали на телевидение!

Нильский резко сбросил ее руки и вскочил со скамейки.

– Правду?! Ты хочешь, чтобы все узнали правду? А что же ты шестнадцать лет молчала со своей правдой? Я шестнадцать лет бился над тайной смерти моего родного брата, я шестнадцать лет землю носом рыл, карьеру делал в журналистике, чтобы получить доступ к милицейской информации и разобраться, как и почему погиб Мишка! А ты? Человек из-за твоей пьяной дури в тюрьму сел, срок мотал, а ты молчала. Тебе было удобно в своей теплой квартирке в сытой обеспеченной Москве. Почему ты раньше-то не призналась?!

– Я не знала, что его посадили. Я вообще об этом только вчера узнала. Уверена была, что все обошлось.

– Ах, ты не знала?! А ты хотела знать? Не хотела ты ничего знать. Тебе удобно было думать, что все обошлось, вот ты и думала. Если бы ты захотела выяснить, все ли в порядке, ты бы это сделала. Или твоя Наталья Александровна. Но вы обе приняли все как есть и спрятали голову в песок. Меньше знаешь – лучше спишь! Так, да? Ты поступила трусливо и малодушно, а теперь я у тебя получился виноватым во всех грехах.

– Руслан, не кричи, – попросила Ира. – Ты прав, и я не собираюсь с тобой спорить. Я поступила трусливо и малодушно. А ты злобно и мстительно оболгал человека. Мы оба нанесли вред Борису Ивановичу. И мы должны, мы обязаны это исправить. Если в тебе еще есть остатки совести, ты мне поможешь. Я расскажу, как все произошло на самом деле, а ты публично опровергнешь свою мерзкую статью и принесешь Бахтину извинения. Мы будем выступать вместе.

Эта идея родилась в ее голове только что. Еще пять минут назад у нее и в мыслях не было заставить Руслана сделать публичное опровержение. Она хотела только одного: дать ему по морде, высказать в глаза все, что думает о нем, и потребовать, чтобы он устроил ей выступление на телевидении.

Руслан отступил от скамейки на пару шагов, посмотрел на нее, сощурив глаза.

– Все сказала?

– Нет еще. Ты знаешь, где найти Бахтина? Я хочу с ним увидеться. Он здесь, в Кемерове?

– Да, недавно переехал из Ленинска-Кузнецкого.

– Отвезешь меня к нему?

Руслан неопределенно пожал плечами:

– Пойду схожу за курткой.

Ира смотрела ему вслед, крепко обхватив себя руками в попытке унять внутреннюю дрожь. Ее бил озноб, а лицо пылало, и руки были горячими. Бедный Руслан! Каково это, узнать, что твой любимый старший брат – маньяк, насильник и убийца. Столько лет верить в то, что Михаил – тихий добрый парень, который мухи не обидит, столько лет бороться за восстановление его доброго имени, и вдруг такое… Врагу не пожелаешь. И все равно он не имел права клеветать на Бориса Ивановича. Мало ли какие там факты у него в картинку улеглись, если включить фантазию, так из любых фактов можно что угодно состряпать, притягивая их друг к другу за уши, Игорь сколько раз об этом говорил! Он часто любил повторять, что если два факта буквально тянутся друг к другу, то проверять надо не только сами факты, но и природу силы притяжения между ними.

Что же Руслана так долго нет? Испугался и смылся, оставив ее здесь дожидаться второго пришествия? Ничего, ничего, все будет хорошо, все еще можно поправить, сейчас они с Русланом поедут на телевидение, он там обо всем договорится, она выступит в прямом эфире, расскажет всем правду о Бахтине, а потом отправится к самому Борису Ивановичу. И сделает то, что ей не удалось сделать шестнадцать лет назад: поцелует ему руку. При всех. Сколько бы народу рядом ни было. Поблагодарит за все. Попросит прощения…

Из-за угла вынырнул Руслан. В куртке, на голове кожаная кепка, через плечо – сумка на широком длинном ремне. Ира стремительно вскочила ему навстречу.

– Поехали?

– Бахтин в больнице, – сказал он подавленно. – Инфаркт.

– Как… – задохнулась она. – Когда?

– Еще утром. Я только что узнал. В редакции сказали.

– Поехали в больницу, – решительно скомандовала Ира.

– Погоди. Я позвонил на телевидение, сказал, что из Москвы приехала актриса Ирина Савенич, которая хочет сделать сенсационное заявление. Мне поверили. Через пятьдесят минут у них информационный выпуск, они готовы дать тебе три минуты, не больше. Под мою личную гарантию, что дело того стоит. Если ты хочешь выступить в прямом эфире, то надо ехать, другой возможности не будет.

– Да как же ехать, когда Борис Иванович в больнице! – возмутилась она. – Надо срочно к нему. Это ты довел его до инфаркта своей статьей! Надо немедленно успокоить его, он должен знать, что я приехала, что я здесь и собираюсь рассказать правду. Никто больше не посмеет думать о нем плохо и называть убийцей! Он должен об этом знать, это лучше всякого лекарства. – Ира бросила взгляд на часы – еще только начало шестого. – А выступить можно и в следующем информационном выпуске.

– Ира, следующий выпуск будет в час ночи, когда все уже спят и тебя никто не услышит, – устало сказал Руслан. – Ты забыла о разнице во времени. У нас уже вечер. Если не выступать сейчас, то имеет смысл отложить до завтра. Делать сенсационные заявления в ночном выпуске – глупость.

– Ладно, – решилась Ира, – поехали на телевидение. И оттуда сразу в больницу. Ты на машине?

Он молча кивнул и повел ее к припаркованным перед зданием редакции «Жигулям». На телестудию ехали молча, у Иры было неплохое чувство времени, и она в уме складывала слова во фразы, стараясь составить свое выступление, которое должно уложиться в три минуты. С чего лучше начать? «Здравствуйте, меня зовут Ирина Савенич, я актриса…» Или не надо про актрису? Какое значение имеет, кто она такая? С другой стороны, люди у нас привыкли больше доверять известным персонам, нежели дядям с улицы. Конечно, большой известности у нее нет, но все-таки если назвать свое имя и добавить насчет актрисы, то кое-кто, может быть, вспомнит, что видел ее в телесериале. Хорошо, представилась. Что дальше? Объяснять, почему приехала сюда из Москвы? Или сразу брать быка за рога и приступать к истории, случившейся шестнадцать лет назад? Да, так, наверное, будет лучше. Все объяснения можно сделать потом, в конце. Было так-то и так-то, потом она узнала, что Бахтина необоснованно обвиняют совсем в другом, и прилетела, чтобы восстановить справедливость. Спасибо за внимание. Никаких эмоций, одни голые факты. Эмоции могут иметь место, только если останется время. Эх, была бы на местном телевидении такая же программа, как «Герой дня» на НТВ! Двадцать минут в прямом эфире, да если еще с хорошим ведущим…